Литература

Он долго ругался матом.

Чьи-то туфли лежали рядом с крематорием.

Алексей вышел из тюрьмы совсем другим человеком. Там часто били по голове, пинали в живот ногами и прижигали кожу на спине окурками. Неоднократно Ларичев очухивался лицом в параше, блюя кровью с разбитых губ. Еще много чего делали с Алексеем в местах лишения свободы, изменив несколько взгляды на жизнь.

Впрочем, особо его мнение никого не интересовало. И отсидев без сокращения срока, Ларичев получил под расписку свои джинсы и рубаху, в своё время изъятые в обмен на тюремную робу.

За казенный счёт доехал до столицы в общем вагоне. Знал, он больше не москвич. Жена давно сменила фамилию. Вот смерть матери расстроила, причём очень. Вопрос, почему? Алексей задал его себе, глуша водку в сквере.

Бравые ребята из муниципальной милиции мигом опознали своего подопечного. Доставили, надавали. Сначала воспитательно, потом по-настоящему, когда Ларичев что-то вякнул. Деньги, полученные за трудодни в колонии, взяли в качестве платы за науку. Посадили в электричку. Такие как Алексей в столице лишние.

Из поезда доходягу вытолкали крепкие мужички по требованию работящих старушек. Дачный полустанок, к ночи. Алексей, соскребая засохшую кровь с лица, брёл между каких-то деревьев, перевалил через высокий забор и заснул, стукнувшись головой о камень.

- Вставай, бродяга, - Ларичев поднял голову к утреннему миру. Щебетали о своём птицы. Стриженные ребята тоже были из тех. Но на пять уровней выше муниципальных ментов. В глазах суперменов мешались пустота и чувство долга. В левом ухе каждого - наушник.

- Пора уходить, здесь не бомжатник, - неважно кто из стриженных произнёс очевидное.

- Проморгали? - совсем другой человек, не супермен, но над ними.

- Такие непредсказуемы, - в голосе начальника охраны звучало уважение не только к боссу.

- Ты человек, - владелец дачи учил неудачника.

- Я знаю, - Алексей встал с травы и присел на камень. Плавно и понимающе - под пристальными взглядами стриженных, - Вы наш президент.

- Догадлив, - кивнул великий, - Почему в таком непотребстве? Надо понимать все слои общества, - объяснился босс с молчаливой охраной.

- Сложилось, - Ларичев кивнул на небо.

- Бывает, - президент, значит - всезнающий, - Помочь? Считай, повезло.

- Можно. Но долг платежом красен, - Алексей перевёл глаза с одинокого облачка на древний дуб, ветвями нависающий над роскошным особняком.

Великий человек прищурился, охрана напряглась.

- Советом, а не деньгами, - уточнил Ларичев.

Президент улыбнулся, даже стриженные стали чуть людьми.

- Давай, - выборный отец народа благосклонно кивнул.

- Только вы меня сразу не пришейте?

Политический колосс пожал плечами, ничего не обещая.

- Вас не выберут на второй срок. После отставки начнётся судебный процесс, связанный с делами десятилетней давности, когда вы были министром. Дело заглохнет, но ваша язва из лёгкого недомогания перерастет в смертельную болезнь. Дочка разведётся с банкиром, а внук начнёт принимать наркотики.

Президент недовольно качнул головой на резкое движение самого молодого из телохранителей и ответил Алексею:

- Бродяга, ты смел.

- Я безумен и мне всё равно.

- Чушь несешь.

- Да.

Великий так взглянул на охрану, что та удалилась на расстояние, с которого тихого разговора не слышно. Президент отправил в рот ментоловый леденец и кинул пакетик с конфетами в руки Ларичева:

- Мне снилось кое-что. Поэтому я ещё с тобой разговариваю. Хоть ты и гонишь ересь, в твоих словах что-то есть.

- Я знаю, - Алексей нагло закурил папиросу.

- Что мне делать? Поменять министра обороны? Посадить генпрокурора? Скомпрометировать главу оппозиции? - двое людей сравнялись между собой.

- Всё проще, - Ларичев поморщился от жгущего глаза едкого дыма, - Пейте чай с радиолой розовой, разрешите жене готовить пирожки, которых вы не любите. Не давайте внуку заводить персидского котёнка, как он собирается. И увольте вашего водителя.

Два взгляда встретились. Никто не отвёл глаз.

- Так и сделаю, - решительно кивнул президент, - Иди в дом, умойся. После тебя осмотрит врач, и накормят в служебной столовой.

Алексею снился кошмар. Большая удача - великий стресс. Его разбудили гораздо резчё, чем паханы под чайфиром.

- Как ты умудрился? Я ведь запретил пророков, - Ларичев вскочил, обнаружив себя вне пространства и времени, понимая - перед ним Бог.

- Наверно, меня слишком много били, - доложился Алексей Создателю.

- Не так уж и порядочно. Другим доставалось гораздо сильнее, - возразил Господь, - Били по законам вселенной. А вот способности предвидения ты приобрёл вопреки моей воле.

- Ничего себе, законы, - возмутился Ларичев, - Трудно, что ли было сотворить всемирный рай?

- Много ты понимаешь, - отмахнулся Бог.

- Нет, как раз я вижу, - вселенная творилась с большого будуна. Как же справедливость?

- Тьфу ты, - не могу с тобой разговаривать, - разгневался Создатель, - Растереть тебя, что ли, в порошок? Так ведь интересно, как же тебе удалось нарушить мои законы.

- Вам бы всё карать. Нет бы изменить мир к лучшему, - в голосе Алексея послышалась даже толика жалости.

- Насчёт карания, мысль правильная, - неожиданно согласился Господь и кивнул появившемуся из геенны огненной Сатане, - Разберись.

Рогатый окутал Ларичева пеленой ужаса, тоски, безнадёжности почесал один из своих многочисленных гнойников и решительно перешёл в психологическую атаку:

- Буду издеваться хуже, чем святая инквизиция и наци над евреями в Освенциме вместе взятые. Рвать мелкими щипчиками на части, включая детородные органы и внутренности. Вгонять алмазные иглы под ногти, жарить на очень медленном огне. Устраивать постоянную диарею.

- Очень больно мне придётся, - не стал спорить Алексей.

- Да, при определенном состоянии духа физические муки не так и страшны, - несколько уважительно заметил Дьявол, - Те же муки совести гораздо эффективнее. Можно любую мелочь преподнести под таким углом, что она будет казаться более страшной, чем детоубийство или инцест. Ещё мне нравиться заставлять людей видеть чужими глазами. Страдать за чужие грехи. Или дарить им память с выдуманным мной самим таким неизбывным кошмарным безумием, которого на Земле, несмотря на все её пакости, и не творилось никогда.

- Какие муки мне предстоят, - погрустнел немного Ларичев.

- Тогда колись, как тебе удалось стать пророком, в то время как Господь запретил появление провидцев? - в косом взгляде Дьявола, брошенном на Бога, сквозило нескрываемое торжество, - И тебе удастся избежать значительно более страшного, чем вышеперечисленные мелочи.

- Не знаю, так уж вышло, - Алексей щёлкнул пальцами и задымил появившейся из пустоты беломориной.

- Врёшь! - возмутился Господь.

- Любопытно, - при виде нового собеседника Дьявол и Господь выстроились по стойке смирно.

Сам Батя пожаловал, настолько абстрактный, что даже логика, взвизгнув, при сложении двух и двух выдала результатом небольшого Дедушку Мороза:

- Ты ведь, Алексей, своим превращением в пророка нарушил не только законы вселенной, но и вообще всё.

- Возможно, а всё потому, что сработали вы ойкумену, верней всё их бессчетное количество из рук вон плохо, - в руке Ларичева возникла бутылка пива, и он презрительно хлебнул пенного баварского напитка.

- Вы люди, вечно богохульствуете. Может, вы сами виновны в своих бедах? - съехидничал Батя.

- Хм, творя вселенную, можно было, например, вообще исключить такие понятия, как беда и зло, - Алексей весело кинул окурок в завихрения времени.

- Да ёшкин кот! - возмутился Батя, - Ты безнадёжен! Разговаривать с тобой бессмысленно, - и некто, несравнимо могущественнее Господа, погрузил Алексея в глубокий здоровый сон.

На этот раз Ларичева не будили. Открыв глаза, он обнаружил себя на кровати размером с гостиную в зале соответствующих размеров. Две девушки уровня Голливуда разминали ему ноги.

На мраморной тумбочке у изголовья мерцала записка:

"Раз ты такой умный и лучше специалистов разбираешься в том, как управлять вселенной, то назначаешься Богом Земли, полномочия неограниченны. Посмотрим, что у тебя получится", - записка увидела, что Алексей её прочёл, подмигнула и исчезла.

Ларичев вскочил с кровати, раскидав девушек по стенам, испепелил глазами тумбочку и начал долго и некрасиво ругаться матом.