Литература

Сначала были слезы. Они лились потоком. Две прозрачные струйки по бледным щекам. Сквозь раскрытые губы не проникало ни звука. Глаза пронизывала глубочайшая печаль. Но эта печаль придавала им неземную красоту.

Она смотрела в окно. Смотрела на мокрые следы на мокром асфальте. Она видела движения ног. Джинсы. Она сама сначала их резала, а потом зашивала красными нитками для вязания.

Лил дождь. Город плакал. Он сочувствовал девушке по другую сторону стекла.

Ветер подхватил листья. Он понес прозрачное золото в сторону уходящего. Уходил Бог. У каждого ведь свой Бог! Вернее, он един, но он многообразен.

У ее Бога были растрепанные волосы и рваные джинсы. А еще снег в глазах. Он сам был снегом. Он мечтал о белой сказке ежедневно. Она смирилась, что не станет для него важнее. Для него… Так кем же он был? Другом?.. Братом?.. Любимым человеком?.. Он был Богом…

Почему он не любил галстуки? Ему следовало носить костюм и галстук. Тогда бы она его не заметила. И сейчас он бы не уходил.

Он ненавидел мороженое и людей, которые его ели. Они ведь покушались на святое! Сколько она уже не ела мороженого? Года два точно.

С кем она теперь будет говорить? До этого дня у нее было два собеседника: своя душа и его.

Он сказал, что позвонит. Но что он скажет? Что хорошо долетел? Что вокруг снежная сказка? Что в городе все закопчено выхлопами машин, а здесь – кругом бело?

А может, он скажет, что хочет обратно, к ней? Нет! Снег не только в его глазах, он в его сердце!

Он будет писать ей письма. Но что будет в этих письмах? Она знает наперед каждое слово. Только работа. Черт бы побрал эту работу! Хотя без нее он не был бы самим собой.

– Ну, обернись, я прошу тебя, обернись!

Она так хотела в последний раз увидеть его лицо.

Но он уходил все дальше и дальше. Серость города окутывала его. Как он не любил серость! В холод он носил красно-желтый шарф. Почему он не оставил ей хотя бы этот шарф? Или книгу рассказов Гаршина. Или бумажный самолетик.

Он быстро шел по дороге. Руки держал в карманах. Спину немного ссутулил. Казалось, что ему холодно. Нет, он боялся! Боялся остановиться и оглянуться. Боялся, что не хватит сил идти дальше. Но еще больше – что не увидит ее в окне. Поэтому он только ускорял шаг. Он не осознавал ничего вокруг, кроме ливня.

Водитель всегда ездил осторожно. Но сегодня он опаздывал. Отец не прощал ему задержки и на минуту, не говоря уже о трех. Водитель слишком поздно заметил красно-желтый шарф…

Было уже далеко от ее дома. Он все-таки решил оглянуться. Но не успел.

В последнюю секунду он видел… снег.

Бог не ушел… Бог умер.