Литература

На хорошие вопросы не бывает ответов. Ты задаешь только такие, к своему сожалению. Но большую часть времени ты попросту молчишь и смотришь на меня, пытаясь угадать мое имя.

Все началось очень фальшиво и наигранно, если оглянуться назад.

- Как хоть тебя зовут?- ты спрашивал это, подкуривая третью сигарету.

- Зовут? Как хочешь, так и зови. Это не имеет значения – и без имени можно прожить.- я отвечала, подбирая слова. Мне не хотелось ни объяснять этого, ни говорить вовсе.

- Наверное, тебе сложно, вот так, без имени?

- Нет. Так даже проще. Уйдешь – и как в омут.- я устала. Голос хрипел, и звуки выплевывались как-то лениво.

- А если ты захочешь, чтобы тебя нашли?

- Тот, кто должен, тот найдет. Тот, кто способен найти – найдет. Это просто.

Ты спрашивал тогда, откуда я пришла. Я отвечала что-то вроде: «Не важно». Откуда – это не главное, главное – пришла. Не знаю, как надолго.

Я готовлю еду. Как же ты жил бы без меня, насекомое немощное? Я готовлю, ты приятно молчишь. Почему приятно? Наверное, потому что все, что говоришь, меня расстраивает.

Твои ладони на моей шее. Хочешь задушить? Души. Но нет, ты просто прикасаешься ко мне. Зачем? Хороший вопрос. Моя рука на твоей щеке. Ты опять пытаешься уловить еле-заметные движения моих зрачков…Твоя особенность – глаза. Пронзительно-зеленые, а в темноте синие.

Еда готова, насекомое. Еще неделя жизни тебе обеспечена.

Вода горячими струями обдает лицо. Брызги, достигая выложенной кафелем стены и пластикового потолка, превращаются в скучные капли. Я пытаюсь с себя что-то смыть. Но что? Хороший вопрос.

Как только я покину ванную, капли тут же остынут. От отчаяния, наверное. Теперь они никому не нужны.

От тебя пахнет снегом… Как всегда. На диване я читаю, подобрав под себя ноги. Ты смотришь на меня, сидя на полу.

Я уснула, книга упала на пол. Ты смотрел на эту картину минуты три – я напоминала, разрушенную во вторую мировую войну, Японию, испепеленную, но светящуюся, божественную и таинственную.

Ты положил закладку в книгу, сел рядом, разогнул мои колени, руки. Ты подложил мне подушку под голову и стер пальцами с моего лица осыпавшуюся тушь. Потом опять садился на пол и смотрел на меня, гадая, как меня зовут.

Дорожишь ли ты мной? Хороший вопрос, я бы предпочла, чтобы дорожил. Несмотря на бессмысленность этого. Ведь ты меня все равно потеряешь. А ореол вокруг потери - есть ложный ореол.

Ты выходишь на балкон курить. Я стою рядом и молча пялюсь на кошку в снегу. Она осторожно, с опаской опускает лапу в сугроб и, провалившись, отпрыгивает. Отбежав на какие-то три-четыре метра, считая это расстояние безопасным, она выгибает спину, шерсть вдоль позвоночника становится дыбом. И кошка шипит, звук напоминает шипение воды, выплеснутой на раскаленную печь.

В этот момент ты хватаешь меня за кисть. Пытаясь найти в колодце моих глаз небо, говоришь:

- Какую же силу надо иметь, чтобы лишить себя имени и прошлого? Чтобы жить, как ты, в вакууме настоящего.

- Пуст и прекрасен. Это китайская поговорка. Сила? Нет. Скорее наоборот. Представь только, как низко нужно упасть, чтобы отказаться от себя. Об этом ты не думал? Я – пуста. Теперь. И мне легче. Я слишком слаба, что бы нести за собой свою тень и прошлое. Поэтому я представляю, что ее нет.

- Ты лишь дыханием рушишь мои догадки, как карточный домик.

- Может, проще – не гадать?

- Может. Почему ты еще не ушла? Что тебя держит?

- Здесь тепло и кормят.

- Хватит стебаться, я серьезно.- он устал, это было слышно по дыханию и голосу.

- Здесь тепло и кормят.

Мне надоели его бесконечные вопросы, я ушла. Сама не знаю куда шла, но это не мешало мне передвигать ноги. Это было не первый раз. Я уходила и раньше. Потом возвращалась. Грязная, полуголая, вся в крови и с испуганными глазами. Ты ничего не говорил. Просто мыл и кормил меня, потом укладывал спать. В последний раз я спала четыре дня, просыпаясь иногда, чтобы попросить воды. Когда я просыпалась, ты варил креветки, великолепно зная, что я их люблю до абсурда.

Ты ничего не спрашивал. Вот за это я была благодарна. Я не знала ответов и не хотела вопросов. Если только хороших.

Разбитыми в кровь руками я дотрагивалась до твоей щеки. Рука помнит это прикосновение… Твои глаза опять изучают движение моих зрачков. Моей кожи касается твое дыхание. И отдается болью в висках.

И снова все по кругу. Все вопросы, догадки, домыслы… И снова мимо. И снова все твои громкие слова на дне колодца моих глаз.

Время…

Оно неслось и вертелось и затягивало меня в свою бесконечно мутную воронку…

Все мешалось. Плита. Завтрак – вафли. Твои глаза. Сигареты. Кошка в снегу…

Боль… Белая боль в висках. Мелко трясутся руки. И я не могу спрятаться от этого безумия даже в сон. Сон забыл ко мне дорогу.

Что-то треснуло во мне и полетело в пропасть, на дне которой покоятся человеческие жизни. Я даже хотела сказать тебе свое имя. Но поздно. Мои губы его не помнят.

И я опять ушла.

Все это похоже на банальные декорации в провинциальном подпольном театре. Ловко продумано… Я даже поверила. Поверила в то что меня больше никто не сломает. Никто не залезет во внутренний карман моего тела и не тронет призрака моей души.

А снег все падал и падал на остывающую под мглой землю… И, казалось, совсем не собирался прекращаться. Я села в сугроб, вздохнула и стала сосредоточенно смывать слезами тушь с, и без того, красных и опухших глаз. Зазвонил телефон.

- Алло?

В ответ лишь вязкая, засасывающая тишина.

- Эй?

Похоже, телефон вполне устраивало «издавать» тишину, потому что он даже не возмущался помехами.

Я нажала на «отбой» и от отчаяния упала лицом в снег.

Я уже не чувствовала ушей. Ненавижу шапки и никогда не ношу.

Телефон зазвонил снова.

- Алло??

- Испугалась?- по его голосу я поняла. И меня отрезвила эта мысль – он больше не немощное насекомое. Но без меня он…. Но я без него…

- Чего?

- Молчания. Тишины. Непривычно. Нет вопросов.

- Да, я привыкла к вопросам. Бесконечным. С тобой.

- Нет. Ты привыкла к этому не со мной. А сама с собой. Ты сама себя с ума сводишь. Где ты?

- Гуляю.

- В два часа ночи? В такую погоду?

- Какая тебе разница? Чего ты от меня хочешь?

- Что бы ты встала из сугроба.

- Я не в сугробе.

- Не ври. Ты насквозь предсказуема. Теперь. Ушла из дому в истерике, сама не зная куда. Без сил упала в сугроб и жалеешь себя.

- Нет.

- Дура… Встань из сугроба. Это опасно. Вставай. Сосулька.

- А креветки будут?

- Будут. Я, кажется, знаю, как тебя зовут