Парень закашлялся. Тут же к нему подскочил коренастый мужчина с аккуратным ежиком седых волос. Вокруг глаз сеточка уютных
морщин, во рту блестят золотые зубы.
- Вы не волнуйтесь. Все хорошо будет. Успокойтесь. Может вам водички? - Мне? Вы мне, то есть это вы водичку мне предлагаете? Мне, да? - Ну конечно вам. Вижу я, что разнервничались. Успокоиться бы надо, мы еще только второй день, открытое слушание, пресса в
зале. Все понятно, все нервничают. Если хотите, судья может объявить для вас двадцатиминутный перерыв. - Нет, не надо что вы! А вот от водички не откажусь. В горле пересохло немного. Чешется все изнутри.
В зале было достаточно душно. В зале, не считая, судьи, присяжных, стенографистки, обвиняемого в наручниках и прокурора
находилось около пятидесяти человек прессы, родственники подозреваемого и потерпевшей стороны. Сама потерпевшая грызла
семечки и сплевывала шелуху в газетный кулек. Если бы не два вентилятора, гонявших знойный воздух по комнате, то можно было
бы смело раздеваться и истекать потом прямо на казенный линолеум. Когда-то на нем был геометрический рисунок, а теперь он был
неопределенного желтоватого цвета с уродливыми вздувшимися пятнами и потертостями.
- Гмм. Какая вода противная. Могли бы и соку грушевого принести. - Имейте же совесть, вы же не в ресторане, вы в зале суда. Уважайте конституцию и президента! - Я уважаю (глоток). Я всех уважаю (еще один). - Все? Вы успокоились? Мы можем дальше зачитывать материалы следствия? - Да не к чему все это. Хотите, я сам все сейчас расскажу? - Было бы чрезвычайно интересно и это бы значительно упростило всем нам жизнь.
Было слышно, как вздохнули облегченно люди в зале. Если бы подозреваемый дальше сидел на своем месте, то все бы затянулось
дней на десять. А тут все может свершиться прямо здесь и сейчас. И долой всю эту жару. Толстая женщина думала о прохладном
ветре на берегу речушки, мужчина в сетчатой шляпе уже ощутил вкус воблы с пивом во рту и даже улыбнулся. Со стороны он
походил бы на кота, объевшегося сметаны. Ну, если бы у него росли усы и ушки на манер кошачьих. На самом деле облегченнее
всех вздохнула стенографистка Оля. Ей так хотелось попасть на дачу в Петушки. Там всегда было весело, лилось рекой грузинское
вино Кинзмараулли, жарился на углях шашлык. А как сладко было засыпать на душистом сеновале в объятиях Виктора. Прекрасная
подмосковная ночь, звезды такие яркие, совсем не как в городе. Так и хочется обнять небо и собрать звезды в ладонь. Подуть на
них и любоваться призрачной красотой далеких галактик.
- Товарищ судья, товарищи репортеры, прокурор и потерпевшая. Пребывая в трезвом уме и светлой памяти, спешу сделать
заявление. Вот оно. Если мне позволят, я зачитаю его. Я могу, конечно, по памяти все произвести, ведь я репетировал в камере
предварительного заключения. - Нет, мы не возражаем - сказали все хором. - Тишина в зале! - прикрикнул судья.
Но в зале была почти гробовая тишина. Слышно было, не только как пролетела над столом судьи ленивая муха, слышно было даже,
как хрустит в дальнем углу зала пальцами какой-то неуверенный молодой человек в очках. Слышно было, как капает вода в
коридоре. Все затаили дыхание.
Я даже не успел ничего сказать ей. Я просто подошел в магазине к продавщице, протянул ей бумажку. Она заглянула в нее. Лицо
ее на минуту стало серьезнее, чем обычно. Без лишних слов она выложила на прилавок содержимое кассового аппарата. Я медленно
пересчитал купюры. Потом ссыпал всю мелочь в пакет из-под гамбургеров. Обыкновенный такой пакет из серой упаковочной бумаги.
Когда я достал его из кармана и раскрыл, в воздухе аппетитно запахло картофелем "фри". Я сглотнул слюну, улыбнулся. Она
затравленно смотрела на меня. Как удав на кролика. Потом она достала из-за прилавка какую-то палку. У меня от природы плохое
зрение, астигматизм. Я сперва подумал, что это бейсбольная бита или метелка. А это. Она вставила дуло себе в рот и
выстрелила. Посреди магазинчика я стоял и смотрел, как мозговой кровавый сгусток стекает по стене. Я до сих пор вижу это во
сне, кашица стекает по плохо прокрашенной стене. Зеленая, там была такая зеленая краска, как в советских столовых, а местами
она ободралась и там была синяя такая. Голубая как яйца дрозда. Помните такую песню? Ну там еще "никогда тра-ла-ла-ла, когда
съест бутерброд человека". Я всегда, когда слушал эту песню никак не мог понять - как такое возможно? Человек всегда съедает
бутерброд. Знаете, как я люблю? Отрезаем кусок хлеба. Люблю когда хлеб свежий, лучше всего домашний, он такой мягкий, у меня
бабушка-покойница делала. Возьмешь горячий мякиш и с молоком его. А еще пучок лука зеленого обмакнешь в соль. Объеденье! А с
лука меня, извиняюсь, пучит, метеоризм там.. Пукаю сильно я, короче, если говорить по-простому и без умных этих словечек. Так
вот, на кусок хлеба кладешь балтийскую килечку, а еще сверху тертой петрушки или укропчика. Да под хорошую закуску. Я могу
литра три выпить. Я когда в Омск ездил, мы там с Данилой Ершовым выдули семь литров разливного пива. Не верите? Все напрасно.
Я вытер лицо рукавом рубашки, стянул ее через голову. И потом я очень сильно испугался. Не каждый день ты приходишь в магазин
купить пачку сигарет и яблочный кисель. И ты не успеваешь раскрыть рта, как тебе продавец отдает все деньги из кассы и
стреляет себе в голову и ружья. Она лежала на полу. А вокруг головы как нимб - пятно вишневого цвета. Сразу запахло кровью. И
никто, слышите меня? НИКТО не заходил в магазин. Вам не кажется это подозрительным. Я описался от страха. Брюки сразу намокли
и прилипли к телу. Моча стекала по ногам в сандалии и выливалась, теплой лужицей скапливалась возле моих ног. Я подумал, что
все в мире относительно. У тетки нимб вокруг головы, у меня лужа возле ног. И тут, только я подумал про божественное
вмешательство, как она дернула ногой. Потом села. Я от страха.. нет, не обкакался, я громко пукнул. Она сказала "ой" или "ты
еще здесь?". Не разобрал, что она мне сказала, не понял. Так как не был признаюсь готов. У меня была в голове пустота. Я
словно совершил путешествие на обратную сторону луны. Гилмор и Уотерс быстренько проиграли в голове Dark Side of the Moon, а
Намлук с Шульцом Dark Side of the Moog. Схватил я пакет с деньгами и был таков.
- И это все? - Конечно все. Но я готовился, я репетировал. Думаете, так просто репетировать речь в камере, где сидит тридцать с лишним
человек? А камера-то рассчитана, между прочим от силы на десять. Да меня два раза убить пытались. В парашу окунали, простите,
в отхожее место. В нужник головой когда макают, знаете что главное? Глаза не открывать. Да не орать, а то и нахлебаться
можно. - Прекратите жаловаться! - Слушаюсь. Один еще вопросик. Водички можно?
В зал вкатили огромную пузатую бочку на колесиках. Под улюлюканье и вспышки фотокамер обвиняемого связали, а потом принялись
топить в бочке. Он выныривал, бился, кричал. Чтоб не кричал, ему заткнули рот тряпкой. Из коридора через щель в двери
заглядывали прохожие. Их вежливо отгоняла охрана. Каких-то два часа пролетело, и в зале уже было пусто. Тело покоилось на дне
бочки, лужи на полу вытерла уборщица, на столе судьи ветер гонял бумажки и какой-то канцелярский мусор. Оля в это время гнала
на новеньком "мерине" по шоссе. Стрелка спидометра крутилась около 140, а навстречу ей неслась смерть в виде грузовика с
картошкой.
А знаете ли вы, что было написано в бумажке протянутой продавщице? Показать? Там было написано немного, совсем чуть-чуть. Там
была всего одна строчка "теперь я знаю, что такое вечность". |
проголосовавшие
А. Гаше |
комментарии к тексту: