... Снова и снова шел снег, тут, в объятиях желтого света было тепло и спокойно, на кухне пыхтел чайник, а в комнате о чем то всех поздравлял телевизор. Не то что бы было ей одиноко, она привыкла: диван, на нем аккуратно уложенные подушки, рыжий в красную клетку плед, и в друзьях молодой хитрюга кот, тряпичная кукла с вышитой неровно ухмылкой, и угрюмый шкаф, гордый своим лакированным брюхом. - кхе-кхе, новое платье, голубого шелка, с вырезом, для кого оно,- он прямо закряхтел от восторга, когда оно оказалось внутри,- для кого? у нас будут гости? Во всем была привычная опрятность и спокойствие, но дубового старика донимали сомнения. Вот на кухне зазвенели бокалы, кот, мирно спавший в уткнувшись носом в подушку, повел нехотя ухом на звук. Маленький стол покрылся узорной скатертью, бутылка чего-то искристого с пузырьками, в компании салатницы и двух бокалов, завели блестящую беседу с елочной гирляндой, и пронзительными полосами сверкающего дождя. Она тихо присела на краешек стула, сложив усталые руки на колени. -Может цветы поставить?- Мелькнула и споткуналась мысль. В этот самый момент она снова вспомнила о самовлюбленных, совершенно необязательных, часах. Она застала их спавшими. Сломалось что-то внутри... нет, не в часах. В чреве телевизора какие-то люди улыбались во весь экран, кидали друг в друга праздничные кругляши, и наполняли бокалы... -И чего я жду, - назойливо тянуло в голове,- еще это дурацкое платье, просто дура!! Она тихо добрела до дивана, и ничком, молча упала, кот вздрогнул и поднял заспанную мордочку. Казалось весь день ее что-то душило, что-то сладкое до изнеможения, приторное, тревожное и желанное, теперь все это мешало дышать, мокрый от слез плед неприятно колол щеки, кот ударил хвостом, спрыгнул на пол, потянулся произнеся какое-то странное мЯукррр, - присущее только сонным, некорректно разбуженным котам, и побрел в сторону кухни, скосив одно ухо в ее сторону. Там в телевизоре, среди веселых улыбчивых, людей застыло какое-то …дзззы. Потом зазвучали куранты. Услышав гордый и стройный бой старшего по званию, сонный настенный прапорщик пробормотал что-то и с трудом заставил стрелки вздрогнуть в такт двенадцатому удару, здесь по прежнему было без двадцати. Его опять не было. У него всегда были эти нескончаемые двадцать минут... |
проголосовавшие
комментарии к тексту: