Литература

Я стою у открытого окна, как и много лет назад. Я ничего не чувствую. Холод пробирает меня до костей, остужая лоб. На заснеженный подоконник залетают воробьи и по тому, как доверчиво они прыгают возле моих посиневших пальцев, я понимаю, как долго здесь стою. За моей спиной – моя квартира, заполненная хламом, тот, кому она достанется после меня, будет долго материться, разгребая все это. Если это будет женщина, она просто молча вымоет полы. Это будет женщина, я твердо знаю.

Я закрываю окно, перешагивая через предметы и разобранные компьютеры, добираюсь до постели. Градусник на стене показывает плюс пять. Мое дыхание превращается в пар, я залезаю под одеяло и накрываюсь с головой. Меня колотит озноб, потому что мои таблетки закончились неделю назад, а социальный работник заявил, что денег нет и финансирование наверно, скоро совсем прикроют. Это значит, что через месяц или два я умру. Перед этим надо не забыть убрать квартиру.

Я живу один. Сам себе готовлю, когда есть аппетит, стираю в своей долбанной совковой машинке, когда есть силы. Когда ничего нет - собираю компьютеры, это мое главное занятие. Временами я думаю, хорошо, что я один. У меня есть куда спрятаться от окружающих. У меня есть, что сказать им, когда они приходят ко мне. Мне не доставляет удовольствие их расстраивать и уж тем более вызывать их жалость, но мои слова действуют безотказно – они уходят. Бывшие знакомые, любопытные клиенты с раздолбанными ящиками, девочки из сети, свидетели Иеговы….Они глазеют на мои похудевшие руки, желтое в испарине лицо и я говорю им:

- у меня СПИД.

После этого ничего не происходит, но максимум через двадцать минут я свободен. Это хорошо, что мне не приходится прикладывать усилий, чтобы вежливо их отшить. Они очень приветливы со мной, эти люди, и закрывая дверь, я по-доброму прикалываюсь над тем, как меняется выражение их глаз. Главная моя проблема – сектанты. Не знаю, кто наводит их на меня, но избавиться от них совершенно невозможно. Я узнаю их по лицам, они спрашивают, все ли у меня в порядке и их глаза светятся, когда говорю им, что болен.

Будто это такая радость. Они потрясают у меня под носом журналами и обещают вечную жизнь, от чего у меня начинает бурлить в животе. Я думаю, главный наводчик – одна из бабулей в ЖЭКе с колючими едкими глазками. Недавно я придумал спасение: я говорю им, что я сатанист. Это отпугивает их лучше вируса и уж точно не веселит. На все есть свои слова, это разменная монета, чтобы откупиться. Правда, недавно я обломался.

Ко мне позвонили в дверь, я заглянул в глазок, там стоял парень с немного чокнутым лицом и я подумал, что он точно из этих, блаженных. Открыл и сходу выложил про Сатану и все его царство. Паренек заморгал, но уверенным голосом сообщил, что он водопроводчик, насчет Сатаны не имеет ничего против и ему главное посмотреть трубы в ванной. Я почувствовал себя полным идиотом и пустил его, куда он хотел.

Потом пришлось все объяснить. Мы посмеялись, выпили водки и он просидел у меня весь вечер. Я рассказал про свою болячку, а он вспомнил, как его жена наградила его триппером и как долго он потом лечился, а жену выгнал. Парень не брезговал, пил водку стаканами, но ушел на своих ногах. Кстати, мое первое впечатление от него оказалось верным, он был слегка не в ладах с головой.

Вот так я живу. В последнее время я заметил, что некоторые мои знакомые приходят по нескольку раз в месяц. Я говорю – знакомые, потому что друзей у меня больше нет. Знакомые – потому что я знаю их имена и они знают мое. Их всего двое, из постоянных. Один - мужик, у которого стабильно ломается ящик, по разным причинам. Он каждый раз объясняет, в чем дело, и каждый раз причина не соответствует действительности. Я начинаю подозревать, что он ходит из любопытства, понаблюдать за мной. Возможно он врач, не знаю. Он пристально смотрит на меня, будто у меня вот-вот отвалится нос или рука, но каждый раз я оказываюсь жив и работоспособен. Мужик платит и уходит, не скрывая разочарования. Мне становится не по себе после его визитов.

Вторая – девушка из Интернета. Тут все сложнее, как вообще с женщинами. Мы познакомились в чате, она настаивала на встрече и я согласился. Мы посидели в кафе, меня начало трепать и я сказал ей, что мне пора. Она вызвалась меня проводить, пришлось пригласить ее домой. Ее зовут Ира. Я попал в неудобную ситуацию и не нашел ничего лучше, как напоить ее шампанским. Она болтала без умолку, я сидел на диване напротив и Ира спросила, не импотент ли я. Узнав правду, она расхохоталась. У девушек бывает странная реакция на происходящее. Она спросила, сколько мне осталось и как долго вообще живут зараженные СПИДом. Я ответил, что у всех по разному, зависит от иммунитета. Мы проболтали до поздней ночи и она осталась у меня ночевать, на соседнем диване. Правда ночью она перебралась ко мне и, не слушая моих трезвых доводов, залезла ко мне под одеяло. Ее колбасило не хуже, чем меня без таблеток. Ира сказала, что ее бросил парень и ей хочется тепла и внимания, она же пьяная была, что с нее возьмешь. В общем, несмотря на ночные исповеди, мы прекрасно выспались. Это оказывается здорово спать с девушкой в одной постели, не занимаясь сексом. Просыпаться так лучше.

Правда Ирка утром на меня косилась и потом ляпнула, не изнасиловал ли я, спидарь, ее пьяную и беззащитную. Я криво улыбнулся и ответил, что она не в моем вкусе и может спать спокойно. На этом мы тему секса закрыли, в прошлом и настоящем. Она простая, как три копейки, но не злая. Ей семнадцать лет, но уже ночует там, где взбрендит, может быть у нее нет родителей, я не спрашивал. Кстати, мне тридцать пять, если кому интересно. Ира сказала, что я выгляжу, как старый мальчик, худой и не кормленный. Вот так, нарвался я таки на жалость. Я подавлял улыбку и позволял ей нянчить меня за завтраком, посидеть у меня на коленках и даже получил подушкой по голове. Наверно мне тоже не хватало тепла, если я до сих пор не выгнал ее. Так началось наше знакомство, месяц назад. Она часто приходит, высыпается в моей постели и куда-то уходит. Часто при мне она назначает свидания по телефону, украдкой косясь на мою спину, но я делаю вид, что меня это не колышет. Меня и в самом деле это мало трогает, а хотелось бы наоборот.

Вообще, многого бы хотелось. Хотя часто получалось так, что меня любили, сильно любили, а я ничего не чувствовал и молча наблюдал за чужой трагедией. Мне это не доставляло радости, но и особых огорчений тоже. Я пассивный наблюдатель, один раз я взял все на себя и все полетело к черту. Поэтому когда на меня накатывает что-то изменить, я засовываю руки в карманы и разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов. Поэтому Ира для меня – знакомая, как и сантехник, клиенты с древними ПК и любители падали во имя божье. Все они ходят в гости к смерти. Я являюсь смертью для них точно так же, как кто-то стал ею для меня.

Два года назад, когда у меня рухнуло все, фирма, семья и все то, что называют материальным благополучием, я организовал виртуальный клуб самоубийц. Просто так, ради развлечения, сам я не думал о смерти. Нашлось пять человек, шестым был я. Мы обменялись мылом, базарили о жизни. Кому-то было что терять, у кого-то все было кончено, но нас всех интересовала одна тема: должен же быть выход. Почти все были из того же города, что и я, один жил в Новосибирске, директор по внешнеэкономическим связям. У него были проблемы с женой, она ему травила жизнь так, что он искал утешения по сайтам, пропагандирующим насилие, секты и в конце концов набрел на мой проект. Уйти из жизни он серьезно не был намерен, его крепко держал бизнес. Но когда ему выпадал по раскладу пиковый туз, он ловил крутой кайф. Потом надолго выпадал из поля зрения и тянулся до следующего расклада.

Как то раз мы решили встретиться в реале, посмотреть друг на друга. Договорились на вечер в одном из ночных клубов, заказали столик. В этом месте я часто бывал, вообще вел жизнь на людях. Кстати, там же я встретил свою бывшую жену, поэтому мне было интересно пройтись по старым местам и я сразу согласился.

Я приоделся, поймал такси и отправился глазеть на самоубийц. Клуб в этот день был почти пуст, на входе в лицо пахнуло чьими-то духами и коньяком. За нашим столиком уже сидело три человека, я подошел и поздоровался. Они встали, мы пожали друг другу руки. Три мужика, уже вышедшие из подросткового возраста, прилично одетые и явно не обремененные юношеским максимализмом, что меня приятно удивило. Заранее приготовившись к общению с неврастениками, я расслабился и подумал, что проведу неплохо вечер. Про смерть мы не говорили, просто сидели и пили абсент, разговаривали о женщинах, работе. Никто ни о чем не заикался, да и это было бы смешно. Хорошо, что у каждого есть набор вещей, о которых можно говорить в компании, чтобы скрыть за ними себя, свои мысли. Под утро у нас уже было такое веселое безбашенное настроение, когда слово завтра уже не интересует, а есть здесь и сейчас. Старший из нас, малый лет сорока пяти с приличной плешью, предложил снять девочек и махнуть к нему на дачу. Мы с удовольствием согласились, заехали за девками, которых я уже смутно помню, и покатили куда-то по направлению к Выборгу. Дача оказалась неказистой, но с сауной и всеми наворотами для отдыха. Сидя в сауне, один из пацанов меня спросил, зачем я организовал всю эту бодягу с виртуалом, зачем мне это нужно. Я с трудом разлепил губы и ответил, что мне наплевать на все. Он переспросил, трогает ли меня чужая смерть, если бы она случилась на моих глазах. Я поднял голову и встретился с ним глазами. У него что-то мелькало во взгляде, я был слишком пьян, чтобы разглядеть. Я сказал ему, что мне наплевать в более широком смысле.

Я до сих пор думаю, что у него случилось в жизни, почему он так себя повел. Внешне он был совершенно нормален, но мало ли чего бывает с людьми. Утром мы нашли его в ванной с разрезанными венами. Судя по всему он умер довольно быстро, артерия была перерезана в двух местах. Можете себе представить, похмельное утро, синие с бодуна лица и труп в крови на кафеле. Одна из шлюх начала плакать в прихожей. В первый раз мне было так херово, я сам с удовольствием повесился бы тогда. Мы ничего не сказали ментам и скорой о том, что нас свело, проблем с этим не было. Я не могу сказать, что я чувствовал вину за это самоубийство. Этот парень сам выбрал, как поступить, если он нашел выход таким путем, значит другого не было. А может и был, но этот оказался короче и проще. Не мне судить. Хозяин дачи был еще пьян и долго соображал, что случилось и увидев труп, переспросил, мертв ли он. Мы ответили, что абсолютно. Мы – это я и молодой человек, имени которого я тогда не помнил, а может быть, он не представился в клубе. Он вообще все время молчал. У хозяина медленно преображалось лицо в процессе осмысления и когда он допер, выбежал на кухню и тяпнул залпом стакан коньяка. Я и этот молчаливый переглянулись, и когда скорая увезла труп, вызвали такси и двинули на выход. В прихожей мы попрощались с хозяином дачи, он в ответ только махнул рукой, лицо у него было багровое и потное. Больше мы его не встречали, я думаю, мозг у него слабый был, тему он не потянул. Впредь в поиске развлечений осторожнее будет, сказал мой незнакомый кореш. Я ухмыльнулся и сел в такси.

По дороге в город мы познакомились. Его звали Сергей, он работал в салоне сотовой связи. Среднего роста, худой, весь в черном с иголочки. Морда спокойно ироническая, не располагающая к общению. Почему я не заметил его в клубе?

Мы решили заехать пообедать в ресторан и заодно опохмелиться.

Он меня ни о чем не спрашивал, я тоже. Разговаривали на тему денег. Я рассказал, как обанкротилось моя компьютерная фирма, он ответил, что это обычная схема. Я знаю, сколько получают в сотовых салонах, но мой друг выглядел не на эти деньги. Наверно, он имеет другие источники дохода, я попросил поделиться опытом. Мне с ранней молодости всегда везло и я не был приспособлен к самостоятельному заработку. Он сказал, что торгует кокаином. Я рассмеялся и предложил тост за кайф, Сергей улыбнулся и молча выпил. Так началась наша дружба.

Несколько дней спустя я устроился на хорошую работу, пиар-менеджером. Что мне надо было делать, я не представлял, но компания была солидная, за меня все делали подчиненные, а я подписывался под бумагами. Устроиться мне помог друг моего отца, большая шишка. Они были партнерами, но когда отец умер от рака, его друг получил все дело в одни руки. Мне он вернул должок, так сказать.

С Сергеем я виделся почти каждый день. Нас что-то связывало, как канатом, если я его долго не видел, мне становилось одиноко. Я сказал ему об этом. Сергей ответил в своей спокойной манере, что найти человека среди людей – все равно, что искать иголку в стоге сена.

Так как мне приходилось снимать квартиру, от старого добра ничего не осталось, он предложил переселиться к нему. Кстати, в этой квартире я живу до сих пор.

Мы шлялись вместе по притонам, любимым местам его отдыха, оплачивали шлюх, рестораны и парковку. У него дома кокос лежал россыпью и, несмотря на то, что Сергей меня отговаривал, я прочно сел на скорость. Надо же было заполнить чем-то жизнь, которая текла неизвестно в какую сторону, с каждым днем все быстрее. Он был очень интересный человек. Никого близко к себе он не подпускал, а со своими привязанностями обходился своеобразно. Меня Сергей любил, я уверен в этом. Даже обычное между нами расстояние вытянутой руки не мешало этой дружбе. Однажды на измене я спросил, похожи ли мы на латентных пидорасов, он сказал, что нет, но потом долго смеялся надо мной, дня два.

Он не верил в бога и не верил в смерть. Умирает только плохое, хорошее остается, говорил он и я ему верил. Интересно, когда я умру, что останется после меня. Вообще Сергей был более позитивен, более нацелен на результат, я бы сказал. Его любовь к разврату была контрастом, сидя в шалмане на колченогом стуле, спокойный и надушенный, он любил разглагольствовать на тему религии, права и милосердия. Возможно, так проявлялось его чувство юмора, но грязь к нему не липла.

Свой Интернет-проект я закрыл, на мой вопрос нужно ли это Сергею, он ответил, что уже нет. Он из этой аферы с самоубийством получил больше, чем ожидал, и теперь не интересуется чужим психозом. Что именно ты заимел, поинтересовался я. Сергей улыбнулся белоснежными зубами и сказал, что получил меня, со всеми потрохами. Мне осталось только почесать затылок и грохнуть сайт. Я думаю, на мой вопрос об отношении к неформалам он ответил неверно. Хотя я знаю, у него была где-то женщина, но он прятал ее от меня и вообще на эту тему не распространялся.

Мы оба плевали на смерть с высокой колокольни и разруливали жизнь, как умели. Если кого-то интересует рецепт счастья, то вот он. Главное, не суетиться и ничего не бояться. Живите, как получается и оставьте чувство вины за происходящее. Вы ничего не измените и с вас ничего не спроситься, если вы пройдете легко по своей дороге. Кто захочет нести чужую ношу, всегда найдет ее для себя, но на том свете все фиолетово, как и на этом, и балл вам вряд ли засчитают.

Сергея убили через три месяца нашего знакомства. Не знаю, за что. Возможно, наступил кому-то на хвост. Это было в мае, среди бела дня в летнем кафе. Мы обедали, запивали шампанским его удачную сделку и я увлеченно перетирал по телефону подробности нашего будущего летнего маршрута с тур-агенством. Мы давно хотели съездить на Кубу, наших объединенных капиталов хватало на всю Латинскую Америку. От разговора меня отвлек легкий хлопок и я услышал, как с визгом газанула припаркованная машина. Сергей лежал щекой на скатерти, возле недоеденного десерта, из раздробленного затылка вытекала кровь пополам с мозгами.

Я непонимающе смотрел на него, а в трубке женский голос перечислял страны: Сальвадор, Бразилия, Тринидад… Глаза у Сергея были спокойные, стекленеющие. Вряд ли он удивился смерти, он ведь давно утратил способность удивляться.

Я тогда впервые в жизни заплакал. Лежа щекой на столе возле него, над всей нашей с ним жизнью, планами…

Да, я любил его, сейчас я признаю это. Я мог с ним разговаривать, как не говорил ни с одной женщиной и ни с одним мужчиной. Он неожиданно пришел ко мне и так же быстро меня оставил, наедине с моей скукой и неудачами. Мы все неудачники, хотя бы потому, что родились на свет. Это единственная роковая ошибка, которую жизнь нам не прощает.

У Сергея кроме меня никого из близких не оказалось. Ни сестры, ни брата, ни матери. Я похоронил его на одном из пригородных кладбищ, без музыки, без провожающих, только я и рабочие, выкопавшие могилу. Я зарыл что-то важное в своей жизни, у меня было чувство, будто я проводил последний поезд. На памятнике под фотографией стояла дата: 1977 – 2004 гг. Он немного не дотянул до тридцатника. Мы выпили коньяку на свежей могиле и разошлись, каждый по своим рельсам в светлое будущее.

Менты меня долго таскали по допросам, у них разрослось приличное дело и они накрыли целый трафик из Голландии. По причине порочащих связей я вылетел с работы и, как истинный ариец, надолго запил. Я меня даже Сергей из головы вылетел тогда, вообще на все гвоздь забил. Ко мне на квартиру явилась Сергеева шлюха, требовала денег. Я отдал ей все, что у меня было в карманах. Высоченная лярва, ссученная до крайности, но красивая. Тоже на кокосе сидела. Мы с ней долго еще бухали вместе. Потом пропала куда-то, вроде в Эмираты уехала, не помню точно.

Когда бабки кончились, я вспомнил, что умею собирать компьютеры, вообще с ними обращаться. Жрать было нечего, пришлось оформить ЧП и дать объявление в газету. В итоге ко мне понесли тонны хлама, среди которого я поначалу охуел. Вот так жизнь приобрела цвет портянки, да я и сам полинял. Недолго воробью прыгать по Фонтанке, старишься быстро. Недавно включил «в мире животных», смотрел как осьминог, загнанный в банку, переливается оттенками безразличия. Красиво переливается, зараза.

Потом позвонила лярва из счастливой Аравии, орала всхлипами в трубку, что она ВИЧ-инфицирована. Я спросил, как долго. Она, глотая сопли, сказала, что я единственный, кому она может пожаловаться и что хозяйка ее выгоняет. Дальше следовали горячие просьбы помочь деньгами, я ее перебил и переспросил, как долго она больна. Она ответила, что не знает и я повесил трубку. Лена, Лена, я один, но не единственный, детка. Я сдал анализы и они подтвердились. По дороге домой я размышлял, что мы с Сергеем были обречены, но он догнался первым. Смерть хитрая штука, видишь ее в анфас, а бьет в профиль. Мамка с косой, когда подберешь?

В общем, хрен его знает, зачем я это пишу. Подвожу резюме, так сказать. Жизнь прожил как сумел, хотя мог бы и лучше, в порочащих связях замечен был, в борьбе с врагами не отличился, в общем, не истинный ариец, а так, самозванец. Прошел по жизни аллюром.

Лишние люди меня только бесят, наверно надо табличку на двери повесить – не стучите, сволочи, все равно не открою.

Ирка скоро придет, с покемоном на брелочке. Она мне скандалы в последнее время закатывает, что я не люблю ее. Она не хочет, чтобы я умер. Я с ней по-доброму, но любви из меня, боюсь, не выцедишь, маленький мой человечек….

Когда меня не станет, ей достанется эта квартира, я позабочусь об этом. Моя смерть будет ударом для нее, но может быть, она повзрослеет и извлечет урок, я уже успел состариться для этого. Вынесет хлам, вымоет полы и выйдет замуж. Я очень надеюсь на это.

Но о том, что она пополнит клуб самоубийц, я не стану ей рассказывать. Сама допрет, со временем. Или просто проживет счастливо, оплакивая смерть близких, как трагическую случайность, ища причины и виня весь свет….

Поплачь надо мной, Ира, только не горюй слишком долго.