Царицыно. 16:19 До турникета оставалось метра три. Смяв бомжа, стоящего на входе, Керзач первым забежал в помещение и с разбегу перемахнул через турникет. - Стой!! Хулиган!! – завопила бабка-вахтерша и кинулась на платформу догонять негодяя. С минуты на минуту должна была придти собака на серп. Борзой наскочил на таджика с тележкой. Перекувыркнувшись через голову упал на асфальт. Таджик принялся недовольно троцкить на своем, подошли еще двое в ярко-оранжевой форме и громко загалдели, указывая на Борзого. Ссориться со зверьками не было времени: по железной дороге грохотали колеса прибывавшей электрички. Борзой ловко перепрыгнул через турникет, но в дверях его встречала дружинница. - - Ни с места! – сказала она, угрожая газовым баллончиком. Борзой незамедлительно выбил баллончик из рук и прыснул ей прямо в лицо. - Айайаа!! Я ничего не вижу!!! Ааййаа!! – кричала слепая дружинница, долбясь головой о турникет. Задыхавшийся Борзой забежал по лестнице на платформу, Керзач уже стоял там, засунув руки в карманы джинс. - Что так долго? - Замешкался с турникетами. Керзач понимающе кивнул. Собака остановилась. С шипением раздвинулись двери. - Стой, негодяй!! Куда без билета!!! – завизжала, расталкивая людей, вахтерша. - Сиппец мои щщи! – рванулся Керзач и запрыгнул в тамбур. Костлявая рука вахтерши схватила его за куртку. Двери закрылись. Старуха долбила свободной ладонью по стеклу, злобно скалилась, не ослабляя хватки. Куривший в углу сознательный дед прижег руку бычком. Пальцы разжались, Керзач вывернулся, поправил куртку и поблагодарил сознательного старика. Собака тем временем набирала обороты, а вахтерша бежала за ней. Когда платформа кончилась, старуха, беззлобно матерясь, повисла, оббивая ноги о гравий. - Достала уже меня эта дура! – Борзой сплюнул и раздвинул двери. С гулким криком вахтерша полетела под откос, ударяясь головой о камни. Сознательный дед засмеялся, расплывшись в морщинах. - Эти бабы народ такой, если уж прилипнут, то не отстанут. Керзач усмехнулся. В тамбуре больше никого не было, не считая калеки с четками, который забился в углу. - Позвони Клаусу, надеюсь, этот ублюдок забил нам места. Керзач достал телефон и позвонил Клаусу. - Он в последнем вагоне. - Выпейте на дорожку, ребята, - предложил дед, доставая из-за пазухи термос с пластмассовыми стаканчиками. – Березовый сок. Они выпили и, попрощавшись с сознательным стариком зашли внутрь вагона. Вагон №6Через поцарапанное стекло Керзач наблюдал стремительно мчащиеся бетонные стены с кислотными граффити. Он на миг задумался о чем-то, но случайно наступил на замаскированную мысль-ловушку и провалился в глубину шероховатую подсознания. Краска на стену ложилась плохо. Он дорисовал красную точку от восклицательного знака. После отошел и снял намордик-респиратор. На белой стене было отчетливо написано «Не прислоняться!». Керзач радостно улыбнулся, оценивая творение. Но тут же стена была снесена товарным составом с углем. Тудух. Тудух. Тудух. Стучали колеса. И конца им не было. - Ну чего встал, козел?! Подвинься! Под рельсами. - Ты достал со своей мозгощипательской нелинейностью сюжета! - Знаю, но что делать. А колеса стучали. Звонко соударяясь о стенки стакана. Клаус залил колеса водой и залпом выпил. Сглотнул слюну. Все поплыло перед глазами. Клаус знал, что нельзя терять контроля над собой, иначе операция могла обернуться самыми невообразимыми последствиями. Он уставился в одну точку, совершая нечеловеческие усилия над собой. Точка попеременно то приближалась, то удалялась. Клаус вцепился ногтями в деревянное сиденье и вытаращил глаза. Точка располагалась на лысине инженера, который по самым загадочным обстоятельствам сидел напротив. - Да что я вам, Ди Каприо что ли! Уставился! – возмутился инженер; всплеснул руками. Рой мух вылетел у него изо рта. Клаус отчетливо слышал их жужжание, распространявшееся по вагону, но взгляд его по-прежнему был сосредоточен на лысине инженера. Кожа вокруг точки начала трескаться и проваливаться внутрь будто песок. На лысине инженера образовалась дырка. Совсем небольшая. Пересиливая себя, Клаус продолжал смотреть. В глубине головы инженера что-то заискрилось, он вспомнил себя в детстве. Будучи маленьким мальчиком ему часто хотелось вырвать себе глаза и увидеть свое лицо со стороны. Его бесило зеркало. Из дырки появился лучик света, уперся в потолок. Потом еще один. Еще. Уже пять лучей исходили из небольшой дырочки в лысине инженера. И тараканы сбегали по спиралям с потолка вниз. Перетрассировка. Керзач говорил так, будто бросал слова, словно камешки в воду, а мысли кругами распространялись в черепе. - Вот смотри, небо, да? Борзой посмотрел в окно. Серое небо. Свинцовые тучи. - Дождь собирается. - Я не про то. Что, если все небо – это твои глаза изнутри, просто их вывернули наизнанку, понимаешь? - Нет, не понимаю. У тебя есть дурь? Почему не угостил меня? - Да ни болта у меня нет! – начал сердится Керзач. – Просто посмотри вокруг. Формы. Одни формы. Одни формы. И ничего за ними. Что тебе мешает сделать из слова «сорока» «собака»? Да ничего! Нужно поменять всего один слог! Но зато только представь: какие последствия. - Не знаю, не знаю, - пробормотал Борзой, - вот ты слышал, например, что-нибудь о суммах Дарбу? - Не надо сводить все к патологическому бреду! – проорал Керзач. - Но коллоквиум неизбежен… - возразил Борзой. Керзач хотел что-то ответить, но внимание обоих застопорилось на людях в синей фашистской форме. Они были в тамбуре, и только деревянный брусок времени шириной в несколько секунд мешал им зайти. - Контры! Контры! – волновой рябью пробежало по вагону. Народ вскакивал с мест и в ужасе, панике бежал к противоположному выходу. Хлопнули двери. Люди в синей форме. Автоматная очередь. Крики. Паника. Несколько упавших. Кровь. Крылья. Сумки на полках. Наркотики есть? Есть. Раненные. Убитые. Дождь. Забарабанил в стекло. Красный. Стоп-кран. А может и не стоп-кран. Кровь. Нож. Порезался. Искал бинт. Контры были все ближе и ближе. Борзой помахал рукой перед глазами товарища. Никакой реакции. Выстрелы стихли. Теперь громче стали слышны стоны и вопли умирающих. Щелчки передергивающихся затворов, заправляемых магазинов, запах свинца. Керзач представил на время, что он – пуля. Темнота. Масло. Вот что-то больно бьет его по ногам, и он летит по темному тоннелю, как поезд в метро. Все быстрее и безразличнее. Тоннель кончился. И он парит. Над окружающим миром. Время замедляется, а он летит вне оков жизни, свободный и беспечный. Пока он еще не стал убийцей, и тяжелая, отягощающая душу внутренняя свинцовая тяжесть не тянет его вниз. На землю. Он летит, кружась, гордый и независимый. Но вот уже на горизонте замаячила чья-то грудная клетка. Во всю глотку кричишь: «Неет! Но я ведь не хочу убивать!! Отойди!!». Но вместо этого – глухой удар похолодевшего от испуга куска металла с живой плотью. Мигом ты весь покрываешься кровью, с ног до головы. И в глазах твоих все. Абсолютно все красное. Ты летишь внутри жертвы по замысловатой траектории, дробя ей кости и приводя в негодность жизненно важные органы. Пробив плоть с другой стороны, ты вылетаешь совершенно другим, не таким, как был раньше, и весь запятнанный кровью, валишься в песок, цепенеешь в свинцовой коме. Против своего желания ты стал убийцей. Так получилось. Борзой взвалил Керзача на плечи и побежал к выходу. Автоматная очередь преследовала его. Он слышал, как падали бегущие сзади него люди. Вот они! Заветные двери тамбура. В узком помещении, как загнанные волками зайцы, толкались люди. Борзой открыл дверь и смешался с толпой. Подъезжая к Подольску в тамбур бросили гранату. Вспышка. Мобильника заставила отвлечься Клауса, палившего до этого тыкву инженера, которая была порядочно изрешечена неоновыми лучами. Сам инженер находился в состоянии какого-то аргонового транса. С каждым из новых ксеноновых лучей, вырывавшихся из его черепа – уходили, отрывались и улетали с невообразимым визгом в бесконечность частички сознания. «Тильда», - прочитал Клаус на экране мобильника. Взрыв неимоверной силы раздался в тамбуре. Борзого и Керзача чудом забросило в вагон. «Подольск», - сказали в динамиках. Двери открылись. Вид свисающего со стен перекореженного тамбура паленого мяса подействовал на заходящих пассажиров удручающе. Один за другим они падали на платформу, громко смеясь. «Следующая остановка – Кутузовская. Осторожно. Двери закрываются». Собака тронулась, оставив два последних вагона неподвижно стоять на месте. В одном из них сидел Клаус. - Кир! - Да! - Мне нужен телефон Гоблина. - На болта? - Ну нужен. - Иди на х.й. Гудки. Клаус обхватил лицо руками. Он плакал. Когда Клаус закончил рыдать, инженера уже не было. Клаус выглянул наружу. «Подольск», - прочитал он. Было холодно. Небо давило серым прессом, проламывая черепа и пытаясь запихнуть в подсознание какую-то поганую мысль. Надо отметить, у него это получалось. Клаус спрыгнул на землю, и пошел через рельсы в город. Где-то здесь жил Гоблин, но где точно, Клаус не помнил. Его тошнило. Запрыгнув на платформу, его внимание привлек щит: «Не рыгайте с платформы», в этот самый момент яркий ультрафиолетовый луч, исходящий откуда-то изнутри, пронзил его тело. Клауса вырвало с платформы прямо на рельсы. - Какого цвета эмоциональная окраска слова «х.й»? – спросил Керзач. - Красного, - не задумываясь ответил Борзой. Керзач поморщился. - Да нет, а мне кажется, зелено-голубого, определенно – зелено-голубого, с желтым таким оттенком. - Твою мать, ты кровоточишь весь, - констатировал Борзой. Они стояли в узком переходе между вагонами. - Желтым… - повторил Керзач и сполз на корточки, оставляя на стене красные разводы. Из тамбура дернули дверь. Борзой успел зафиксировать синюю фашистскую форму. - Контры! Клаус открыл глаза. Он лежал на холодном полу изолятора. - Русским языком было написано: «Опасно блевать у края платформы». Ну неужели не ясно? Клаус пробормотал что-то нечленораздельное. Его вырвало прямо под себя. Мусор, говоривший с ним через решетку, отвернулся в благоговейном ужасе. Клаус поднялся на четвереньки и оценил изолятор мутным взглядом. В углу, спиной к нему, скрючившись валялось тело. «..Блин» - рваными белыми буквами было нацарапано на затертой косухе. - …Блин…Го….блин…..Гоблин!! – заключил Клаус с радостью для себя. Он подполз к отрубленному человеку в углу, затряс его за плечи. - Дэн! Дэн! Это я! Клаус! Проснись, нах! Фингал под глазом. Рыжая бородка. Булавка в носу. Два ржавых гвоздя в левом ухе. Микросхема в правом. Кольцо от гранаты на лбу. Большой шрам на щеке. И от рождения искривленная форма черепа. Бритая лысина. Зеленый ирокез. Это мог быть только один человек. - Клаус? Клаус!!! – пересиливая долбящий в виски сушняк, прохрипел Гоблин. Их было двое с автоматами Калашникова на перевес, которые они отобрали у задушенных в тамбуре контров. Керзач засадил в вену шприц с психостимулятором. - Красота, - закатил глаза. - В норме? - За.бись! Как все десять пальцев. Борзой кинул дымовую шашку в вагон. Оба натянули противогазы. Борзой досчитал до трех, потом показал кулак. Они разом запрыгнули в вагон и принялись хаотично стрелять. Люди погибали от удушья и пуль. Из дымовой завесы выползла старуха и обхватила ногу Керзача. Он выстрелил ей прямо в лоб. Старуха ослабила хватку, распростершись на грязном полу. Два террориста продвигались вглубь дымовой завесы. Окружающая обстановка была трудно различима. Чувствовался хруст костей под ногами. - Дорогие пассажиры! Желаю вам хорошего пути и предлагаю вашему вниманию универсальный стеклорез для резкой плиточки стекла. Кроме того, наш стеклорез примечателен еще и тем, что режет ткани. Причем абсолютно любые. Но что говорить, лучше самим увидеть. Как раз для этих целей у нас есть…. Настюш, иди сюда, - продавец схватил с первого сиденья девушку лет 18-ти, прижал ее к себе и приставил стеклорез к горлу. - Вот, берем так, приставляем, и аккуратненько, легонько нажимая, проводим прямую полоску. На шее у девушки запестрела длинная кровавая ранка. Она схватилась за горло и упала на пол, что-то прохрипев. - Ну а теперь о самом главном, дорогие пассажиры: о цене. Если в обычных московских магазинах Вам такой стеклорез предложат по…. - Под трибунал!!!! – проорал Керзач и всадил в продавца целую обойму. Он подбежал к девушке. Бледная грудь бедняжки была улита красным, из горла фонтаном брызгала в разные стороны кровь. - Не умирай! Слышишь! Не умирай! Ну, пожалуйста! Не умирай! Из дымовой завесы высунулись штук семь здоровых бородавчатых щупалец. Нервно извиваясь, они настигли Борзого. Керзач подхватил Настю и побежал. Сквозь запотевшие стеклышки противогаза он запалил что-то красное прямо по курсу. Стоп –кран! Только бы успеть! Керзач бежал. Он слышал. Слышал все. Крики Борзого. Удар упавшего калаша борзого на пол. Хруст позвонков Борзого. И треск проломленного черепа Борзого. Он чувствовал, капли крови Борзого, брызнувшие ему на спину. Щупальца обхватили его левую ногу. Щупальца обхватили его правую ногу. Передвигаться было трудно. Уже падая, и роняя Настю, Керзач успел зацепиться свободной рукой за стоп-кран и дернуть его. Собака остановилась. Время остановилось. Калека в углу перебирал четки. |
проголосовавшие
комментарии к тексту: