Жемчужистая.
Мне семнадцать. Думаю пора…черкнуть здесь пару дискет для истории. Хочу любоваться потом, на старости лет собой, любимой, несравненной, пушистой и белокурой. Жемчужистая начинает трепетно.
Помню олова свет в острых каплях дождя, ты лелеешь полёт, неумытая. Да, так оно и было. Я -невыявленная… поэтка. Стало вдруг холодно, словно осень сжала влагалище в ожидании оргазма. Я услышала собственные вздохи, как будто устала ждать. Я красива. Просто меня сейчас ничего не интересует кроме бисера этих букв, прошлой ночью я два раза вскакивала, чтобы что-то записать. Я не знаю, о чем конкретно я буду писать дальше, и меня сейчас почти не тянет культивировать поэтику абсурда, значит, я на правильном пути. (Вчера приезжала Франческа) и разочек побаловались марками. Но меня это уже не вставляет, она обиделась и оккупировала мой комп своими и-мейлами, я поработала на бумаге- даже понравилось, правда, после “рукописания” приходится больше править. Она неплохая (Франческа), спрашивает: -Эта у вас такой новий мода, свою пизда собственным имя называть?…О, мне нравится, я тоже так буду: -моя Франческа очень хочет!.. Неплохая, только нудная бывает временами, нимфоманка. “Уши” у неё- четвёртого или пятого размера, представляю как она ими машет на своей любимой верхней позиции “скакуна”.
Утро. Со мной случилась вчера внутренняя истерика. Я билась двадцать седьмой внутренней головой об собственную утробу и кричала, что всё это мне не нравится. Мои стройные ноги дрожали в коленках, я смотрела на себя в зеркало, в ванной, потом встала под душ и немного успокоилась. Дура. Дура, дура,… ведь пошла и постриглось; вот, овца-то, прости меня господи! Что же это такое делается-то. Что же я так маюсь-то?!
День. День пролетел весь в трудах и заботах.
Вечер. Это не значит, что я буду так пунктуально по временам всё записывать. Формат подачи не принципиален, принципиальна форма и содержание. Какой-то мальчик прислал мне стихи и адрес своего сайта со стихами, приятственно, хотя он так наверно всем рассылает. Кликнула, долго грузится, не стала ждать; естесна, гляну попозже, просто я хотела что-то сказать здесь сейчас, но уже упустила, кто-то схватил и унёс вовнутрь, то есть на поверхность. Вспомнила, завтра надо замерить (основные) параметры, хотя за два года я вроде не изменилась, посмотрим. Попробую просто отдохнуть, без мыслей, без чувств… Почти получается, ну, ещё немного, ещё чуть-чуть. Всё же хорошо, тебя же ничто не гложит, нет никаких заноз. Убедилась? Вот и прекрасно, процесс пошёл.
Ночь. Не глубокая, смотрела телевизор. Передумала читать, выпила “Кампари” с апельсиновым соком. Заставляю себя уснуть. Решила с завтрашнего дня некоторое время не перечитывать написанное.
День. Есть нечто целостное…, подошла к окну. Я хочу, чтобы меня обвили тёплые, сильные руки сейчас, здесь, сзади. Я трусь подбородком о твои руки и вижу как за стеклом кувыркается первый снег, не долетающий до земли. Двойная дрожь охватывает меня- внешняя и внутренняя кожа покрываются мурашками и мой прыгающий по кочкам самолёт начинает предстартовый разбег, я кручу головой, разбрызгивая свежекороткие волосы, меня трясёт… (и) я с криком открываю глаза. Касаюсь лбом холдного стекла. Пиздец, это поэзия. Успокойся, дорогая. Успокойся и всё пройдёт. Посмотри на костёр в бинокль, представь себя персиком на мохнатом ковре, и пойди пописай. Ты обращаешься со мной грубо и трепетно, как Шумахер на бильярдном столе. Толчки. Это конвульсии ненасытных улиток… мы штурмуем вершины, я сбиваюсь со счёту, если бы считала. Я уже чувствую гландами, с твоих слов, как ты рвёшь меня и становишься мельче в моём хлюпающем болоте… нас всегда слишком много (там), правильно? Но мне так обидно, неужели это правда, неужели это правда… (я внутренне плачу)!
Начало вечера. Сходила на улицу, купила овощи, шоколад. Моросит мелкий дождик, кажется мелькнули в толпе глаза, я, было, кинулась…, но куда, зачем, к кому; или оглянулась так, как кинулась. Наваждение, ПМС, эмэсэс, МЧС и т.п. Фигня какая-то, одним словом. А в нашем деле главное- определить приоритеты. Купила ещё эти глупые, смешные журнальчики…, мальчики. Пальчики и мальчики. Мальчики и пальчики. Интересное словосочетание. Глубокий вздох. Новые мысли о главном.
Утро. Моя бабушка пахла молоком. Я видела сон, как мы снимаем правильный фильм в оккупированном отеле где-то на юге, типа Турции- Флоренции, или в Вологде жарким летом в окружении “о”. У персонала сносит крышу, но они нас терпят по причине присутствия каких-то звёзд (я жуткая реалистка, не позволяю себя обманывать даже во сне), фейсы как-будто знакомые, но я не помню их имён, тем более, что у них какие-то дешёвые, эпизодические роли. Мы- главные герои, режисёры и операторы. Инцест, групповуха, бесконечная череда абсурдных перформансов, диалогов, ситуаций. Я сижу в паузах между съемок и слушаю в наушниках будущий саунтрек к фильму. Мы пьянствуем, прикалываемся и работаем,- всё почти также, как было в прошлом году, только ещё веселее и динамичней,- так, как я вижу всё это со стороны; фильм в фильме, о фильме… Потом, то есть сейчас я проснулась. Соскучилась, киска?- Может быть, может быть… Неимоверно терпимо. Да, моя бабушка, её руки, нежно- трепетные, да и родители. Я купалась в такой ауре любви, нежности и счастья! Обязательно буду баловать своего ребёнка. Когда он появится, (малыш, можешь поймать меня на этом) обоснованные претензии принимаются. Утро уже перетекло в день, собственно. Сегодня он стоит солнечный, свежий, как утренняя эрекция губернатора.
День. Мы оттягивались в провинции по полной программе. Я даже спала с губернатором одной из среднерусских областей, не буду называть его имени (незначительный эпизод). Он пёрся от меня как кот на солнцепёке, называл циничной малолеткой и не верил, что мне всего шестнадцать. Я сама его “углядела”, когда мы договаривались о съёмках… зато у нас был полный карт-бланш в этом городе, даже машину хотел выделить и охрану приставить, но траснпорта у нас хватало, или мы пару раз ездили на какой-то “Волге” на Волгу, я уж точно не помню, “сумбур вместо музыки”. Список мониторов на висках.
Позднее утро. Я чего-то забыла…, вспомнила,- свои сумбурные прошлогодние записи хотела сюда вставить, отредактировав. Где-то они у меня на даче лежат. Да, ещё, - сейчас произведём замеры. Итак, мои свежесегодняшние параметры: 89-62-92. Класс, сделано по правилам! Хочу прыгнуть с парашютом; трепетная (как) моя подруга Александра говорит: - Мечта женщины,- быть женщиной мечты. -Кстати.
Увядающий день. Надоело писать для ТЕБЯ. Надоело корчится и незаметно что-то изображать. Это была ошибка. Ошибка. Чудовищная провокация. Хотела “писать кровью”, а получается какя-то попса. Я как-будто устала и запуталась, как-будто я вяну, не распустившись. Синдром постпровокации.
Ночь. Пришёл мальчик (сейчас спит, выдоенный), немного выпили. Целовались, обнимались (кажется), приласкал, потекла, засунул, двигался во мне, я думала о своём, может и кончала. Важно другое,- я стала видеть всё это со стороны; и это отошло на второй план. Интересный (более чем) приятный, механический процесс. Перевернул, сзади,- целостнее, глубже, почти отключилась, как раньше, но всё равно анализировала, например: как это рафинированно- порнографично. Во мне трепыхается художник. Пафос и красота. Болезненное слияние. Опять слияние. Случайность (?) Цикличная инвентаризация… Проснулся, увидел, что я не сплю. Включил ящик. Сидит теперь и ждёт. Что ж тебе не спится, родной?! -“Бягу”, лечу, можно сказать,- всё равно ведь не дашь работать, неугомонный.
День, через день. Раньше я страдала от переизбытка мыслей, которые невозможно описать: потоки шли туннелями, переплетающиеся, наскакивающие друг на друга, тормозящие и ускоряющиеся…, я только могла сказать: ах, снять бы всё это, да привести в порядок- какой, мол, кладезь, сколько озарения и глубины! Теперь я понимаю, что это иллюзия; что это были сырые абрисы, замешенные на амбициозных “предчувствиях”, но без которых, в то же время, не было бы меня, сегодняшней. Необходимо было “кипятить” в себе это состояние несколько лет. Чтобы выварить, выкристаллизовать моё теперешнее мироощущение и теперешнюю ситуацию. Просто не надо торопить события, к тому же: ”мечтай осторожно, -ты можешь получить это”.
Продолжение дня. Что-то ни одного письма, ну и бог с ними (вами), -не очень-то и хотелось,- как говорит моя сорок седьмая подруга Алия; “подруги”- это, конечно, на самом деле просто приятельницы, их у каждой хватает. Я как- нибудь ещё вернусь к ним, есть любопытнейшие экземпляры. День генерирует предчуствие, как маскулинный переполох. Краткость- пизда таланта, нет, вы не подумайте, меня не клинит на лесбийских заморочках; абсолютно компетентно заявляю,- я проводила собственное расследование-обследование: чистая гетеро-сексуалка без инородных примесей, даже скучно. Я купаюсь в собственном поле, мужики это называет “вагинальной инерцией”, да, это так, ну и что, главное,- не дёргаться по пустякам, всегда важен результат, а не способы его достижения. Я почти научилась пользоваться преимуществами своего пола, а это значит,- уметь побеждать глобально. Мой год малолетки тянется больше, -и это ещё одно пиррово преимущество. Я говорю “пиррово”, потому что это уже перебор. Я переполнена. Я переполнена, и это мой крик…. Вот, уже легче. Уже легче. На самом деле я нежна, моя нежность бесконечна. Бесконечна. Мои щёки горят, господи, я же возбудилась. Возбудилась, как овца на пустом месте…, мама-миа!
Вечер. Я в общем-то мало чего испраляю в этом тексте, пусть остаётся то, что есть, то, что выплеснулось. Надо себе доверять, а я себе доверяю. Это конечно не “свободный поток”, но что-то близкое к этому. У меня столько историй из моей “риэл лайф”. Но я никак не дохожу до них, потому, что мне всё время хочется высказаться сначала о чём-то другом, и, главное, я чувствую, что как-будто должно что-то произойти скоро. Я не знаю, я никого не держу, просто …просто я пишу о главном. Так, как надо… писать.
Утро. Определённо, я скорее сова, чем жаворонок; но утро дисциплинирует, я уже давно заметила, этим-то оно и симпатично, и ещё своей мрачной свежестью. “Была девочка Любочка, сама виновата!”- обычно начинает другая моя подруга, которая только что позвонила, и завела было свою песню. Я сказала, что меня сношают…- Понял, не дурак, -деликатно повесила она трубку. Понятливость я всегда ценю в людях. О чём это я хотела…, черт, сбили с мысли, в двести сорок шестой раз сбили. Провокаторы. Ревизионисты. Антиглобалисты. Сегодня, оказывается, “Международный день за снижение стихийных бедствий” (!) -Правда, это я на календарике вычитала… Дас ист, очевидно, такая шутка юмора в планетарном масштабе. Главное- не влюбляться! Дорогой, на твоём месте я была бы неравнодушна к старушкам. …Музыка. Калейдоскопический ряд: дирижёр, его взмахи, нижнее бельё, пицца, огни, скорость, ночь, сон, партитура, бассейн, дорога, мартини, тошнота, блеск, опустошение, потягуньки, шорох, скрип, капли, руки, липкость, погружение.
День. Распаренная, вышла из ванной, после сна. Принимала душ, хотя больше люблю ванну. Лежишь, млеешь… и глубже понимаешь себя. Например, недавно поняла, что я по натуре охотник, закидывающий сети (удочки, силки, предложения), и ждущий результата- не один, так другой; то есть, натура я действенная, энергичная, но в то же время чувственная. Эту-то чувственность приходится прикрывать жестким анализом, так, что некоторые граждане принимают за прагматично- циничный подход к жизни. Мне всё равно, на самом деле, лишь бы не перенапрягались, те, кто мне дорог, а таковых не много; и они, я надеюсь, принимают меня такой, какая я есть (правда?).
Ночь. Знаешь, что больше всего раздражает женщину, дорогой? -Ваше бездействие. Почему мы такие хорошие, тонкие и изящные, умницы и красавицы, такие понимающие и страстные не находим вас? Вернее, находим не вас, принцев. Не обязательно красавцев, но и не уродов, не с одной, так хотя бы с двумя извилинами,- проявляется это в наличии или отсутствии ЧЮ (чуства юмора), например. А если находим,- это-то и раздражает: бездействие. То есть действие заканчивается после первых свиданий… А мы хотим всегда. Чтобы вы всегда удивляли и возносили, сыпали комплиментами и носили на руках… Господи, зачем я это пишу, какие-то общие фразы, какая-то перезрелая или недозрелая ущербность. Я что, опять оправдываюсь перед кем-то, или освобождаюсь?… Освобождаюсь, да, это мне нравится, ангел ты мой, парлептипный!
День. Я во многом нетипичная девушка, люблю, например, чтобы всё было на своих местах. Если мне что-то не нравится, вызывает дискомфорт,- я не успокаиваюсь, пока не выровню ситуацию. Или ещё: для меня важен результат, желательно осязать его материально (по возможности). Вчера случайно узнала, что “видимая” часть вселенной- всего десять в двадцать восьмой степени кубического сантиметра…, -стало осязаемо тесно, обычно же вселенная ассоцировалась с бесконечностью, которую теперь, оказывается, можно мерить и разделять на “видимую” и “невидимую” части. Странно, я периодически чувствую ко всему этому какую-то сопричастность, особенно обострённо это было лет в тринадцать, и вот теперь, кажется, снова. Но “теперь”, то есть сегодня, я уже могу регулировать “глубину” погружения, тешу себя такой надеждой, по крайней мере. Сходила, прогулялась. Классическая жёлтолистая осень, влажно-чистый воздух, посидела на скамейке, в сквере у “Кирила и Мифодия”, говорят там голубые тусуются, что-то не заметила. Вообще-то дел у меня хватает, хотела я обойтись без подробностей, но видимо это невозможно, “правда” жизни пострадает, да и стороннему читателю слишком много будет непонятного, недосказанного. Поэтому сюжетные вкрапления (текущих событий) неизбежны, причем чем дальше, тем больше.
Очередной день. Сегодня у меня бассейн. Не понимаю людей равнодушных к воде, это же так классно, плюхаешься с разбега в сине-голубую субстанцию и… купаешься в наплывающих на тебя ощущениях, бр-р, аж мурашки пошли! Потом надо съездить на “Пушку”, поделиться с людьми переизбытком лёгости. Если наберётся что сказать, - черкну здесь пару строк, по-позже. Нет, я всегда думаю о тебе, это неизлечимо, пока не рожу окончательно… Хороший текст держится на пульсирующих противоречиях (автокомментарий к перечитанному). Звонок (перламутровый)… Когда обозначаешь позицию, готовься к немедленной реакции (комментарий к звонку Самурая). Самурай, -это мой учитель, теперь наверно уже бывший,- в смысле, учитель. События форсируются. Больно быстро. В такие моменты надо думать о чём-то мирском, размеренном, например… о свечках и свечах . Всё, убегаю.
“… тут же закружилась голова, и на смену ненависти пришло желание… желание напоминало… яркие пятна азалий”,- иногда я балуюсь журчанием фраз, выдернутых из миниконтекстов в одном потоке, “… мне сдавило грудь… сквозь ветви сосен и криптомерий вдали виднелись силуэты гор”. Настало время скользящих гениев, они, как птицы касаются крылом поверхности сорок семь раз за раз, а экзотика трансформируется в стиль. И если стиль не давит, то круг замыкается. Только что вошла. Раздался звонок. Подняла трубку, сначала он перепутал моё имя, потом спросил: - И почём они? -Когда будут брать, тогда и поторгуемся на месте, там их много, есть из чего выбрать. -Здесь ремонт закончили. Они собираются что-то вешать, она конкретно по фотографиям спрашивает. -Чего ты гонишь, я тебе оставляла все цифры и порядок цифр. Твоя сучка просто хочет, чтобы я ей все отверстия вылизала, а она потом скажет: спасибо, уже скоро. Захочет брать- поедем, выберет, возьмёт. Её мозги кончаются на Крымском, пусть пиздует туда, а не дёргает серьёзных людей. -Ты что ли серьёзная? -До свидания, молодой человек, нас неправильно скоммутировали. Несчастный, пусть живёт. Каждый ждёт своих песен. Как я уже утомилась. Три дня здесь не писала (оба варианта). Море событий, дел. Три вечеринки, пять клубов, Самурай отбился, не без моей помощи. Приходишь домой, а тебе звонит какая-то шваль со своей туфтой. Кому нужно это дерьмо? “… дождь брызнул на траву и на ирисы… в любом рассудочном построении …обязательно есть элемент опьянения- хотя бы собственной рассудочностью”. Ограничимся пока тройкой, букет должен состоять из нечётного количества составляющих. Насчёт банка надо подумать. Три офшора, активы размыты в меру… Надо подумать, вообще, нужен ещё один, для внутренних расчётов.
Листы с буквами, цвета горчицы. Поборю ли я в себе самку, … эти вечные томления,- это ведь эффект самки, инстинкт продолжения рода. Колет в паху, между ног, нафига я там брею, лето кончилось, пусть растут как хотят. Подумала о вибраторе и заёрзала, он такой холодный и остренький, зато входит легче, включаешь, -а он жужжит смешно и не видно как дёргается: мелко- мелко, зато когда вводишь- сразу: а-ах, ты должен быть здесь вечно! Смысл жизни тут же конкретизируется (как это я запомнила), что ещё? Потом, как-будто ожидаешь какую-то опасность и сжимаешь его крепче, но вспоминаешь, что это всего лишь железо и расслабляешься по полной, может и с криками (если улетаешь). Однажды пробовала снять всю эту бодягу на видео,- не очень-то получилось. Камеру поставила, настроила и, -не то: как-то всё механически-постановочно, и что-то не включается, когда делать этого не хочется. Даже когда хочется, что-то не до конца включается, - оргазм с живым членом всё равно всегда круче, если конечно он наступает… Всё это скучно и давно известно, просто я подтверждаю это собственным опытом, может у других по-другому. Платиновые велосипеды, силиконовое седло.
Люди сами хотят, чтобы ими пользовались, а потом от них отставали, так же, как они пользуются другими. Идеально- не больше месяца. Не всё то кокетство, что есть правда, так же как и не вся правда есть художественное произведение. Заклинание- персональная песня, прилипшая к внутренней стороне черепа. Если бы не было тошноты, её бы следовало выдумать… Блядь, вдруг я беременна?! Вот у гинеколога я ещё ни разу не была, слава богу, но есть же какие-то тесты… Только этого ещё не хватало. Хочу посмотреть на себя со стороны сегодня, сейчас. Так иногда хочется сделать подлянку кому-нибудь, Самурай говорит, что это типично для баб, врямя от времени. Но я же пользовалась резинкой всегда, какая беременность, разве что пару раз. Не может быть… Как это волнительно. А вдруг правда?! Просто песня (представляю как я хлопаю в ладоши), дура. Но как это волнительно, не ожидала, ей богу. Телефон опять звонит. -Да, слушаю. -Привет, это я. Что с банком будем делать? -Думаю имеет смысл, только не с нуля, лучше купить тот, с лицензией и всеми причендалами… -И с долгами?… -И с долгами, только с ма-а-ленькими, но говорить-то будешь с ними о больших, не мне тебя учить. Скажешь, что время у нас поджимает, а лучшего предложения у них не будет, обещай с три короба, но между делом. Меня сразу не свети, но и ничего без меня не подписывай. -Они сами просекут, да и Самурай как бы с боку… -Самурая ты вообще не знаешь; если про меня спросят, скажешь, что ещё думаю, и с папой снова подружилась, только не перегни, ни в ту, ни в другую сторону. В “Системе” он непрофильный, а при допэмиссии она их точно скинет, они об этом знают, и долго ломаться не будут. -Всё понял, надо ещё кое-что дособирать конкретно по ним . -Долго не тяни, держи меня в курсе. По пустякам только не дёргай. Пока. Всё в кучу, как обычно. События уплотняются, на то они и события. Нужно быть благодарной людям, за то, что они сами иногда решают мои проблемы, как свои. Бывают такие дни, не всегда, но бывают. Где-то у меня ещё диктофон был. Надо найти.
Вечер (турбулентный). Турбулентный (вечер). Я же не просто так пишу, значит так оно и есть. Силовые линии со страшной скоростью вьются вокруг меня, и я хочу выбежать из этого сквозняка гогеновского… символисты, хреновы, сама виновата, слишком много на себя взвалила. Щас как крикну!.. А это уже Мунк какой-то… Вроде полегчало. Надо успокоиться. Беда прямо, что за вал денег, не к добру это, когда всё получается, что-то же должно не срастись, так не бывает… Зашла в кабинет, сидят взрослые дядьки (театралы на этот раз), клянчат бабок у моего управляющего, странно так на меня посмотрели, мол кто впустил сюда эту девочку, нет, они подумали что я бесцеремонная такая молодая любовница. Забавно. Подошла к окну, нагнулась. Покраснели, покраснели, голубчики. Поиздеваться ещё над вами…, ладно, пожалею Вовчика. Подошла к нему, шепнула на ухо: -Гони их на хуй, не нравятся они мне, жирное снобьё. Через пять минут жду у себя, надо почирикать. Вышла. Уроды, надо ему сказать, чтобы больше никаких спонсирований театров. Надо быть взбаломошной, иногда. Ново(любительское) кино,- другое дело, только они настоящие панки, денег не кляньчут, не умеют, да и снимать сейчас некому… Олег свалил, Серёга съхал… Да, где же Вовчик, а, вот он. -Что такое, господин Саврасов? -Да неудобно как-то, они две недели добивались аудиенции… -Кстати. Кстати, с театрами завязываем. Переориентируемся на детские дома и роддомы, причем в два раза больше давать им денег. Серьёзно говорю. Ты в курсе, что у нас уже покупатели на банк свежекупленный наклёвываются? -Да. Но он нам тоже нужен. -Нам тоже нужен… надо посчитать, насколько они больше денег предлагают? -Больше, чем что? -Больше, чем всего мы потратили на него. -Ещё не считал, да и предлагают пока неопределённо. -Уже определённо, друг мой, уже определённо. Два вопроса меня интересуют: во-первых, сколько всего у нас ушло денег на это дело, а завтра они скажут сколько конкретно предлагают. Если процентов на 25-30 больше, отдадим, скорее всего. Во-вторых, почему, когда мы его купили, он вдруг им понадобился, и только ли им? Самурай, кстати, не звонил, тебе? -Нет, не звонил. Сами они просто не могли купить тогда, и информации у них не хватало о “Системе”, например, и её планах. -Да. Самим тоже нужен, а другой случай так удачно купить может и не подвернуться. Увеличить до сорока?…- бред. Ладно, время ещё есть.
Что-то здесь не так. С другой стороны, я ничем не рискую. Надо просто разложить всё по полочкам. Почему я такая маленькая должна так много думать, я в своем-то теле никак толком не разберусь. В своих маленьких песнях, в своих тёпленькиъх мыслях… А здесь такие большие ходят. Хочу пострелять. Самураю что ли позвонить, за одно и покалякаем.
С Самураем я спала всего два раза, давно. Конкретнейший мужик, мечта поэтки. Моя первая любовь. Я тащилась от него мокрительно. Сейчас, по-моему, у него крыша съезжает временами от скуки. Но ему я доверяю больше всех, больше папы. Я научилась смотреть на мир его глазами, может не всегда его, но научилась многому. Он подъехал бесшумно, клёкотно придавливая шинами мелкий гравий за моей спиной. Сразу пустила его в своё поле и доверчиво укрылась в его ауре по привычке, но не надолго. -Как банально- прекрасна осень, не находишь, малышенций! -Нахожу, сипуку-сан. -Трудности нарисовались? -Вроде наоборот, всё слишком хорошо. Что и настораживает. -Это правильно. Не поминайте сипуку в суе, да и не в суе будете… -Новое данцзибао Самурая, что-то ты не в духе?! -Нормально всё, просто… отвлёкся. -Поедем, постреляем. Пострелять хоцца, сил нет! -Поедем, жемчужистая, хоть на край света, поедем.
-“…Поднос, наполненный хрустально-чистой водой отливал серебром… я взял флейту-сякухати… для того, чтобы выкрикнуть какое-нибудь слово в окно или дверь…” Всё, что я хочу. Всё, что я лелею. Вся та ночь. Весь тот день. Весь свет нестареющий… Беременность не подтвердилась. Шелест бумаг. Зачем я всё это затеяла. (Вздох земли). Рёбра прозрачной ткани. Разве вы не видите музыку? Запах слов этой песни. На тёмном и длинном мосту. Северный город фонит. “…Вновь перед моими глазами ожила та молодая листва, вспыхнули яркими красками небожители и сказочные птицы… один вид возбуждения сменился другим, более сильным.” Когда мне будет двадцать семь, я буду цитировать себя.
Настроила камеру на свою кровать. Включу и лягу спать. Хочу посмотреть на себя во сне. Чтобы оправдать оправдание надо знать себя беззащитную. Чёрная кошка за. Белым голубем. Ребёнок всегда найдёт за что ненавидеть своих родителей. Я смотрю на себя в зеркало, шейные сухожилия заглушили первый поднимающийся стон. Достала горсть тонких церковных свечей, раздвинула пальчиками свои вертикальные губки, засунула первую неглубоко. Вторая и третья слегка коснулись шейки матки, закрыла было глаза, и по привычка стала волнами обхватывать мягчеющий пучок. Враскорячку, операясь сзади на руки, доползла до камеры и включила её, взяла зажигалку и легла по-удобнее, подложив подушку. Вставила четвёртую, потом пятую, с придыханием подумала: и сколько же вместиться туда, распалённая киска подстёгивала и боялась. Шестая и седьмая еле пролезли… какая же ты бездонная, сучка! Со слезами на глазах начала зажигать свечки. Больно, неудобно, противно, свечи начали плавиться, слегка потрескивая. Попозировала, сколько могла, чуть не обожглась, потушила и вытащила, разъярённая. Слипшиеся и всклокоченные волосы, не хватает потёкшего макияжа,- смотрю на себя в зеркало, напрягшиеся шейные артерии наконец-то разрешают крик. Крик получается безшумный… Так всё оно и было.
Потеряла повествовательную канву. Как я там раньше писала,- с небольшим запозданием, проще было бы вернуться, посмотреть. Говорят японцы любят девичьи трусики,- как я их понимаю. Надо наладить экспорт: “двухдневные трусики московских старшеклассниц” в вакуумной упаковке…, только ребятки наши опошлят идею жлобскими ценами; ладно, шутка мысли такой, законсервируем пока. Вечер тащится как раненный таракан (фу, какая гадость), ломанными линиями карабкается он в щель… В последнее время меня клинет, и уже кажется, будто живу я только ради этих записей… Всё больше и больше.
Шесть тысяч четыреста девяносто пятый день. Выскочило неожиданное солнце, а ночью выпал первый нетающий снег… Бодро падаю в сон… прямоуголники света на стене, -где-то в детстве. Грохот хлопающих ресниц. Я употребляю смешанные скобки.
Проснулась. Кажется глубокая ночь. Оттянула пижаму, посмотрела на свои упругие грудки, соски, которые тут же с готовностью начали твердеть, потянулась к выпрямившимся ногам. Встала. Пошлёпала на кухню. Сделала апельсиновый сок, представила как закурила, если бы курила. Сделала кофе, с чашкой села за стол, вытянув ноги. Вздохнула и потянулась. Хорошо. Сказала себе: -хорошо. До тех пор, пока ты будешь чувствовать, что завтра сможешь сделать лучше, чем сегодня,- до этих пор жизнь не будет тебя тяготить. -Ну и что, что из этого? -Да ничего, просто мысли вслух… Люди имеют искаженное представление о любви. Они поставили всё с ног на голову, эгоистичное представление они считают поверхностным, уверяют себя и других, что они любят в объекте своей любви сам объект. Очевидно, что это не так. -Почему же? -Потому, что любой объект любви всегда будет объективно достаточно далёк от идеального объекта, но именно к нему мы аппелируем, разрешая себе влюбиться… -Тавтология. -Нет, это искренность второго порядка (ИВП). -А первого…? -А первого, это ваше обычное слюнопускание, взаимные претензии, заламывание рук и весь этот театр… -Неплохо сказала. -А то…
Открыла балконную дверь. Волны свежего, холодного воздуха прозрачными матрацами заполнили комнату. Снова залезла под одеяло. Включила ти-ви, почти все каналы не работают, только “Евроньюс”, MTV, МузТВ, какой-то эротический фильм, снова новости. Выключила. Посмотрела почту, ничего интересного, реклама, так, теперь на свежую доставку, а, вот, письмо от папы…,- остановился он в Филахе у Хайдера на пару дней… Ладно, позвоню завтра Шадунцу, пусть свяжется. Снова включила телевизор, поставила “Баскью” Шнабеля. Мне нравится этот повар-многостаночник…. Закрыла балкон. Посмотрела с перемотками до сцены с вернисажем. Выключила. Всё это было бы романтично, если было бы не так романтично (именно). Осознанное одиночество,- наше сладкое будущее.
Хрупкий утренний сон… прямоугольники солнца на стене,- снова в детстве, замедленная угловатость движений … я прошу оттуда, я качаю головой оттуда, и прошу не трогать себя тамошнюю, стыдливо прикрываюсь руками шепчу, что этого нельзя… делать. Я вижу, что вижу, что прошу, и не верю, что так может быть.
Для меня уже нет авторитетов. От этого становится сначала трезво-холодно, потом (по-настоящему) безразлично. Шадунцу надо позвонить. Сняла трубку, набрала номер. -Здравствуйте, Борис Абрамович. Да, это я. Папа просил вас позвонить на девятьсот шестьдесят восемь после двух дня сегодня…, он включится на полчаса. -Хорошо, девочка. Как твои дела? -Спасибо. Начала (смотреть) вашу “Книгу перемен”, по-моему, она никакая. -Но согласись, девочка, есть красивые места. -Есть, правда. Только очень редко. -Молодость спешит жить. -По-моему, все спешат. -Да уж… редко навещаете нас. Думал застану вчера на приёме, ан нет. -Там большие все, ещё съедят. -Как вы всегда оригинальны, как оригинальны. Ну не буду отвлекать… -Господин, Шадунц, я ввела вас в сюжет. -Очень тронут, девочка. Очень тронут, но почему же так официально… и какой сюжет, простите. -Да так, размышления. До свидания, Борис Абрамович. -До свидания, с вами всегда интересно, милая. Божественно интересно. Он прямо так и сказал.
Перламутровый понедельник. Объясняю, чем он отличается от неперламутрового. Во-первых, он мой. Во-вторых, он очень свежий, несмотря на утренний туман. Весь выспавшийся, странный такой, и именно свежий, незатраханный…, такого чистого понедельника ждёт, наверно, болезненный трудоголик, уставший от утомительных выходных.
Пришла в офис, окунулась в работу… -…Засунь в жопу свою интуицию, Саврасов…, аффилированные структуры, вот и выясни точно, с кем они больше аффилированны, и подо что Уринсон деньги дыбит, если это не трёп. Там тоже полно старпёров. Ты думаешь мне очень нравится громко так говорить, очень нравится разводить здесь?! … Да на хуй мне всё это надо, если бы ты сам мне это разложил… хотя бы раз, для разнообразия, по полочкам и убедительно, хотя бы раз! Так что осторожнее с интуицией, это слишком пафосно, мон шер. Так проходит весь день, незаметно, переменчиво. Не всегда так, но сегодня, например, так; иногда вообще не прихожу…, но их же нельзя, блядь, без присмотра надолго оставлять. Сколько раз уж убеждалась. Ну да ладно, “грех предоваться унынию, когда есть куча других грехов!”- как говорит моя Алия, или Любка,- не важно, кто-то из них. Кстати, что значит “тавтология”, дословно?- кто-то же из вас перебил меня давиче…, так что разъясняйте… - Топтание на месте, кажется, то есть такая туфта, а что? - А то, что перебивать надо грамотно… - Ты совсем охуела,- ладно, подчиненных и окружающих строишь, но теперь ты уже СЕБЯ внутри себя строишь!… -Это она от перенапряжения, если стресс без конца внутрь забивать… -Спокойно, я же по существу реагирую. Значит всё-таки вас двое…, я так и предпологала.
С утра привстала, потянулась, снова залезла на кровать и стала просто прыгать, как сумасшедшая… какой-то безумный клокочущий кайф! Отталкивалась, и в полёте пятками задевала задницу, и визжала как резанная обезьяна. Потом просто начала падать бревном-солдатиком, руки по швам, а у самых подушек выпускала крылья и втыкалась то лицом, то ухом в незаметный запах собственного (сна-тела-перемятого) белья. Плохие времена скоро настанут для всех (наших) нехороших злопыхателей, разовьёмся скоро экономически как надо и станем, наконец, в ряд полноценно развитых, блин, стран. Во как… оно будет-то. Говорю это без всяких (энкратически-жеманных) подъёбок, как патриот патриотке, как депутат депутатке, как олигарх олигархке, и горжусь нафик. И сочуствую всем этим нехорошим, всей своей трепетно-израненной, тонкопарящей душой. Так сказать, сопериживаю всем вам, остающимся без объекта приложения мазохистам… ровно двадцать девять секунд. Сопереживаю. Отложила свежую газету. Включила музыку. А может их уже не осталось, мазохистов-злопыхателей…. Какая, собственно, разница. Художнику, тем более свободному, не пристало быть такой объективной сучкой. -Откуда ты знаешь, какой ему положено быть? -Это вы, опять, девчонки?! Кстати, на самом деле, вы какого пола, сидящие внутри? -Преимущественно твоего же… -Интересно, что значит “преимущественно”? -Это значит, что когда ты ведёшь внутренние диалоги, во-первых, не обращаешь на это внимания, а во-вторых, ты автоматом подразумеваешь, что мы твоего же, в данном случае, женского пола. -Да, я как-то не задумавалась раньше…. Не нравится мне ваш тон, господа-сударыни, вы что же, считаете себя умнее меня?! -(А) это уже кокетство… -Всё. Стоп. Я поняла. Не будем грузить друг друга, все мы хорошие, белые и пушистые. Всё прекрасно, скажем друг дружке: до свидания! -До новых встреч! Всё в наших руках, стоит лишь захотеть. Теперь без моего разрешения вы не включитесь. - Ты думаешь? -Уверена. В ближайшее время, во всяком случае. Так, что у нас по плану? Сечас мы всё распишем и докорректируем. Где мой ежедневник? Вот он. Раскрываем и смотрим, что там у нас?… Прекрасно, сегодня практически выходной, ни одного подвига не запрограммировано, тренажер с бассейном, день рождения, два в смысле дня, и оба желательно посетить, здесь обойдуться, а здесь я обойдусь, вернисаж, ещё один, ладно, там видно будет. Что ещё, что-то меня беспокоит, как-будто о чём важном я постоянно забываю… Чёрт, зачем я об этом пишу-то здесь, о планах на день, и ежедневнике, которым, кстати, я не каждый день пользуюсь. Впрочем, обоснованно (для полноты картины).
В результате вечером оказалась в сауне, пригласила подруг с мальчиками для фона. Смотрю на них, слушаю, наблюдаю, иногда включаюсь в их разговоры и комментарии. Кроме нас здесь никого, естественно, нет. Средне-нормальная такая сауна на Маросейке с кабинками, зеркалами, бассейнчиками, барчиком, топчанчиками, тренажерами и т.д. Зашла спонтанно и зависаю который уж час. Народ мой ходит кто в простынях, кто без ничего. Вот Алия, кажется, решила устроить стриптиз. Она недавно сбрила напрочь свою черную, густую, татарскую пизду и сейчас там, соответственно, не очень красиво , но бёдрами виляет неплохо. Сделали музыку по-громче, а, вот и мальчик присоединился. Недолго они танцевали. Алия уже пытается взять в рот его вставший член, но он ложится на спину…, понятно, переворачивает её задницей к себе… они делают обоюдоострый минет “ворона”, или “69”, -по-другому. Остальной пипл тоже заводится. Любочка высыпает на столик кучу презервативов из своей сумки. Я тоже вся мокрая, естесна, но пока ещё терплю и героически “документирую” процесс по мере возможности. Надо как-то отвлечься. Так, этих двух бабенций я не знаю, и этого тоже. Странно, Алия ведь почти блондинка, а там черные… вот она насаживается верхом медленно, и тут же выгибается, кажется, специально для меня. Любочка с двумя членами в руках пытается сесть на голову партнера Алии, чуть не падает, опирается на коленки, но члены не выпускает, от этого хозяева оных смешно то пригибаются, то выпрямляются, повторяя движения Любки. Сборище амазонок!… Так, спокойно, что здесь ещё интересного. У-у, как всё запущено, оргия какая-то! Вот уже появился коллективно-терпкий запах акта… “смешались в кучу кони, люди и залпы тысячи орудий…” Слились, блин, в протяжный вой… на самом деле, зачем же так орать! Факин долл!… Э-э, а ты уже кончил?! Иди-ка сюда, дорогой… Я подхожу к нему, обнимаю…, о-о, целоваться ты умеешь, молодец. Та-а-к, ещё, ещё…ещё! Хорошо, ты уже готов. Я хватаю его за пенис и веду, как телёнка к кушетке, у меня перед глазами “Танец” Матисса, нет, “Купание красного коня” -не помню кого…, Петрова-Водкина, точно! -Ой, мама, улетаю, ты, что, без резинки? -Да не, нормально всё, расслабься… Ещё через час мы все уставше-разморённо-распаренные, сидим, потягиваем кто сок, кто пиво. Алия обращается к соседке: -Хочешь посмотреть селектор? -А что это? -Это телефонное совещание с несколькими участниками…, вот, примерно так. Алия встаёт и неспешно направляется к разбросанным вещам: -Люб, где твоя труба? -В левом боковом, или в сумке… Алия возвращается с тремя мобилами, одну вручает Любке, другую, -мальчику, Третью кладёт рядом с собой, поварачивается ко мне: -А твоя далеко? Если хочешь поучаствовать, -доставай. Потом берёт клочок бумаги, что-то пишет и отдает парню с телефоном: -Первый, -мой, второй -Любкин, наберёшь, когда скажу, о’кей. Далее подруженька моя надевает два презерватива на трубу и, блеснув своими кошачьими глазками, плавненько опускает её вниз, в соответствующем направлении… -Ты охуела, она же не влезет! -обрывает наступившую тишину Любенция. -Чего не сделаешь ради искусства, -достойно сдерживая оторопь парирует перформерша, -ты лучше давай, тоже “делай как я, посмотри на меня…” В результе девчонки не сразу, и не без помощи ребят засунули-таки аппараты больше, чем на половину в себя. Алия сначала выпросительно посмотрела на меня, я индифферентно покачала головой, тогда она, опершись сзади на руки, скомандовала: -Набирай по плану, а ты с другого, -Любке… Мне (вроде как) стало скучно. Я увидела, как там наверху, где-нибудь в тринадцатом году народ сидел вот так же, нюхал кокаин и смотрел на какой-нибудь сеанс откровения… …приглушенная телефонная трель (как будто) тонула в гортанном крике подруг. Я встала и направилась в парилку…
“…-Войдёшь в пещеру. Будет приход трёх неторопливых гостей. Почтишь их, -и в конце концов будет счастье…”. Некоторые вещи выстаиваются временем “один к одному”, а некоторые, -по-другому, так оно и происходит, очевидно. Я отложила книжку, взяла листок бумаги и стала рисовать схемы возможных перетоков. Потом взяла другой лист и изобразила реально существующее состояние и взаимосвязи. Положила два листка рядом и стала сравнивать. Совпавшие магистрали отметила синим, несовпавшие -красным. Встала из-за стола и босиком направилась за виски. Прошла всего лишь семь-девять метров, и лавина мыслей за эти секунды отфильтровалась на гребнях-идентификаторах. Вернулась, снова открыла книгу и продолжила чтение. Вчера напросилась к своей домработнице в детсад, на утренник к её мальчику, подвезла их, и мы втроем весело влетели по ступенькам на второй этаж. Я наблюдала, как они готовятся, как родители-бабушки хлопочут вокруг своих птенцов. Одна мамаш(к)а, с пирсингом на пупке, перезагоревшая до черноты, с татушкой ниже талии на спине, “стреляла” короткими очередями “изучения” вокруг себя, что выдавало в ней свежеприезжую лохушку. А ещё бросалась в глаза явная случайность появления её здесь, как-будто она только что слезла с хуя, чтобы по окончании мероприятия тотчас же продолжить свое привычное занятие. Впрочем, этот переизбыток энергии, и её неподдельное любопытство даже как-то трогали, и я (почти) прониклась к ней симпатией. Вполне органично рядом с ней нарисовался вдруг реликтовый бандюган, соответствующего вида с цифровой камерой наперевес. Потом взрослых позвали в зал, следом гуськом появились дети. Мы посмотрели представление, я всё же ненадолго уходила в себя, но и отвлеклась -отдохнула, как и хотела.
-Привет, малыш! -Самурай встал из кресла мне навстречу. -Платье в горошек, ты это специально для меня надела. Как это контрастно-трогательно, взросло-сексуально! Представляешь, захожу в “Букинист” давеча, альбомы- книжки всякие, потом смотрю: ба, лежит Карл Форлендер, никакой, в сущности философ, так, больше историк-описыватель. Издание -начало века. Класса с восьмого зачитывались и обменивались этой книженцией, наряду с дисками “Rainbow”, “Queen”… Ты слышишь меня? -Очень даже внимательно… -Потом она у меня осела, на “Цеппелинов” помню, хоть и не на родных обменял… Она же, думаю и лежит теперь там под стеклом… -А что же не взял? -Что?… А зачем, для ностальгии? Ностальгия, мой друг, вредна, ты же знаешь. -Но ты только что ностальгировал, -я открыла дверь и мы вошли в мой кабинет. Самурай остановился. -Нет, это просто трогательные воспоминания… были. Какие он тебе АО-энерго предлагал? -Да там много. -Надо брать северо-западные, в крайнем случае, Нижний, Новосибирск. Впрочем, Новосибирск не отдадут. -Зампреды оттуда? -Дело не только в этом, слишком выгодное положение, сама посмотри, -Самурай встал и подошел к карте на стене. -Можно найти такое же расположение в другом месте. -Можно, но только нельзя, а так можно. На самом деле, никто там дёргаться не будет, в ближайшее время, по крайней мере. А что он брать собирается? -Свою же, в смысле, РАО-шную дочку по остаточной, “независимую” оценку для формальности проведут сначала, как обычно. Всё красиво, в рамках реструктуризации. -Молодец, как разузнала? -Работают ребята, впрочем, это пока не на все сто, просто он сам менжуется, как всегда. -Ладно, сядем ему на хвост, а там посмотрим, эм ай райт? -Может быть, только вот свет клином на нём не сошелся, у нас других дел хватает. Что у тебя за привычка, являешься без предупреждения, могли вечером всё это обсудить, или что, это так срочно? И вообще, он под себя её хочет брать, мы-то с какого боку, проблем с деньгами, думаю, у него не будет. -Мне кажется, как раз будет, именно потому, что под себя хочет. На этом-то и надо сыграть. Потому и зашёл, чтоб не рубила с плеча. Ладно, девочка, пошёл я. А ты давай, не скучай… по саунам. -Хочешь меня вывести, чтобы я заорала, что ты мол, за мной следишь?! -Боже упаси, случайно после тебя туда забрёл, охрана там под большим впечатлением, -чего,- говорят, -только не видели, но такого! Это я по их описаниям догадался, кто уж там мог куролесить, в твоем стиле… -Уроды, сама виновата!… А ты стал грубее, или я тоньше…, печально всё это, в любом случае… -Для кого? -Для обоих. Давай, пока.
Снова выглянуло солнце. Я всё время доказываю себе, что погода не влияет, не должна влиять на меня. Мол, это слишком примитивно, я же не растение. Но на самом деле получается, что влияет. Сейчас (почему-то) вспомнила, как мы сидим в детстве на какой-то скале у моря с мальчиком Витей, и он спрашивает меня: -Ты боишься смерти? -Нет, - отвечаю я в трепетном порыве. А он так смотрит на меня участливо и говорит: -Чтобы не страшно было умирать, надо представить, что для каждого припасена маленькая, сверкающая пуля в бархатном футлярчике, и когда станет совсем плохо, эта пуля влетит прямо в сердце, и ты тут же умрёшь, не почувствовав боли… -Потом мы с ним встаём лицом к ветру, и мощное солнце так же ярко выкатывается из под сгустка туч. Я не представляла, что буду так быстро взрослеть. Самурай уже “ненавязчиво” грузит, и, кажется, чем дальше, тем больше не понимает. Его бесит, что я перерастаю его. (И) зачем я надевала это чёртово платье.
“…Если свяжешься с возмужалым, то утратишь младенца. Но впоследствии будешь искать и обретёшь! Благоприятно пребывать в стойкости…” Холодно. Прозрачными, тонкими струйками холод проникает снизу. Прошли генетические ноябрьские праздники, даже я, в сущности, не заставшая совок, кажется чувствовала двадцать седьмым внутренним телом наличие какого-то замороженного торжества. “Штрих… нескромен,” -говорил один французишка. Я вот думаю, и что же он этим хотел сказать. Оделась потеплее, закрыла форточки, включила отопитель. Он ругал себя за поклонения, ему, наверно, было обидно, что влияние Зигмунда будет долгим, что тот вообще смог что-то открыть, после того, как всё вроде было открыто. И это открытие было последним глобальным, в протострутуралистскую эпоху. Ничего он не хотел сказать на самом деле, чувака просто клинило от обрушившегося успеха, и он не захотел говорить просто красиво, он решил говорить редко-красиво, причем, исключительно шёпотом. Сегодня у меня второй день месячных, льёт как из ведра. Прокладки меняю через каждый час, и как-то всё болезненней, чем обычно происходит. Лежу весь день, что-то пытаюсь читать, писать. Надеюсь, дальше так будет не всегда, это же с ума сойти можно, выбивает напрочь практически на целый день. Несправедливо, ей-богу. Попробую поспать, если не получится, -напишу здесь ещё кое-что. Сейчас всё же встала, полила цветы, взяла две большие мягкие игрушки (мишка и тигрёнок), положила их рядом с собой. Позвонила домработница, спрашивает, приходить ли ей. Сегодня, пожалуй, можно, обычно я не люблю, чтобы она здесь что-то в моём присутствии делала. Сон улетучился, пойдём-ка, красавица, в душ.
Вышла вся посвежевшая, уже намного легче. Включила везде свет, телевизор, музыку. Поменяла прокладку, оделась наполовину, подошла к первому попавшемуся зеркалу, осталась почти довольна собой. Позвонила Александра (мечта). Зовёт на выбор: в клуб или просто погулять. Погулять, погулять сначала. Погода, хоть и мерзкая, но всё же щемяще-родная, с влажно-прелым запахом почерневшей листвы. Тот же олова свет мокрый воздух парит, терпко-сумрачным вздохом отчаяния. Походим по бульвару, а там видно будет.
-…Он вошел в меня, и всё как-будто замкнулось, -Александра нашла в моём лице благодарного слушателя, -понимаяшь, это было так нереально явно, тютелька в тютельку: идеальный ключ к идеальному замку. У меня даже слёзы выступили, но я сдержалась и не заплакала. Сердце стучало, я закрыла глаза и улетала раз семь. Потом лежу рядом с ним, прихожу в себя. Думаю пройдёт, как обычно, найду кучу недостатков и т.п. Ни фига, представляешь, то чувство свершившегося не отпускает, постоянно звонит изнутри и не выключается. Требует продолжения и повторения, о недостатках и слушать не хочет… -Ну и что делать будешь? -Что делать… вот и не знаю, как раз, что делать. -Сложная ситуация на самом деле, пожить бы вам вместе некоторое время для начала. А давно он у тебя женат? -Да лет пять, говорит. И там какие-то проблемы с женой, чуть ли не на грани развода. -Думаю они так всегда говорят… -Ты понимаешь, что мы созданы друг для друга! Я когда с ним, всё, его запах, его глаза…, всё такое родное, понимаешь. -Понимаю. А он как к тебе относится? -Ну он тоже…, он говорит, что столько у него нерастраченной ласки скопилось, и я это тоже чувствую и вижу. -Пусть разводится, какие проблемы. -У них ещё ребёнок, года четыре… -Блин, ты загрузила меня уже. Выкинь его из головы и всё. Или живите, как есть, замуж ты ещё успеешь тысячу раз. -Но я хочу, чтобы он всегда был рядом… -Слушай, Александра, я тебя не узнаю. Это чистая физиология, и ничего более. Давай я тебе сниму, хоть целую роту солдат, ну я не знаю, найди себе какого-нибудь пролетария. Съездий куда-нибудь, развейся… -Ты меня не понимаешь… -Да, я тебя не понимаю. -Вот случилось бы с тобой такое же… -Со мной такого случиться не может. -Ты так прямо уверена? -Абсолютно. -Но-о, … это же так холодно. Может всё-таки ты ошибаешься?… -Может, … только вот не может, не знаю, к сожалению, или к счастью. -Да, подруга, ты меня восхищаешь временами. -Ну вот, мы и отвлеклись…. Двинем куда-нибудь? -Двинем. Легко. В машине мы продолжили разговор, но уже на более отвлечённые темы. Всё-таки Александра -подруга, наиболее похожая на подругу. Сначала мы заехали в “Джао Да”, потом ненадолго в “Запасник”, я люблю в меру демократичные места, когда у меня соответствующее (демократичное) настроение. Далеко за полночь вернулась домой и уснула.
Текст растёт как снежная баба, я пишу уже почти не оглядываясь, мне хочется верить, что он не развалится. Увидеть свое место в пространстве фантазма… только краешком глаза. Это же страшно на самом деле, вдруг распознаешь. Синий прямоугольник доставки раскрывается с писком на полсекунды. Глиф перехода страдает иллюзией, которая всегда меньше, или больше реально осуществлённого. Творящие в парадоксе предшествующего хотели бы выйти из него. Припасть вот так к собственному роднику, и уже плыть потом дальше в персональном потоке сквозь побеждённые (уменьшающиеся) бриколажные берега. Музыка журчит сквозным бисером, чередуя диаметры (и скорость) (транс)прохождения… Это крохи, собранные за два последних дня. Вернулась сейчас и записала. Чем больше дел, тем больше (вроде как) успеваешь сделать…. Но я всё же редко бываю доволна собой, что само по себе странно. Странно, но это правда. Правда. Ноги. Руки. Глаза. Волосы. Мозг. Линии, огибающие тело. Тело, генерирующее линии. Когда у меня есть время, я наблюдаю, и вижу, какая я аппетитная сучка для всех окружающих меня самцов. Но я также и вижу, что почти все они боятся меня, и знающие, и не знающие (спинным мозгом очевидно), боятся. Ситуация почти печальная, но мы же сами создаём свои ситуации…. Так, или нет, отвечайте! Ведь всё, фак оф, в наших руках! Тебя же так воспитали?! Так, -отвечай. Отвечай, “нежная”, не молчи… Громко. Мама, мамочка, где ты, моя мама! Ма-а-ма!… Уже шёпотом.
Толерантное отношение к истерике. Я могу себе это позволить. Расчленять себя (собственным) анализом. Оставлю. Сильные могут позволить себе быть слабыми. Теперь, надеюсь, долго этого не будет.
Только что провела правление “энерго-сырьевого” блока. До этого присутствовала на “финансово-управленческом”. Второй месяц нефть барахтается в районе двадцатки, что моих мужиков “удивляет” и настораживает. Всех отпустила, кроме Саврасова . -Я тебя ещё в начале лета предупреждала, что мы должны быть готовы к снижению. -Да, но кто ж предполагал, что она так резко падать будет… и долго. -Вова, мы же не государство. Халява долгой не бывает, у нас там ведь кое-что аккумулировано на этот случай. Ладно, соберёмся на днях в узко-широком составе, специально по этому вопросу. Я вот ещё что хотела спросить: как там у нас дела по переходу на GAAP со следующего года? -Да, мы планировали перевести 70 %… -Ну, и…, скажи ещё, что не сможем. -Сможем. Только какой ценой. -Норма прибыли уменьшится? -Если она вообще там будет… -Что ты говоришь! Во-первых, надеюсь, что будет. Кстати, не забудь об аудите. Во-вторых, остается 30 %, -на переходный период. Вот там и “химичь”, как обычно, изворачивайся. В-третьих, подготовь мне, пожалуйста, подробную бумагу по персоналу, сколько, и в каких структурах. Отдельно выдели подразделения по НИОКОР и новым технологиям, а также по службам безопасности. Там же укажи уровни зарплат, разумеется, реальные. Всё, пожалуй, на сегодня.
“…Созерцание сквозь щель… Созерцай наступления и оступления собственной жизни.” Всё -таки я немного лукавила, когда говорила, что бываю недоволна собой. Есть в этом недовольстве некий резерв, то есть, я, таким образом, подстёгиваю себя: не очень-то, мол, радуйся, что получается. И чем больше получается, тем больше подстёгиваю. Принесли проверенную почту. Приглашения, извещения, снова приглашения, смотри-ка, “Сотбис” всё шлёт, как-то купила у них в Нью-Йорке Лихтенштейна для Самурая, так и шлют с тех пор. Плавающие круги. Пень людей. Шире (их). Хризантемы. Лилии.
Прошло ещё некоторое (значительное) время. Я решила побыть хорошей девочкой, дней десять, по крайней мере… ни одного матерного словечка, ни одной истерики, ни одного срыва. Парафин постдеконструкции. Клюква, лопающаяся в бизе.
…Молодой человек стоит под дождём и так игриво улыбается мне. “Тебе понравится, не сомневайся,” -как будто говорят его танцующие плечи. Я всматриваюсь и (кажется) понимаю, что это убегающий сон. “Уведи меня в дождь…”, -слышу я собственный голос и просыпаюсь. Поднимаю упавшее одеяло и лежу так целую вечность без мыслей. Удивительно. Между прочим, у меня есть одна приятельница, -девственница. Кладу руки поверх одеяла. Не бояться, мастурбировать не буду…. Ещё некоторое время, по крайней мере. Вот интересно, почему иногда лучше делать это в тишине, а иногда наоборот, -под порно. А молодым людям как больше нравится?…. Фрейдизм всё-таки устарел. Устарел в том, например, что, якобы высказывание, особенно “ершистое”, -это всегда забитый комплекс, своего рода попытка преодоления бравированием. А я считаю, что моё поколение придерживается другого (тупо-прямолинейного) принципа: сказанное и означает сказанное. Контекст второстепенен, а не наоборот. Что касается сна, то я думаю, что чем больший временной отрезок составляет не идентифицируемая (то есть, не выявленная в процессе сна, что это сон) его часть, тем менее прагматичен смотрящий этот сон человек. Если же ты такой сверхпрагматик, что ни на секунду не сомневаешься во время сна, что это идёт твой сон, то лучше выключай такой сон или “убегай” в соседний кинотеатр, может там удастся расслабиться. Впрочем, я с трудом представляю, как реально можно манипулировать всем этим. “Ночь прошла, но утра нет”… бледно-розовый букет. Могла бы сказать и по-другому, сами знаете как. Айдиа: в ванну. Включила воду. Символизм, помнится, расцвел тогда на стыке веков. И сейчас происходит что-то подобное. Точно. Так оно и есть. Умн-а-я! Why not?! Вперёд, вода уже заждалась. Вот так мы и просыпаемся иногда, с утра по- раньше. Приближение отталкивает, на самом деле. Загрузила себя в лёгкую, причём с полоборота, нехорошая!
“Небо от крови закатной червоннее… Мне ль по мостам золотым не идти?” -Местами они были весьма неплохи. С думой о холоде. Протожидкое небо. Анфилады. Херувимчики. Все дела. Вернула книжку на полку. Хожу в длинном бело-мягком свитере на голое тело. -Пафосный наивняк их только утомляет, а так, неплохи. Весьма. Включила телевизор, взяла пульт. Пошла в спальню, и здесь включила. С двумя пультами провалилась в кровать. Полчаса попрыгала по каналам. Сползла на шкуру белого медведя и поехала на нём до телефона. Прослушала автоответчик. Встала, как ленивая стрекоза, допила сок. Сходила в туалет, шумно пописала (от души). Оделась. Села в кресло, взяла телефонную трубку, день начался…
Есть нечто заторможенно-оптимистичное в нашей поздней, ранотемнеющей осени. Вернулась не очень уставшая, как это ни странно. То есть можно даже куда-нибудь сходить. Кто первый позвонит, тому и повезёт. Первый позвонил папа. Как дела, здоровье, всё хорошо, потом вскользь, что-то, мол, он Самурая не может (нигде) найти. Я автоматом напряглась, но тут же отогнала “глупые” предчуствия. Следом Алия. Звонит из машины, мы (имея в виду, что и я в том числе), -говорит, -едем за город, самое время для шашлыков. Девчонка имеет феноменальную интуицию, и в секунду определяет правильные тон и форму обращения ко мне в конкретную минуту. Через час наш кортеж летит по Ярославке в сторону Сергиева Посада. Уже после Мытищ земля за стеклом (практически) без чёрных вкраплений по белому. Действительно самое время…. Обострённое восприятие всего: дыма, запахов, мяса, перепадов температур. Я разрешаю себе уснуть… …Проснулась в огрмной берендеевоподобной избе. Обрадовалась, что я могу ещё (так) спать. Со стороны дверей уже тянет шашлычным букетом. Набрала Самурая, гудки, гудки… и, вот всё-таки ответил. -Еле дозвонилась, ты где был? -Пиво пил… А что, нападение марсиан? -У тебя всё в порядке, у меня было какое-то предчуствие, и папа не мог тебя найти? -Спасибо, перламутровая!… С папой твоим уже поговорили, а как ты? -Нормально я. Тебя что больше интересует: моё состояние, или мой бизнес? -Конечно ты, … слушай, мы здесь стоим с девушкой по середине дороги, идёт снег, машины, а мы целуемся, как караси… -Рада за тебя… всё, пока. Не разделяю я (всё-таки) гендерные поведенческие привязки. Например, (я) представляю, как ставлю миномёт на крыше какой-нибудь двадцатиэтажки в спальном районе и начинаю фигачить из него по соседним домам… не от кровожадности, разумеется, а от любви (исключительно) к искусству. А ведь это, должно быть, младомаскулинные фантазии. Зовут “жрать”(как сказал бы один деятель). Я так не говорю. Выхожу на веранду, а там действительно пир, стол ломится (почти) в буквальном смысле. -А жаренные караси есть? -Караси? Не-е, вот осетровый шашлык, вот обычный, вот куриный на любителя… Карасей… нет, не учли, упушение, очевидно. -“Упушение”, это точно. А что это у вас за высохшие марсианские шары вдоль дорог? -Сие растение называется “Борщевик”, канадская мутация на подмосковной земле, “ротаны” тоже оттуда… -И тоже мутируют? -Типа того…Ну что, начнём-с, дамы и господа. Предлагаю разлить по старорусской традиции… Народ, собравшийся за столом в количестве одиннадцати человек, активно ожил и заголосил: -…И непременно, водки… -И непременно с тостом. -Непременно. Я теперь понимаю, почему у нас не очень прокатывают фуршетные варианты… -Да, мороз торопит слиться в едином порыве… -Этот вечный общинный дух, к тому же. -До песен, надеюсь дело не дойдёт… -Дело добровольное, там наверху, тоже два музыкальных центра, а петь можно и по комнатам… Чем громче они говорят, тем меньше я их слышу. Почему-то представляла более камерную и интимную обстановку… Впрочем, так даже лучше. Вот некоторые начали уже танцевать, вернее эти, кажется, танцуют всегда. Заразительная вещь, на самом деле. Опрокидываю вторую рюмку, закусываю сочным (действительно) шашлыком и тоже отправляюсь двигать телом в мерцающий полумрак…
Я не знаю, по каким причинам я вставляю сюда именно эти сцены и именно эти диалоги. Наверно это важно, раз уж выплеснулось, но часто за бортом остаются более интересные, как казалось бы, ситуации. Просто дело в том, что для меня важнее высказаться, увидеть себя, высказанную. Посмотреть со стороны. Сказать так, как хочется сказать. Потом, я вижу, что этот кусочек моей жизни всё-таки “сюжетен”, и ценен, хотя бы тем, что это правда…, эдакое касательное описание, по которому всё равно что-то можно увидеть и (хотелось бы верить) сопереживать, -не важно, как, но “включаться”, или “отторгать”. Устала, продолжу завтра.
Отдохнули хорошо. Алия ничего особенного не вытворяла… Хотела было поджечь стог сена или соломы на ближнем пригорке, но её вовремя остановили. К обеду у всех начались “сушняки” и народ стал по-тихоньку просыпаться. В одной из комнат заскрипела кровать и послышались лёгкие (сначала) стоны. Я спустилась вниз, вышла на улицу и вдохнула полной грудью. Тут же повалил снег большими белыми ошмётками на фоне тёмно-чёрного леса. (Я) увидела (сверху под углом) как стоит большая девочка в огромном тулупе и, хлопая в ладоши ловит шевелящейся головой эту мягко-взбитую турбулентную субстанцию. Зазвеневший в кармане телефон отвлёк от этого (тающего) процесса. Полезла было в карман, но вспомнила, что это не моя шуба. Стало совсем мокро, кайф обломался и я вернулась в дом. Здесь уже витал запах кофе, а сидяще-стояще-ходячие люди у камина оживленно беседовали, как-будто и не ложились. Я взяла чашку и пристроилась у ближайшего окна. -… Дело не в снобизме. Внутренний протест в другом, отчасти, может это зависть. Зависть, что вот их там заперли и показывают. Их, а не тебя. А главное, -это то, что народ так легко “ведётся”. Народ смотрит запоем, и такой эффект можно было элементарно просчитать ещё раньше. Просчитать, что это “прокатит”. Мы вообще находимся в исключительно благоприятном состоянии. Нам не надо изобретать велосипед. Всё, что у нас есть, в той или иной форме, в большей или меньшей степени было “там”, “там”, на Западе было обкатано и сюда внесено. Мы же по менталитету неизлечимые западники… Поэтому, -посмотри , что там сейчас и готовься к этому, потому что завтра -через час, это будет здесь, у нас. (Иногда) я думаю, что наши самые хитрожопые, которые давно уже просекли это, как раз больше всех и кричат о нашей непохожести, самобытности, соборности и прочей хуйне… -А зачем,… им же как бы не выгодно… -Как раз выгодно. Если общество будет жёстко ориентированно на успех, у них же будет больше конкурентов… Правда, в этом случае никто не гарантирует от приобретения нового комплекса, комплекса провинциальности. -А для этого надо сохранить имперский дух… -Совершенно с вами согласен, коллега. Одной экономикой здесь не обойтись, хотя это и должно быть приоритетным… -Поднять ВВП хотя бы до уровня какой-нибудь Италии… -Это при том, что и она не будет стоять на месте. -Вот именно. К тому же, проблема утечки мозгов и капитала всё ещё актуальна. Модернизации сейчас мешает не столько криминал и законодательное несовершенство, сколько труднопреодолимое жлобство и некомпетентность… Мне показалось, что я снова захотела спать. Где-то сбоку негромко играет музыка, прошла на кухню. “Они в общем-то правы, только правильно говорить, это ещё не значит, -правильно поступать. Как правило, много говорят те, у кого мало практики,” -говорю я сама себе. - “Не затянулся ли ваш отдых, дорогая. Нодо проверить телефон, кстати, где он у меня…” Поднялась наверх, просмотрела сообщения. Сделала пару рабочих звонков, стала собирать вещи, посмотрела в окно, мои ребята у джипа, кажется, всегда готовы. Надо ещё взять внизу сумку. -…Хороший роман должен всегда находиться в состоянии перманентного начала, завязки… -Ты имеешь в виду роман, как роман -story или роман, как роман -love… -Да,… Да-да, лав стори. Так оно и получается, что “обоих” имею… -Важно, чтобы роман тебя держал. Чтобы тебе хотелось быть с ним, в нём… Не важно, каким способом он тебя держит, главное, что держит… -По-моему, ты излишне романтизируешь ситуацию… Быстро же они переключились. Интересно, но надо бежать, раз обещала. Ненавязчиво прощаюсь и выхожу на воздух. Где, кстати, Алия? Ладно, ей сейчас, думаю, не до меня. Поехали.
Села в свою разогретую машину, стёкла у меня затемнённые, и ещё есть перегородка от водителя. Надела наушники, включила музыку. Кожа (обычно) возбуждает, легла на сидения, почти полностью вместилась, лишь немного согнула ноги в коленках… Время есть, неспеша сняла трусики… Дело в том, что иногда я бываю излишне придирчива, и из вчерашней компании (например) мне никто не приглянулся. Это не оправдание, это констатация. И потом, так проще, никаких претензий, никаких обязательств, прелюдий, игры, пафоса… Даже не стала закрывать глаза, не захотела никого представлять, просто тупо, механически начала массировать себя пальчиками…. Интересно, получится ли так что-нибудь. Лежать не очень удобно, поэтому опустила ноги, раскинула их как можно шире и разместилась так, полусидя-полулёжа по направлению движения машины. Выключила музыку, для чистоты эксперимента. Нарисовались вдруг облака, но я отогнала картинку и стала ещё энергичнее работать пальчиками. Клитор мой нежнейший, как маленький осьминог, а щупальца его сходятся в головке, которая то ныряет, то выныривает… с придыханием. Я то сжимаюсь, то разжимаюсь на встречу дрожи. Волны чувственности накатывают то резко, то робко, я всё чаще замераю, замераю… Глаза закрываются, я снова и снова открываю их, заставляю рассматривать салон, окна… Окна, салон, крыша, обивка, окна,… закатываю глаза,… и … а-а-а, вот, всё!… Толчок!! Бомба!… Она взорвалась … Это… это…восторг!… прилив сил. Горы свернуть, всё у моих ног! Ещё, ещё, ещё, … а-а-а!… ма-а-ма! Не-у-жели так бывает… Ма-а-ма, всё! Всё!… Я не знаю, я не знаю… Я больше не могу.. Опустошение, усталость, бездна. Я так больше не могу… Всё. Всё… Всё будет хорошо. Успокойся, дыши ровно, мама-миа,… что же это было-то… Успокойся. Пустое сердце, блин, бьётся ровно, в руке не дрогнул, уф, пистолет… Да-а уж, ничего себе, поэксперементировала, эксперементаторша хренова. Так же и с шаров скатить не долго… Оделась. Даже излишне оделась. Сижу как пай девочка, нашкодившая и притихшая, -чего давно не было, после этого. Въехали в город, идём по Северянинскому мосту. Пробок вроде нет,… уж расстегнись как-нибудь, орлеанская дева, настройся на рабочий лад, что ли… -Да пошла ты, как хочу, так и выгляжу. Вот расчесаться надо слегка и, где моя косметичка… Буквально чуть-чуть, вот так. Вот, теперь включаем трубку и вперёд!
Вошла в кабинет. Проверила почту… Как всё запущено! Так, ничего интересного, это потом почитаем, реклама, ещё реклама, достали… Саврасов, вижу, на подходе. Так, а вот, Любочка, любительница прибауток, пожалуйста, далеко и ходить не надо: “Ёж птица гордая, пока не пнёшь, не полетит…”, забавно, откуда она их берёт… Вошел Саврасов. -Привет, Владимир. Докладай, как на хозяйстве? -Всё нормально, нефтяники уже здесь, сидят, ждут. -Хорошо. Вова, ты не обижайся на меня, я периодически срываюсь… -Да нормально, всё в рабочем режиме… -Не со зла, поверь… Ладно, что с нефтяниками? -Хотят продолжать тупо гнать сырую на экспорт… -Ага, кто же им даст… тупо гнать. Просто поражаюсь провинциальной наивности, думают здесь всё куплено, один раз, и навечно. Если бы ещё всё от нас, блин, зависило. От нас, от страны, в конце концов…. Обсудим. Дальше. -Сейчас по деньгам у нас только два супермаркета и автомагазины с сервисами всех вытягивают… -Да вижу. Что ещё? -По выставкам надо решить, где участвуем, где нет, как широко, и вообще, надо ли. -Это потом. Да-а, что-то это мне напоминает, больно всё незаметно резко стало происходить… Впрочем, пока ещё не всё так плохо. Во- первых, нам должны больше, чем мы. В течении недели, максимум, -десяти дней, выбей всё с должников, по всем договорам, товарным кредитам и непогашенным “рассрочкам”, даже если сегодня всё стабилизируется. С сегодняшнего дня никакой “реализации” до особого распоряжения. Во-вторых, со всех филиалов и дочек -подробнейшие отчеты о состоянии дел в течении трёх дней. В-третьих, я посмотрела сейчас в машине курсы на биржах, так что слей сегодня же четверть наших акций РАО, через неделю-другую-месяц они всё равно упадут. Тогда и возьмём снова, только раза в полтора больше… Всё пока…, пойдём к нефтяникам. Ты сейчас иди, реализовывай всё это дело, а туда, к нам, зама своего пришли. Расходимся, я зайду потом…
“…Моя свобода становится полной только тогда, когда она обращается в мою силу, и тогда Я перестаю быть просто свободным и становлюсь собственником…” Вернулась вчера домой около часа ночи. Проспала сегодня весь день. Перед уходом сказала, что два-три дня точно не появлюсь, видеть уже не могла этот офис. А сейчас думаю: как они там. Во всяком случае, работы в конторе сейчас точно хватает. “…они… сделали это ради спасения души своей, следовательно, из эгоизма или своеобразия.” Это (цитата) по другому поводу, я её выделила как раз ради “своеобразия”, “лобастый” (головастый) решил подстраховаться в этом месте расширением, им (обычно) так много приходилось писать, чтобы донести до бюргеров пару банальных мыслей. Села за стол, включила компьютер. Среди всего прочего пришло приглашение на перформанс в метро… Интересно, радикалы снова пытаются пошуметь, или это просто разовый выброс… Странные они бессребренники, амбициозные эксбиционисты, их бы энергию, да в мирных целях… Правда, они (почти) всех отпугивают своим напускным агрессивным “переизбытком”, хотя в жизни, -милейшие люди. У каждого своя карма и своя судьба. Каждый сам решает каким образом “увековечить” себя. Значит, они просто по-другому не могут, и работают на срезе оголённого нерва, честно принимая огонь на себя. Эта же их “честность” одновременно и раздражает, и подкупает публику. Но, пожалуй, больше раздражает…. Надо будет сходить, если не забуду. Допила почти остывший кофе. Уютно-отдохнувшее состояние. Буду сейчас просто сидеть, читать, размышлять, писать.
“…у тебя есть свобода выбора, но лишь при условии, что совершишь правильный выбор… суть в том, что субъект так никогда и не оказывается в ситуации выбора: с ним всегда обращаются так, словно он уже сделал выбор”.-Неплохо, (и) югопафосно, как обычно… Долго читала, использовала ещё предидущие конспекты, потом часа два записывала здесь свои “умные” мысли, но в результате всё стёрла, критически перечитав написанное. Язык был какой-то не живой, а я не могу рисковать своей “лебединой песней” ради сомнительного “академизма”. Сколько раз уже замечала, что невозможно писать только потому, что надо писать, или только потому, что есть время. Мне дискомфортно, когда в строке остаётся только одно слово. Хой.
Апельсиновой горчицы цвет. Фиолетовой зелени прихоть. Иногда я рисую гуашью для себя. Мама собирала мои рисунки времён детского сада, посмотреть бы сейчас эту папочку, интересно, где она сейчас. Скорее всего безвозвратно утеряна…. Я не хочу знать своё будущее.
Раз. Два-а. Три-и-и. Ранотемнеющий вечер. Включила везде музыку. Хожу-летаю-танцую…. За окном предновогоднее состояние, хотя до Праздника ешё больше месяца. Позвонила Алия, -куда, -говорит, -ты исчезла. -Интересное дело, -отвечаю, -не могу же я, как ты, ебстись целыми днями, ночами и в промежутках между ними. Я же дама занятая (временами) бываю. А ты, я гляжу, выспалась, и уже на новые подвиги тянет… -Тянет. Не знаю только, чего ещё придумать на сегодня… -Ну…, почитай лекции, для разнообразия… -Да я и так сдам сессию… К тому же, ещё рано. А чего ты сама не захотела поступать в этом году? -Весной не определилась, но уже, думаю, на подходе. И потом, ты же знаешь, у меня небольшой семейный бизнес… -Ничего себе, небольшой… Мне бы такой “небольшой”. -Что, очень хочется… -Смеёшься, мне здоровье дороже, это я пошутила… Ну не такой, как у тебя, раз в двадцать по-меньше бы, - мне в самый раз… -Интере-е-сно вы рассуждаете, и считаете… И чего там насчитали? -Ой, не заводись а, никто ничего не считает… -Почему же, продолжай. Очень интересная тема. Мне давно хотелось знать, как вы меня позиционируете… -Ну всё-ё…, давай я тебе по-позже позвоню. Или ты звякни, если будет что-нибудь интересное… -Хорошо. Слушай, Алия, а разве тебе не комфортно, когда тебя предки всем обеспечивают… -Да комфортно всё, комфортно. Это я просто к слову сказала. А ты прицепилась… -Да нет, я просто подумала…. Ладно, не важно, собственно. Пока, стало быть. -Пока-пока!
Позвонила (вдруг) двоюродная сестра, они, оказываются, ждут меня. Как я могла забыть, сегодня же пять лет племяннику моему двоюродному исполняется. Ещё накануне обещала к ним заехать. Всё, лечу, лечу… Дети уже ушли, взрослые готовят новый стол. Владик хочет играть, есть не собирается, залез под трюмо. Я подхожу к нему, наклоняюсь и ненавязчиво начинаю уговаривать: -Владик, надо же кушать. Вот скажи мне, почему ты ничего не ешь? -мелкий молчит, но, вроде как, призадумался. Вылезать не собирается. -Владик, ты слышишь… Если не будешь кушать, расти не будешь, и останешься маленьким… -А я хочу остаться маленьким… -Это почему же? -Потому что я не хочу расти, расти, потом стать взрослым и стареньким, и умереть, как бабушка… Я слегка растерялась. Выпрямилась. Села в кресло. У него действительно умерла пробубушка полгода назад, сначала все пытались было скрыть от ребёнка правду, но потом он как-то узнал, или пришлось сказать… Я снова наклонилась к нему: -Владик, но ты будешь долго расти, и долго-долго будешь взрослым. Слышишь, малыш, иди ко мне на ручки. Покажи, как ты сам умеешь кушать… -Он протягивает мне руки с опущенной головой, я вытягиваю его и усаживаю за стол… Я, если не запамятовала, узнала, что человек смертен тоже года в четыре, уже не помню, при каких обстоятельствах. Так же жутко переживала, но не выстраивала таких логически обоснованных цепочек. И сейчас, на самом деле, мне страшно и противно представлять свою смерть. До младших классов я как-то надеялась и верила, что вот другие, -да, умирают, но со мной всё же этого не произойдёт… Даже теперь, какой-то частичкой своей души я верю в собственное бессмертие, хотя и понимаю, что это не реально.
Возвращаюсь домой по ночной Москве, пишу на ноутбуке, ТиВи ещё отражается голубоватым пятном на стекле. Странное настроение. Как будто ты находишься на гребне умиротворённо-мерцающей пустоты. То есть, всё вроде нормально, даже хорошо, неплохо, но, в то же время где-то сбоку, параллельно с тобой движется еле заметная, сжавшаяся тревога… И не понятно, помощник она твой или наоборот, бесполезная заноза, которую просто надо вытащить и забыть… Включила звук на ящике, пробежалась по каналам. Вырубила. Захотелось снова поговорить, но с другим ТОБОЙ. Я буду тоже претворяться, что ДРУГАЯ. Более поверхностная что ли…, я не знаю, но что-то тормозит мою откровенность. Усталость… или неверие, что можно постоянно быть откровенной, не девальвируя этого состояния (откровенности). Поэтому я хочу вести этот разговор по-другому: периодически разбавляя промежуточный (более отвлечённый) текст возвращениями в прежнее (оголённое) русло. То есть двигаться надо, как ручей, журчащий по камушкам, а не как лужа, медлено растекающаяся в канаве. Интуитивно так я и писала, надеюсь. Тем более, что и внутри откровений я бываю то грубой, то излишне трепетной. А ещё (только сейчас заметила) я смогла одержать победу над внутренними оппонентами, -они уже не так вольготно встревают в мыслительные процессы, а подключаются, в основном, строго по необходимости, как и хотела… Вот какая я молодчина! “Разговор”, естественно убежал белой беременной куницей. Я не знаю, почему именно куницей, но, определённо, “белой” и “беременной”. Убежал, но всплывёт потом… незаметно и неожиданно (как обычно).
Пришла домой, и сразу, не раздеваясь вышла на балкон. Красиво. Первая, ещё (лёгая) метель, огни, голые ветви деревьев, покрытые снегом, реклама, флаги напротив на крышах Администрации и областной Думы, умеренный шум машин. Башни Кремля, окна “России”…, вдохнула полной грудью и вошла в комнату. Закрыла балкон, разделась. Нужно всегда быть готовой к холоду, иначе, любой, даже самый близкий человек может сорваться и сделать тебе больно. Если же ты заранее даешь всем “шанс”, и по определению программируешь “разочарование” рано или поздно в каждом, общающемся с тобой субъекте, то всё происходит естественно, как само собой разумеющееся. Ты становишься более спокойной и уравновешенной, не отвлекаешься на “неожиданные” открытия и не строишь лишних иллюзий. Пошла на кухню, достала апельсины, выжала сок. Налила его в длинный стакан, вернулась в комнаты. Прослушала автоответчик, проверила почту. …Может мне перекраситься, например, в красно-каштановый или в пепельно-розовый, или, наоборот, в иссиня-чёрный… Спать что-то не хочется, и идти никуда не хочется. Значит, надо принять ванну, а там посмотрим…
Вначале я ещё помнила, что провалилась в сон. Но потом всё запуталось…, вроде как вставала, выходила куда-то… билеты, салон самолёта, я сижу справа у окна. Объявляют, что сейчас начнётся погружение, мол, пристегнитесь и проверьте спасательные жилеты. Я с недоумением и страхом смотрю на соседей, а они, как ни в чём не бывало, жуют, спят, шепчутся, как будто всю жизнь только и занимаются этими взлётами-погружениями… “Разве так можно”, -проносятся в голове вибрирующие мысли, -“это же не подводная лодка,…” -Начинается подводный этап нашего путешествия, -словно отвечая мне объявляют дикторским голосом бортовые динамики…. “Во до чего техника дошла,” -растерянно-успокоительно-удобнее усаживаюсь я в кресле, -“и как это я могла упустиь…, что ж, будем смотреть и “упущивать навёрстанное (это я так негромко произношу вслух, и тут же, смеясь поправляю себя)”. Самолёт, в это время, тормозяще касается поверхности и под тем же, острым углом шумно и плавно уходит под воду. “Вот это ощущения, такого во сне не бывает!” -с придыханием комментирую я и пытаюсь всмотреться в иллюминатор. Но там пузырьчато-темно, значит, можно внимательнее рассмотреть салон. И здесь начинается самое интересное. Во-первых, оказывается, что все пассажиры, это пассажирки, то есть особи женского пола. Причём, преимущественно, красавицы, репродуктивного возраста. А стюарды, -как на подбор, стройные, высокие, улыбчивые, из одежды на них только ботинки и обтягивающие чёрные плавки. Они ходят без тележек, разливют напитки, принимют и разносят закзы на подносах… Во-вторых, самолёт постепенно, от носа к хвосту становится позрачным, вся аппаратура, двигатели, провода, -всё прозрачное… И всё это, и мы все вместе движимся в тёмном, наверняка ледяном потоке. У нас же в салоне, наоборот, становится всё жарче и жарче, девушки начинают освобождаться от ставших вдруг ненужными одежд. Я не успеваю фиксировать свои ощущения восторга, удивления, восхищения… включается цветомузыка и начинается веселье на грани истерики… Народ танцует, кажется, по всей поверхности, как на космическом корабле. Стюарды освобождаются от последних “оков”, визжащие сирены набрасываются на них и начинается безумная оргия… Я просыпаюсь, вся мокрая, недовольная, что так не вовремя проснулась. Пытаюсь снова окунуться в сон, но это оказывается другой (обычный) сон без сна… Сначала я ещё, кажется, кого-то ругаю, стараюсь отодвинуть его, или сама отодвинуться, потом, всё же проваливаюсь в какую-то ватоподобно-взбитую постель, боюсь было задохнуться, но внезапно появившаяся волна свежего, холодного воздуха успокаивает и я засыпаю…
…-Умные мысли, сами по себе, ничего не значат, я бы даже сказал, в таком контексте они даже вредны… -В каком контексте? -В таком, -в безотносительном. -Думаешь так бывает… Я открываю глаза и вижу Самурая, разговаривающего с каким-то мужиком. “Какой-то мужик” оказывается моим папой(!)… Вообще, они почти ровесники: папе -чуть за пятьдесят, Самураю -чуть за сорок. Познакомились ещё в доисторическую эпоху, -в начале или в середине восьмидесятых. Папа был, как тогда говорили “цеховиком”, Самурай, -модником, эстетом, хулиганом, фарцовщиком и старшекурсником филфака МГУ. Знакомство, насколько я помню по их рассказам, произошло на какой-то партийно-комсомольско-карьерной тусовке, конференции или съезде, -как они тогда назывались. Вернее, на дискотеке для делегатов в Олимпийской деревне, папа сцепился со студентами-арабцами, а Самурай “разрулил” ситуацию. В те времена посланцы из “братских” и тяготеющих к братству стран социализма, и особо, арабо-темнокожие вели себя , мягко говоря, не очень хорошо. Самурай, любитель справедливости, корректировал ситуацию “как мог”. С тех пор и дружат, насколько я знаю. Конечно я обрадовалась. Кинулась к папе. Почти полгода его не видела, так до сих пор не могу понять, почему он большую часть времени проводит “там”: в Европе и Штатах. Конечно, кто-то у него там есть, и не одна, наверняка. Мне он говорит, что сейчас там организует новые бизнес-структуры, а здесь -не хочет мне мешать, тем более, что у меня “так грамотно всё получается” и бизнес, я “не только поддерживаю, но и расширяю”. Ну да, ещё бы, с двенадцати лет варится в этой каше… Причём, мне самой всё это было интересно. Так вот “доинтересовалась”, что сейчас мы имеем то, что имеем. Папа, правда, обещает “вернуться насовсем, как только там всё закончит”, но мне это как-то с трудом верится, -в ближайшее время, по крайней мере. С другой стороны, я уже вошла во вкус. Просто устаю временами.
Проснулась около трёх дня, если, конечно, это можно назвать днём, -в комнате уже практически темно, а на улице почти синий вечер. Зависали вчера втроём по полной программе, вернулись около семи утра. Встала, никого нет. Эти два друга также внезапно смотались, как и появились накануне. А, вот записка, обещают быть, неизвестно, правда, когда. Всё, дорогая, давай, просыпайся. Бегом в душ, и Саврасова надо навестить, больно уж я по нему соскучилась.
Вечер через два дня. Папа уехал. На меня вдруг накатила такая животная тоска. И дело не в папе, и не в ТЕБЕ (которого становится всё меньше и меньше). Ты слишком абстрактный…, а я хочу конкретного, сегодня, сейчас. Чтобы вот был здесь, рядом со мной. Пусть не надолго, но был. Надолго и не надо… что я говорю, я сама не знаю, что я говорю, чего мне надо…. В какой-то момент ты можешь вдруг понять, что стала просто машиной, пишущей машиной, анализирующей машиной или самолюбующейся машиной и… всё. Ты можешь вдруг просто явственно это увидеть… И это всё не то. Всё, что высказано, -всегда не то, “машина”, например -как пафосно. Кажется, я опять возвращаюсь к многопоточному мышлению, когда их становится слишком много. Их, это -невысказанных мыслей, слишком много, потому, что слаб инструментарий воспроизведения. И так будет продолжаться до тех пор, пока этот “инструментарий” не окрепнет, пока он не найдет компромиссный вариант репрезентации. Но этот процесс укрепления (инструментария), уже начался. С момента написания этих строк, я надеюсь, начался.
Существует несколько законов нашего времени. Один из них выглядит примерно так: чем ближе ты приближаешься к людям, тем дальше от тебя они становятся; или, по другому: чем ближе ты позволяешь им приблизиться, тем хуже этим делаешь себе. Просто, очевидно, пройденно… Поэтому (например) я почти никому не звоню. Мне звонят. Я могу себе это позволить. Вообще, я позволяю себе гораздо меньше, чем могла бы. Конечно, это не альтруистическая позиция, мне просто так комфортней (очевидно). А если бы я родилась мальчиком? Вот интересно, на самом деле… Большая тема, аж даже щекотно… Но глупая, вернее, пустая. Чего гадать, вот рожу себе когда-нибудь мальчика, тогда и посмотрим. Есть ещё один закон: если ты делаешь жест, то подготовься к следующему жесту, а иначе, он не будет иметь смысла. В современном (перенасыщенном) потоке еденичные выбросы никого не трогают, только продублировав или усилив событие, ты можешь хоть на что-то рассчитывать. А если бы я была мальчиком, то к сегодняшнему дню перетрахала бы всех, начиная с двенадцатилетних девочек и кончая, ну, я не знаю, суперсохранившихся пятидесятилетних вуменш (для экзотики). Кстати, кстати, вот идея, надо совратить какого-нибудь девственника соответствующего возраста, тоже, лет, эдак не больше двенадцати-тринадцати…. И как это я раньше не додумалась. Ой, какая я буду нежная и ласковая учительница! И, конечно, никакого насилия, меня это не прикалывает. Надо подумать на досуге, где и как найти соответствующий объект. “Мальчики по вызову”, -исключаются, стрёмно, не гигиенично, да и девственников там нет. Снять вокзального бомжонка, -тоже не факт, и не то психологическое состояние. Может летом, где-нибудь, в деревне… До лета ещё полгода. Ладно, будем просто иметь это ввиду, другое дело, -если бы приспичило так, что уж не втерпёж. Вот у Алексадры есть младший братик, но она его точно не отдаст. Так, у кого ещё? У Любы, у Любочки же два брата, если я не ошибаюсь, один старший, другой младший. Точно, и лет, ему, младшенькому… -не больше тринадцати-четырнадцати, есть шанс. И на каких-то соревнованиях он ещё участвовал, значит, парнишка здоровый. Дас ист зер гут, хоть я немецкий и плохо знаю, но это, по крайней мере, я знаю. Будем надеяться, что его ещё не оприходовали, и что он не крокодил какой-нибудь, страшненький.
Любка встретила меня заговорческим взглядом, открыла дверь и я прошла в квартиру. По телефону мы с ней почти всё обговорили, идея ей понравилась. “Точно, -говорит, -он мальчик уже большой, кассеты мои порнушные втихаря поглядывает. Так что теоретическую часть он знать должен.” -А может и практическую?… -Да не-ет, навряд ли. Он же у меня почти отличник, спортсмен, у него ни времени, ни соответствующих друзей нет, одни ботаники… А если с кем встречаются, -садятся сразу за компьютер, и ничего им кроме игр не надо. Вошли в комнату. Любочка представила меня братику. Братик Женя оказался вполне симпатичным малым, лишь не намного меньше меня ростом. -Жень, поможешь моей подруге с компьютером, у неё дискета с какой-то навороченной программой… -Попробую, давайте посмотрим, -он взял дискету и “посмотрел”, в том числе вскользь, и на мои ноги (я по этому случаю была в мини -юбке). Такое начало меня вполне устроило, посмотрим, что будет дальше. Сейчас надо что-нибудь сделать так, чтобы он почувствовал свое превосходство, хотя бы вот в этих компьютерах. -Здесь такая бухгалтерская программа, почти для “чайников”, а у меня чего-то не получается, во-от, здесь сначала… -Ну это просто надо скачать в буфер. Так, теперь дальше сюда, это -сюда. Сохраняем. Это уже есть, теперь выбирайте вариант для применения… Процесс пошел. Любочка вошла в комнату: -Так, мальчики и девочки, я вас покидаю до шести, потом как раз и предки подвалят. У вас почти четыре часа, надеюсь успеете… -А ты куда, Люб…, -вроде как спросил, но осёкся мой кавалер. Вместо ответа мы услышали звук захлопнувшейся двери. Всё, голубчик, теперь ты попался. Надо только не переусердствовать, в крайнем случае, в следующий раз продолжим. Минут через семь Женя торжественно объявил, что процесс инсталлирования завершён, и “так же сделаете у себя, Вы запомнили, здесь, в принципе, не сложно…” Всё это время я находилась рядом с ним, пару раз прикасалась к нему плечом, сняла водолазку, объявив, что “у вас здесь жарковато”. Нависла небольшая пауза. И он вдруг заявляет: -Вы… ты хочешь заняться со мной сексом?… Я не против, совсем даже наоборот, я тоже хочу. Ты мне нравишься, такая красивая. Я ещё раньше у Любки на фотографии тебя видел… Только…, только этого у меня ешё ни разу не было… …Ну, что я могу сказать? Не то, чтобы всё было замечательно. Всё было “волнительно” для обоих, так, пожалуй это можно обозвать. Мы разделись, он остался только в мято-вздыбленных трусах. Я их тут же сняла, его небольшой член спружинил толстым торчащим карандашом, головка прикрыта слаборазработанным воротничком крайней плоти, волосы у основания только-только начинают пробиваться почти незаметным пушком. Захотелось взять его в рот, но подумала, что это уж слишком, для первого раза. И всё же не удержалась, встала на коленки, сначала поцеловала, потом заглотила и развернула этот остро-напрягшийся плотный бутон. У самой, в это время внизу, всё горит и плавится. Женя весь мелко дрожит, и, кажется, пахнет молоком. Может успею, -вынимаю член изо рта и тут же, улегшись на край кровати, вставляю его себе во внутрь. Он неуверенно, разноамплитудно начинает двигаться и буквально через несколько секунд кончает. Глядя на его растерянно-умиротворённое лицо, притягиаваю его к себе и обнимаю. Он пытается поцеловать меня, иду ему навстречу, -обхватываю своими губами бантик его губ, просовываю язык и вращательно касаюсь его языка… Женя, кажется, изо всех сил сжимает меня, и мы так лежим ещё некоторое время. Я в какой-то момент понимаю, что эксперимент для меня оказался малоинтересным. Забавным, трогательным, миссионерским, но и не более того…
Сегодня яркий, солнечный, морозный, декабрьский день. Сижу в офисе, текущая работа. Было пара переговоров, совещание с местными директорами, предварителные подведения итогов года, планы и перспективы на следующий год и квартал. Как обычно в таких ситуациях, время пролетает мгновенно, и так же молнииносно к концу дня на тебя обрушивается усталость. Правда, не надолго, ориентировочно, до порога дома или ванной.
“…Они чувствуют, что на него снизошла благодать, и уже никто более не заговорит с ним, не взглянет на него, даже собственная мать. Отныне он не человек, а бог, и каждый может прикончить его.” Серо-прозрачным бисером играют камушки букв под камышовой водой. Красные формулы на светящемся поле. Память снега (под треснувшим асфальтом). Скрипящая лестница на чердак. Желаемый пульт. Повороты. Подошедшая интонация. Каждый (день) является каждым. (Отсутствующий) вагон желаний. Рафинированный вертолёт. Цветок, как ромашка.
Господи! Сколько же во мне нерастраченной нежности. Сколько тепла и ласки кирпичиками сложено где-то глубоко и близко. Я чувствую этот жар, он уже растапливает сам себя… и тут же безудержно восстанавливается. Перекипает и снова стекает по стенкам. Он не выключается, как воздух. Он устал “теребить” меня и стал (именно) как воздух. Неуловимым и прозрачным мешком засел он внутри, как жидкий терминатор, меняющийся (даже) в объёме. Он согласен бесконечно уменьшаться, лишь бы остаться. Остаться, то есть не потухнуть, то есть согласен даже молчать, когда ему не следовало бы молчать… И что же это за жар такой, боящийся быть жаром… Какая трогающая белизна, ты чувствуешь, друг мой. Чувствуешь, притаившеяся (рыжая) лягушка…
Самурай налетел, как ураган. Разбудил, одел, накормил, полуспящую посадил в машину…. И вот мы уже на горных лыжах съезжаем по невысоким подмосковным горкам. Потом сидим в уютном домике перед камином в узком кругу его друзей-приятелей. Мне дико комфортно, почти как раньше. Ведутся размеренные беседы. Самурай, как будто бы угадал моё состояние и очень во время вывез меня сюда на “первый спуск” или “снег”, уж не помню, как они здесь говорят. Подошла к окну. Хорошо. Хорошо, что не надо никуда спешить. Села в кресло-качалку. Не надо никуда спешить, например, с этим текстом. Меня здесь “подгоняет” только любопытство, по крайней мере сейчас мне так кажется… Зовут (желающих) в баню. Сходить что ли?
Вечер. Мы лежим в постели. -Ты знаешь, я чувствую: или я буду жить очень долго, или меня не станет уже очень скоро…. Ты слышишь, Самурай, …сделай мне ребёнка. Давай сделаем ребёнка… -Ребёнка? Который будет расти без родителей. -Но почему же ты выбрал сразу второй (мой), крайний вариант… -Ты же сама хочешь реализовать своё желание, имея в виду именно этот вариант… Правильно я понял. -Даже если так. Ты-то остаёшься, и любить его будешь не меньше, (чем) меня. -Что за романтические настроения, малыш… на грани прихоти, на грани срыва… Ты это серьёзно, вообще?… -А мы разве не так живём?! На грани срыва, вообще, на грани… -Подожди, ты на самом деле этого хочешь?… -…Да нет, конечно. Глупости всякие говорю… Посмотри, какая я, красивая, как раньше? -Издеваешься, ты ещё даже не до конца распустилась… Ты всегда лучше, чем раньше. И это будет ещё долго. -Сколько, “долго”? -Лет пятнадцать ещё, минимум… -А потом? Потом ты будешь говорить: “ДЛЯ МЕНЯ ты всегда ЛУЧШЕ”, -да? -То, что потом я буду говорить, тебя не разочарует, поверь мне… -Скажи, Самурай, а вот что у нас с тобой… -любовь, симпатия, дружба или что-то ещё? Почти инцест, ведь вы с моим отцом познакомились, когда я ещё не родилась… Ну, скажи, как ты думаешь? -Как я думаю?… Я думаю, ты меня дико возбуждаешь, например, сейчас… -Ну, подожди, правда, как ты думаешь? -Ты ужасно маленькая, ужасно умная, ужасно симпатичная и ароматная, … я ужасно тебя люблю… -Вообще-то я серьёзно… -И я серьёзно… Ты-ы, как будто не понимаешь, как будто не помнишь: есть ситуации, и есть Ситуации. Если мы можем в этой, конкретной ситуации быть натянутыми, как струны, играть и чувствовать друг друга, дышать, трепетно прикасаться друг к другу… Купаться, друг в друге. Вместе взлетать и падать, то это, это… больше, чем любовь, в этот момент. Подожди, не перебивай, так вот, надо уметь отдаваться этому моменту… Не бояться, что так было, или, наоборот, не было, что это не то, или не так… И если у нас есть этот момент, значит, мы к нему пришли, мы смогли к нему прийти… Значит, мы близки, понимаешь, очень близки. И называй это хоть любовью, хоть недолюбовью, хоть ещё как… -…Надоели мне эти поездки за город… Слишком часто, в последнее время просыпаюсь, чёрт знает где… -Мы часто говорим совсем не то, что думаем в этот момент. И не всегда должным образом оцениваем происходящее… Иногда лучше не договорить, чем переговорить. -Сколько сейчас времени?… ты прав. Ты во всём прав. Здесь музыка есть, давай устроим дискотеку твоим старпёрам. -Легко. Одевайся. Растрясём это болото… золочённых лягушек… -Ура! Не золочённых, а рыжих… -Пусть будет рыжих, конопатых, дюралюминевых!…
На этот раз я решила вернуться домой за полночь, для разнообразия. Едем по городу, рекламы, кажется, больше, чем обычно. Всё движется и мигает. Перегородку мы опустили, полуспящий Самурай, убаюканный скоростью и молчанием, держит меня за руку и смотрит вперёд, сощурившись. Красив, как Буанопарт, чёрт возьми… -Самурай, а почему ты в казино не любишь играть? Следует продолжительная пауза, потом он поворачивается ко мне, (как будто бы) удивлённой физиономией: -Почему же… был, собственно, краткий период увлечения этой плебейщиной… -Да? По-моему, считается наоборот. -Кем считается… Это ты меня собираешься раззадорить что ли… Смотри, вот сейчас все девочки от пятнадцати до двадцати пяти играют в бильярд, все, без исключения, можно сказать. Так же и тогда, все начинающие б…изнесмены считали своим долгом посещать сии “казино”, что и выработало, в своё время, стойкий иммунитет к таким заведениям у вашего покорного слуги… И потом, в нашей сверхпонтовой стране это, -образец квазипонтовости. Так что тема исчерпанна… А почему ты там вдруг заявила, что надоели эти поездки… Раньше, по-моему, обожала, и особенно в такое время, как сейчас, в начале зимы? -Да я просто спросила, а поездки мне нравятся. Просто мне как-то всё быстро надоедает, особенно, в последнее время… Давай слетаем куда-нибудь недалеко… в Лондон, Вену или Милан, развеемся, может это как-то встряхнёт и изменит моё состояние. Я такой сон недавно странный видела. Как будто самолёт наш летит по воздуху, потом тут же опускается и дальше под водой, как субмарина, рассекает… И становится прозрачным по ходу действия… -Забавно, твой юный мозг всё ещё очень впечатлителен. Во сне ты становишься больше той, кем и должна быть -полувзрослым-полуребёнком… Что за ёбаная жизнь, всё перевёрнуто с ног на голову!… Посмотри, эти люди, стоящие и мёрзнущие на остановках, они же считают, что мы счастливы больше всех. Так оно и есть, как бы. Только… только сколько же шрамов в твоей душе, -Самурай перешёл почти на шёпот и, казалось, уже разговаривал сам с собой. -Блядь, что за пафосное наваждение… Это ты меня “заразила”… Давай съездием, слетаем вот в… Вену, в Вену можно, на пару дней или чуть больше, посмотрим.
Вообще-то я больше люблю Лондон. Но у Самурая, видимо, ещё какие-то дела в Вене… и вот, мы приземляемся в аэропорте Швехат, что на юге этого имперского города. До этого я была здесь с папой лет в пятнадцать, правда долго пробыла, -почти три месяца, Самурай же вообще знает этот “штадт”, как свои пять пальцев. Мы берём машину и поселяемся в “Мериоте”, на Ринге. Кладём вещи и отпрвляемся гулять по центру, Самурай периодически разговаривает по мобиле, в том числе и по-немецки. Я тоже разочек пообщалась с Саврасовым, дома никаких авралов, слава богу. Выходим на “Шведенплатц”, берём мороженое, подходим к набережной канала и Самурай вдруг говорит: -Какого хера мы сюда приехали, сколько можно оглядываться… (пауза) … а, знаю: сейчас поедем в хойригер какой-нибудь, пить молодое вино, ты как хочешь -подальше, поближе? -Чего “подальше-поближе”, ты как немец, то есть, как австриец стал разговаривать. Чего дёргаться-то, всё нормально, всё спокойно, али праздника души захотелось, … так будет, -говоря твоим языком, -всё будет чуть позже, ты не есть акцептирт… -Да-а, уж… Ты не представляешь сколько людей из Союза начинали здесь свой путь, свой бизнес, сколько художников и прочих распиздяев… начинали здесь и продолжали: -одни дома, в России, другие -по всему миру… Для скольких эмигрантов этот город был трамплином и перевалочным пунктом, первым глотком свободы! Тебе не понять, это почти как настальгия… Ну да ладно, сейчас один звоночек и едем. Ты, надеюсь, не возражаешь, если там, потом к нам присоедениться один человек, кстати, он весьма “симпатиш”, немолодой, но весьма забавный. Забыл, как у тебя с немецким? -Итс о’кей, твёрдая тройка с плюсом, по сравнению с тобой. Что, боишься, что буду подслушивать ваш разговор? -Смешная ты девчонка…. Ну идем, можно пешком, или вон, на такси, стоянка рядом. -Мы садимся в машину и едем по Рингу. -Смотри, это музей прикладного искусства -МАК, на самом деле там лучшие в городе сменные выставки современного искусства. Вот, а мы уже подъезжаем, -Самурай выходит из машины, -ты давай, особо-то не раскрывайся, чай не май месяц на дворе. Мы идём через просторный холл, я на ходу спрашиваю: -Почему тебя так всегда интересует искусство и художники? -Сейчас уже почти не интересуют, наши, по крайней мере…, они меня разочаровали своей неконвенциональностью. Не знаю, в чём здесь дело, может экономика, может западные институции их зажимают, может просто наш здоровый капитализм отбрасывает их как “ненужное”, “лишнее”…. В этот момент к нам подлетает седовласый импозантный господин, здоровается с Самураем, Самурай представляет нас друг другу, потом обращается ко мне: -Посмотри, дорогая у herr Ostrovsky здесь небольшая выставка икон, я к вам подойду, минут через десять. Иконы меня, конечно, не интересуют, но я прохожу в золочённый закуток этого старого, по всей видимости, ловеласа и жду Самурая. Господин Островский что-то лопочет, но я пропускаю всё это мимо ушей, и почти не скрываю своей индифферентности. Старикан с шейным платком тусуются здесь, видать, с семидесятых годов, или вообще, из первой волны эммигрантов. Наконец Самурай возвращается, мы поднимаемся к себе в номер, переодеваемся, обедаем и едем за город (и здесь, факин блин, “за город”), в хойригер.
Хойригеры, как объяснил мне Самурай, бывают, “двух типов: затемнённо-полуподвальные и открыто-воздушные”. Первый тип -ненастоящий, кабацко-попсовый, второй, -истинный, как ему кажется, “сохранивший дух виноградных полей и прозрачного деревенского воздуха”. Приехали мы, естественно, во второй тип. Сели за столик с великолепным обзором, заказали вино, ещё что-то и продолжили начатую беседу. -…Всякая идея именно тогда начинает чего-то стоить, когда она доводится до абсурда, -Самурай глубоко затянулся, -вот я могу неделями не курить, и в то же время сегодня, например, это у меня уже вторая пачка… -Абсурдизм, -это просто поэтическая инерция бытия, и причём тут твои сигареты… -Да ты меня просто перебила…, а чего там записываем, на салфеточке? -Так, мысли всякие скользящие,… если успеваю выдёргивать по пёрышку из каждой пролетающей… -Думаеш они пролетают…, мне кажется, они большей частью кружат, как голодные стервятники… -Иногда кружат, иногда пролетают. Как спокойно-то здесь, умиротворённо…. Тишина… В это время краснощёкому мужику, сидящему через три столика от нас принесли еду, и он шумно заработал частями тела и столовыми приборами, почти нарушив, тем самым, идиллию события. -Фрактально кушает, подлец… -Я бы даже сказала “бифуркационно”…, смотри-ка, он засмущался…. Какой ты вредный, издеваешься над бедным австрийским пролетарием. Ну, где твой резидент, опаздывает? -Резидент…, в ставке вермахта, ещё скажи. Просто herr Otruba, коллега, как они здесь говорят… -Да ладно, ты прям повёлся. Где тут пописать-то можно? Я встала из-за стола и направилась на поиски дамской комнаты.
Когда вернулась, “коллега” уже сидел за нашим столом, естественно. Вежливо поздоровался, мы обменялись любезностями, и они с Самураем почти сразу продолжили прерванный разговор. Потом я около часа бродила по деревне, заходила на виноградники, посетила местную лавку, купила, вот кое-что (сувинирчики лежат здесь, рядом, на гостиничном столе). Уже второй вечер в Вене. Сижу одна, Самурай обещал появиться с минуты на минуту. Мне снова стало скучно, но как-то по-другому скучно, не как в Москве…. Да на фиг надо, что это я буду сидеть здесь и ждать, как клуша, который уж раз! Тоже мне, нашёл девочку. Встала с дивана, достала записную книжку, набрала номер Сабрины в Милане…
…Какой облом. Сижу в самолёте, лечу домой. Сабрина оказалась (настоящей) лесбиянкой, и как это я раньше не раскусила. Фигня, в принципе, можно было бы и одной неплохо там отдохнуть-тусануться, да Саврасов слёзно упрашивал хоть на денёчек появиться, я даже обрадовалась, как наркоман предстоящей “дозе”…. Неужели я стала настоящим “трудоголиком”, а ведь это болезнь, на самом деле, болезнь.
В аэропорту меня встречали: коленопреклонённый Самурай с цветами, Алия с цветами, Александра с цветами и остальной народ с цветами…. Прилетела-то я поздно, а уже заполночь вышла к людям, как раз в свой день рождения, вот ведь в чём дело… Я, конечно, не забыла, что у меня день рождения, но “завтра”. А это “завтра” вдруг наступило “сейчас”. И сейчас я лечу вся в цветах (интересные ассоциации тут же возникли), вернее, наш кортеж летит прямиком в “Метрополь”… А там меня встречает папа, и, действительно, меня там встречает папа…. Всё так быстро, сказочно, снежно-кружаще-безумно и романтично! С ума сойти, сегодня мне исполняется восемнадцать!…. Восемнадцать! Я так часто пыталась представить, как всё это будет происходить, и вот, произошло. Вернее, основное торжество, конечно вечером завтра, то есть уже сегодня… Так всё всегда и происходит: чего-то ждёшь, кажется, так далеко, так всё будет… необычно, по-другому…. А на самом деле, в последний момент время как-то сначала сжимается, а потом незаметно “выстреливает” и вот… ты уже в другом состоянии, в другом качестве, ты, как бы другая. И ты “другая”, в этот момент понимаешь, что ты всё равно та же… Ты понимаешь, что всё так и пройдёт НЕЗАМЕТНО…. “Дни рождения”, “Новые Годы”, другие рождения, смерти…. Я не знаю, мне трудно объяснить, но ты понимаешь, что я имею в виду… Ты -неизменная, будешь меняться…. Ну что ты киваешь, попробуй только заикнись, лет в девяносто, что всё, мол пролетело незаметно, как одно мгновенье…. Так оно и будет, я тебе именно сейчас об этом говорю, так что без пафоса потом, дорогая. Констатируем?!
Через четыре дня. Что ещё можно сказать по поводу дня рождения?… Я так рада, что наконец-то добралась до тебя (до текста, имеется в виду). Всё время думала о тебе, и вот, мы снова вместе (интересные у нас отношения). Да, так вот, папа подарил мне загородный домик с бассейном, Самурай -колечко с бриллиантом, Алия удивила: приподнесла двадцать пятый оттиск из трёхсот-штучной партии графики Дали (не Уорхол, конечно, но трогательно, тем более, от неё). Остальные, -всё более или менее традиционные вещи…. В офисе побывала, и даже поработала. Хочу побыстрее отойти от этих праздничных гуляний, тем более, что Новый Год скоро. Соскучилась по книжкам, по мыслям, по “умным” внутренним диалогам… Да-а, Женечка же ещё звонил мне, поздравлял… Мальчик, видимо, влюбился совсем…. Надо как-нибудь осторожненько, не травмируя поговорить что ли с ним, или я не знаю…, ладно, разберёмся, это не есть актуальная проблема. А что, вообще, сейчас актуально для меня….
Я уже так давно не перечитывала сие своё творение, что даже боюсь это делать. Поначалу, как садилась писать, так предварительно перечитывала предыдущее, а сейчас оно подросло и уже влом, честно говоря. Надеюсь только на свою интуицию и “растущее мастерство”, а как же иначе. Продолжим, “помолясь”, одним словом, дальше. Ещё дальше, ещё…, ещё дальше, ещё, ну, глубже, дальше, чаще… Ещё-ё-ё-ё!!!…
Представляю, если бы все люди были бы прозрачными. И только инородные объкты, проникающие во внутрь первое время виднелись бы, а потом, постепенно “рассасывались” бы. То есть, в тебя попадает еда, ты видишь, например, в зеркало, как она идёт, оказывается в желудке и там уже постепенно становится тоже прозрачной. Так же и любой прозрачный сам по себе орган другого человека становится видимым при попадании в тебя… и, тоже, только в первое время. Потом он “ассимилируется” и “прозрачнеет”…, круто, по-моему. То есть, ты видишь, как в тебя входит член, или палец, движится туда-сюда и постепенно растворяется в тебе… Класс! И причём, такое возможно лишь при проникновении органических (и живых) объектов. Соответственно, имеет место и следующий обратный процесс: всё, что выходит из тебя, тут же теряет свою прозрачность и становится обычно-видимым, как и весь остальной мир. Какими необычными, в этом случае, становятся обычные процессы дефекации и мочеиспускания… Да-а, какие у меня перверсивные картинки проносятся в голове!… Да нет, просто всё логично: если мы моделируем определённую ситуацию, мы должны просчитывать все варианты… Это я прям как в стиле Мао Цзе Дуна сказала. Да, так вот, если бы люди были прозрачными, а во всём остальном -такими же, интересно, насколько другим был бы наш мир…, или он был бы таким же… Подожди, но как бы “невидимки” находили друг друга, в постели, например. Нет, конечно, мир бы был абсолютно другим. Абсолютно. Стало даже как-то неинтересно, не знаю, почему… “человека-нивидимку”, наверное, вспомнила, а это сразу же нарушило приватность, первоначальный энтузиазм “новизны”.
Я сижу в кресле в этом моём свежепоявившемся доме. Уже нашла любимую комнату на втором этаже, мебели здесь почти нет, но вот это кресло я точно оставлю. Большие окна, отличный вид, моему начальнику охраны только это не нравится, кстати, они сейчас как раз заканчивают установку “систем безопасности и наблюдения”. Сижу, значит, и думаю; например, думаю, -самой занятся концепцией внутреннего убранства или пригласить друзей-приятелей-художников. Остановимся, пожалуй, на смешанном варианте: они будут предлагать, я буду отвергать, соглашаться или сама предлагать…. Надо по-подробнее обследовать жилище, вроде, как не все комнаты даже обошла. По-моему, этот дом, -тот самый дом, который не был объявлен, что он тот самый, но, тем не менее, он является тем самым домом. Помнится лет в десять-одиннадцать я улетала от Льюиса Кэрола, вернее, от его “Алисы”, как ещё раньше улетал, наверное, Делёз, сегодня я так уже не смогу. Они же научили меня тогда скользить “погружаясь”, и погружаться “скользя”, они же показали, что “единственное” живёт в зазорах…, а потом я как будто бы нашла этот (один из) зазор в себе…. И ключ к себе я нашла самостоятельно, интуитивно-тактильно, -нижний ключ (неплохая формулировка, однако). Так вот, этот дом словно вернул меня (значительно) в те ситуации и события. Нечто пульсирующее здесь активизирутся, и гораздо чаще возникают “резонансы”. Я встала, подошла к зеркалу. Позвонили снизу, сказали, что бассейн готов и окружающая температура -тоже. Подошла к своим вещам, разделась, а где купальники у меня? Зачем, собственно, и так можно, -накинула на себя халат и спустилась вниз… Отлично. Только, думаю, надо что-нибудь придумать, чтобы со второго этажа сразу попадать в этот атриум с бассейном, вот эту часть, например, убрать, поставить там доску, и прямо с неё прыгать. Точно! Так и сделаем.
Дома (на “Китае”). С какой-то жадностью достала свои конспекты и соответствующие книжки. Захотелось срочно сравнить мелькнувшие впечатления и имеющиеся интерпретации, -сегодняшние, вчерашние, промежуточные…. “Вечное возвращение -это не теория качеств и их циклических трансформаций; это теория чистых событий и их линейного и поверхностного сгущения… Теперь несовозможность -это средство коммуникации….” Почти ничего не изменилось, это похоже на забытую точку с запятой, то есть зазор расширяется, сужаясь. Это точно, это так явственно-просто и очевидно: ты проникаешь, и, поняв, что ты проникаешь (что ты можешь проникнуть), ты сужаешь событие…. Единственное, что мне не нравится, -это то, что нас всегда лишают настоящего настоящего, в том числе, во всех пограничных и околопограничных ситуациях: “…Бог переживает как настоящее то, что для меня -или прошлое, или будущее, ибо я живу в более ограниченном настоящем.” Мне кажется половину таких “непережитых” событий-ситуаций можно обозначить, то есть пережить, методом расширяющего сужения, назовём их “проистекающие события”, тогда всё остальное, невычлененное назовём “полем невыявленных ситуаций”. То есть, событие, -“вещь” более гибкая и фрактальная, чем затасканная “ситуация”. Короче говоря, сегодня мы объявляем, что любое “событие”, -более адекватное, современное, широкое и модное явление, чем любая предидущая “ситуация”.
Ночью меня мучил кашель. Простаки заебал. Не могла уснуть до трёх часов, хотя и легла специально по-раньше. Лежала, блядь и думала: что делать. Хотела было письку потереть, да чего-то не пошло. Выпила какую-то отхаркивающую сл(г)адость, поставила перцовый пластырь на бронхи. Ящик не включала…. Зато в тишине мощнейшими потоками пошли какие-то сюрреалистические картинки и фразы, попыталась запомнить их, но они тут же улетучивались, и я (от этого) захлёбывалась воздухом, как рыба, выброшенная на берег. Потом всё же поняла, что сплю, и девушка с той стороны покачала мне головой и два раза сказала: -Это хорошо, это хорошо. Я тут же захотела спросить у неё: а почему они так долго молчат, или ты одна из двух? На что та ответила мне то ли смеясь, то ли плача: -Ты же смогла, может ещё сможешь…. Потом задумалась, как будто хотела сказать что-то очень важное, но вдруг резко передумала, джакондаподобно улыбнулась и исчезла… Я как-то, помню, видела фильм, меня чуть не стошнило, -больно правильно он был сделан. Диалоги -пиздец; камера, ракурсы, монтаж. -всё как надо, и черно-белые вкрапления и прыгающая камера местами…. Так вот и с этим вчерашним состоянием, -всё слишком безумно-правильно, легкодоступная “пограничность”…, за что мне такое счастье?!
Сейчас я даже не знаю, чего мне здесь больше надо, в этом тексте. Сначала я хотела просто отражать лучшее из прямого потока, потом хотела показать степень своей раскрепощённости, попутно рассказывая о работе и делясь общегуманитарными размышлениями ( с использованием цитат, естественно). Но вот вчера наступил Новый Год, и я только что уничтожила плоды почти недельного труда, больно уж пафосно-вульгарным показалось мне написанное, впрочем, там была парочка неплохих оборотов, может когда и использую, достав их из черновика. Господи, но как же мне катострофически некогда, и даже (особенно) в эти дни…. Но я тебя всё равно не брошу. Просто устаю, и праздники эти достали. Принципиально ничего не буду о них писать, скорее бы уж они все прошли. Тогда уж отдышусь и продолжим….
Сейчас я вспомнила, что тогда хотела сказать что-то Самураю, вернее, чувствовала, но не могла выразить. Тогда, -это когда он говорил мне, что не важно, какие у нас отношения, главное, мол, то, что мы чувствуем, и не важно, мол, как это называется… А вот и нет. Теперь я (точно) знаю, что это важно.
Прошло ещё десять дней. Хотела сказать, что чувствую себя предательницей, да передумала. Хватит уже нюни развозить. Стопинг. Вчера отдала ЦУ: сделать в этом моём загородном домике абсолютно зеркальную комнату. То есть абсолютно всё: пол, стены, потолок -зеркальные, а кровать и немногочисленную мебель, -из прозрачного оргстекла. Причём, зеркала должны быть сверхпрочными и в отдельных местах выпукло-увеличенными. Обещали сделать в течении месяца, я на них наорала, как истеричка. Может и вправду стала истеричкой, такой избалованной сучкой, которая не знает, чем заняться…. Просто у меня мамы нет, вот и страдаю. Помнится года два назад любила хаживать в консерваторию, может возобновить процесс. Может это как-то успокоит и убаюкает душу мою метежную, скромную и праведную, хуй знает, ещё какую…. Просто я старалась быть ласковой.
Позвонила Франческа, говорит, что уезжает, потому что: “у вас стало скучно, как у нас…”, приглашает на прощальное пати. Оттепель уже третий день. С Саврасовым съездили к Чубайсу, на Челомея, в “мраморное логово”, -как я всегда мысленно обзываю это их здание. Пообщались с Уринсоном и с Ксенией…, весело они там живут, как крысы в курятнике. Челам досталась на халяву такая махина, -РАО ЕЭС со всеми потрохами, так, что они до сих пор не успокаиваются и охуевают от переизбытка возможностей. На обратном пути заехали в японский ресторан, но мне (вдруг) стало противно от рыбно-морского изобилия, оставила там Саврасова и поехала домой. Я бы его уволила, да некем заменить, пока, во всяком случае, некем.
Всё-таки что-то сильно изменилось. Я точно знаю, что стала другой, и то, что раньше писала про неизменность остается в силе, просто я стала по-другому “другой”. Или просто кажется…, что-то странное, глупости какие-то…. я вижу грубую, толстую кожу, она дубеет на глазах, мышцы наливаются сталью, и, о ужас, между ног появляется член!… меня начинает колотить, холод прыгающими иглами стреляет по волосам и невесомыми каплями спускается по спине…. Я, кажется, первый раз в жизни теряю сознание…. Когда пришла в себя, тут же, почти машинально стала ощупывать собственный организм, сначала между ног, потом выше…. Всё моё было на месте, то есть ничего чужого не появилась…. Вздох облегчения бесшумными крыльями вылетел откуда-то изнутри и, казалось, приподнял ободрённое тело на двадцать девять секунд… Много ли надо человеку для счастья, на самом-то деле?!… -Двадцать девять секунд, например, иногда.
Вышла прогуляться. Странно, вижу какие-то замедленные картинки из прошлого. Как будто я бегу в белом платьице к себе сегодняшней, а “кадры” становятся всё замедленней и замедленней при приближении. Сначала, в далеке я улыбаюсь, при приближении видна какая-то растерянность, а вот картинка останавливается, я вишу в воздухе, и… не успеваю рассмотреть своего лица. Кажется она хотела сказать что-то важное, или даже крикнуть… Я оглянулась и увидела …. Внутри что-то оборвалось. Я не успела испугаться, воздушный шар полетел необратимо…
...Это был знак. Очнулась на скамейке. С тех пор прошло почти полгода. Сейчас кажется я “очнулась” на том же месте. Я смогла не писать все эти полгода, …да и сейчас не уверена, стоит ли продолжать. Теперь я почти не занимаюсь бизнесом, теперь я почти всегда и везде могу появляться без охраны. Это так здорово, на самом деле. Правда, она и раньше не особо меня тяготила, а порой, наоборот, забавляла. Зато сейчас так легко. Так легко, что может и не стоит ничего писать. Но, с другой стороны, что-то же подвинуло меня продолжить. Что-то накопилось? -Не знаю. Может самолюбие, а может просто не с кем поговорить. Я же, собственно, пишу одновременно для себя и для некоего идеального читателя. Главное, -не перечитывать написанное по сто раз, как я раньше это делала, а в идеале, -вообще не перечитывать. Написала, -и из сердца вон. Точно, для того и пишу, очевидно.
Меня радует наив. Наивные тексты “чистого рассуждения”, радуют своей нереальностью, своей слабостью, своим очковтирательством, своим пустым местом обезжиренного онанизма, точнее, своим механическим однородным заполнением бесвкусной клетчаткой, без соли, без изюминки. Правда, есть в этом что-то мазохистское. А если серьёзно, такие правильные, сверхполиткорректные тексты хороши только тем, что на их фоне людям будет хотеться читать что-то другое… Жаль только мало у нас сейчас таких текстов, вся надежда на новых пионеров и комсомольцев, которые, вон опять куда-то “идут вместе”. Вообще они в последнее время вроде как стали чаще тусоваться, по крайней мере, здесь, на Китае я вижу их регулярно.
Бывает читаешь иногда что-нибудь и тебе становится как-то неуютно-неудобно из-за слишком откровенного “откровенничанья”. Вот именно такого эффекта я хочу добиваться как можно чаще.
Я хочу чтобы у меня было двое детей. Точно, ни больше и не меньше. Дайте стимул, парлептипные!
Да, уж… Со стимулом проблемы. И как это я раньше не выяснила. Случайно так выскочило… и сразу в точку.
Евро сравнялся с долларом. Ещё полгода назад я пропадала бы до полуночи в офисе в связи с этим событием. А сейчас мне это как бы фиолетово. И это очень хороший симптом, значит не всё ещё потеряно.
Прошла ещё неделя после “возобновления”… Что-то не “возобновляется”, не пишется. Не должна же я из себя клещами что -то вытягивать. Вот вчера ехала в метро (так здорово, месяцев восемь туда не спускалась и пожалуйста, - вихрь впечатлений). Ехала причем сидя, почти в час пик, два мужика держутся за поручни прямо передо мной. От них так и прёт какая-то живая, здоровая энергия самцов в расцвете сил. Офигеть, я чуть ли не повелась как кошка… ещё бы чуть-чуть, и расстегнула бы им штаны, достала бы всё это их хозяйство бережно своими ручками, подержала бы мгновение в ладошках, как бы взвешивая, и тут же в рот наливающийся стержень жизни, такой мягко-твердеющий, такой сначала почти безвкусный, такой беззащитно-агрессивный, такой мужественный и волшебный… С ума сойти, всё-таки метро, -это просто сгусток каких-то флюидов, энергий, возможностей и фантазмов. Вот люблю я всё обобщать, глупая привычка, надо сказать. Привычка взрослеющего подростка… Вот опять, пожалуйста, -обобщение об обобщении. Снова появляется это дурацкое чувство недосказанности или нетосказанности, вернее, то, что постоянно как-то не так это всё выглядит в воспроизведённом виде.
На днях шли как-то с Самураем и его племянницей по Тверской. Идём неспеша, а я вижу, что он к ней явно не только не равнодушен, идём, и он вдруг заворачивает в подъезд, туда, где эти две галереи, одна над другой. Типично в его стиле, мне даже стало любопытно, а вдруг это и вправду экспромт, а не запланированное совмещение приятного с полезным. Заходим, я углубляюсь в зал, из боковой двери выходит хозяин, Самурай как всегда в своём репертуаре: -Здорово, хохлятская морда!…. Маша, познакомься, это Вова Овчарка, один из известнейших русских галеристов…. Вова, это Маша. -Здравствуйте, а, это вы, -человек-собака, которая всех кусает?!… -Нет, дорогая, это один из его художников кусает. Но ты права, они чем-то похожи. Ты посмотри пока, ещё там через лестницу есть кое-что, а мы с Вовой почирикаем немного и вернёмся к вам буквально через… -и так далее. Не, дядька не исправим, я даже не разочаровалась.
Кажется я знаю какой мужчина мне нужен. Спокойный, с трезвым взглядом, не пессимист, не оптимист. Парень, у которого не всё получается, которму я случайно помогла бы, а он почти бы не заметил этой «случайной» помощи. Главное, чтобы он всё понимал, ну такой примерно как я…. Хотя обычно любят своих противоположностей… -Что ты говоришь, обычно, значит, говоришь?! Ты что же, типа, обычная… -Привет, дорогая, давно тебя не было слышно, как там дела, внутри? -Тебе как раз виднее, как там у тебя внутри, я то наоборот, большей частью наружне обитаю… -Такая ходячая аура что ли? -Да, что-то типа того: когда ты говоришь от лица своего внутреннего «Я», то ты имеешь в виду себя, увиденную со стороны. То есть сначала ты позиционируешь себя со стороны, потом посылаешь запрос «внутрь», то есть туда, где на самом деле тебя нет… -А что есть? -Есть отражение твоего представления о тебе. Да, так вот, посылаешь запрос… -А как же то, чего нет корректирует сердцем… -Когда ты посылаешь «запрос», это лишь формальная отмазка, на самом деле, «сердцем ты скорректировала» ещё до посылки запроса, но тебе нужна пауза для осуществления коррекции. Как раз эта пауза и создает иллюзию «внутреннего голоса». -Значит, запрос внутри отражается от отражения? -Совершенно верно… -А почему ты говоришь «наружне», а не снаружи? -Потму что я не стопроцентно снаружи… -Всё. Поняла, вернее, не поняла, но всё равно, хватит, пелевинщина какая то.
Новый солнечный день жаркого московского лета. Смотрела на себя в зеркало. Руки, волосы, они ничем не пахнут. Носик прямой, может слегка вздёрнутый, губки аппетитные, не тонкие и не пухлые. Язык острый и гибкий. Уже несколько дней ни с кем не встречаюсь, никому не звоню, почти ничего не читаю, почти не смотрю телевизор, почти не пользуюсь «мылом» (вернее, «входящие» смотрю, сама только никому не пишу). Июль жаркий на самом деле, сколько себя не помню, не было ещё такого лета. Ох, чувствую, сорвусь куда-нибудь за город на реку, только обязательно на новое, незнакомое место. Ещё не хочу никуда далеко от Москвы уезжать, даже когда в городе надоедает, стоит выехать за пределы МКАД, как тут же тоска наваливается…, ну не тут же, так через пару дней, но наваливается. А в выходные, кстати, город вообще пустой, просто праздник. Спать хочу. Скрытной я какой-то стала, или тормозящей, а в прошлогоднюю осень проваливаться не хочется. Спать.
Проснулась, потянулась. Невообразимо выспалась и такую полётность чувств испытываю, такую избыточнуюую свежесть неимоверную, вот-вот взлечу, кажется, столько сил пружинками накопилось внутри.
«Пизда моей девочки». Рассказ сороколетнего инсургента. «…Здесь у нас в «Ясенево» аквапарк открыли. Не, нормально так. Всё по-людски, как у взрослых. Купания, хуё-моё, волны, прыжки в воду по трубам, сауны, боулинг, дэнс, бары, типа народ оттягивается… Была там уже, нет?… Так вот, сижу, у Дюброва, мудака этого, а он такой вопросик почти сразу подкинул, кто, -говорит, сука, «Записки охотника» написал, ну и там, типа четыре варианта ответов… А до этого хотел к пизде этой очкастой попасть. Так меня, блядь, зацепило в ящике засветиться! Ну там позвонил, баба начала сразу вопросы задавать. Голос такой, меня аж сразу на перец пробило, а она, сука, трубу повесила… Тургенев, блядь, Брежнев, хуежнев, Толстой, откуда я помню, и тут гонг звучит. А съемки на самом деле продолжаются, там у них конвеер, прикинь… Я так сижу и постепенно нормализуюсь. Из сауны вышел и в волны, потом плюхнулся отдыхать. Лежу, вспомнаю, как первым классом из Цюриха в Сингапур и обратно за десять штукарей летал. Стоит того, конечно. Не пробовала ещё? Лежишь себе под пуховым одеялом Givenchy, пьёшь Chardonnay, персональный ти-ви, жрать принесут всё, что не пожелаешь, стюардесса чуть ли ни минет готова по первому зову исполнить. Потом на Кипр смотал к ребятам и чё-то меня уже на обратном пути так ломать стали все эти распальцовки дешёвые, не, -думаю, пора нормализовываться. К книгам потянуло, а здесь стока всего нового… И понеслась. Поначалу-то Платонова и Фрейда пробежал для ознакомления, а потом Лакан и Унамуно, Бердяев и Ницше, потом Делёз… Делёз, это пиздец, конечно, зацепил конкретно и по существу. Главное, не всё вроде понятно, но такой шизофренический концентрат истины… -А Даррида с Бодрияром? -Не, Даррида слишком попсовый и манерный, главное, слишком много воды, впрочем, как и у Бодрияра. А Делёз, -самое то, для нормализации. -А что за нормализация? - Это твой Самурай придумал, хорошее словцо, да? А я и дочку свою Алисой назвал, как чувствовал, она помладше тебя, лет на пять, тебе сколько сейчас, лет двадцать-двадцать пять?… Да-а, и ящик с тех пор почти не смотрю. Это тебе не какое-нибудь «нерассуждающее удовольствие»… -А Вы всегда таким сплошным потоком говорите? -С тех пор, как на книжки запал, так и говорю. Мне по кайфу нетщательная текстология, поэтому и речь моя состоит из оксюморных слоёв, из таких несовместимых жизненных практик… А говнюк этот обоссался, ну, которого в порнографии обвинили. Хуево, он кстати, пишет, редко, временами так мелькнёт, кое-что. -Хорошо, кто ж тогда пишет как надо? -Как надо?…Я не знаю, ну хотя бы этот вот Эдичка, у него, чувствуется, поэзия, аромат пиздятины витает, тоски такой настоящей, безысходной, страсти и дикого такого стремления к славе, любви и ненависти одновременно. То есть через него я как бы понимаю, что я не один такой, когда хочу одновременно выебать и разорвать эту очкастую пловчиху-телеведущую, когда я случайно припадаю ебалом в ещё мятые тёплые простыни, в которых только что была пизда моей девочки, упругая расщелинка, которая никогда не будет моей…»
Дальше я уже не могла слушать весь этот бред, сама уже вся мокрая, я поняла, что меня больше всего вывело из себя. Во-первых, конечно же то, что он разговаривал со мной как с «пацаном» из своего круга, а это было как раз то, чего я и на самом деле долго добивалась раньше. Во-вторых, он разговаривал со мной, как с бесполым персонажем неопределённого возраста, как с человеком, который всё для себя уже решил в этой жизни. Самое же главное, - я возненавидела себя за то, что так быстро завелась. И от чего, спрашивается, завелась…. Но потом я всё же сохранила, я сохранила всё, как есть, все его слова один в один, оставила, чтобы перечитать при случае…. И ещё позже, то есть сейчас, я вставила этот его отрывок, потому что поняла, что мы с ним чем-то похожи. Нет, он, конечно, грубее… и утончённее одновременно. Уж не знаю, для кого больше это комплимент, для него, «грубо-утонченного» или для меня, такого «благородного и тонкочувствующего» существа. Я освободилась от скобок?! Тоже хочу быть «грубее и утончённее». Что-то подозрительно не слышно моих внутренних подруг, или я действительно так безнадёжно повзрослела, что научилась по-настоящему «строить» себя внутри себя. Кажется, я перестала форматировать искусственную глубину…. Да нет, пожалуй, наоборот, убирая скобки, ты убираешь глубинные узоры и… первичные изюминки. Точно, «первичные изюминки», -это и есть «искусственая глубина», а «истинная» проявляется случайно, как нечто, неожиданно выскочившее. «Истинное», как известно, лежит на поверхности, всегда где-то рядом, невыявленное и незримое, до поры до времени. Поэтому так часто мы испытываем необъяснимое чувство утраты. А чем больше ты видишь, тем больше чувствуешь…. Некоторые же не справляются с переизбытком «чувственного» и у них съезжает крыша, другие, наоборот, просто не способны к параллельной рефлексии…. Куда-то не туда я съехала, хотя, «параллельная рефлексия», -забавная формулиролвка, будем считать её очередным моим изобретением. Рассуждая обо всём этом, я параллельно лазаю по сайтам, потом иду на кухню, выбираю соответствующий огурец, очищаю его рукой от оставшихся мелких колючек и натягиваю на него презерватив. Из гигиенических соображений, естественно. …Смазки поначалу мало, лезет он медленно, как будто (она) там не пускает его, даже как-то не то чтобы больно, но неприятно…. Но когда я начинаю им двигать…, откуда-то сразу появляются маленькие колокольчики, убаюкивающе - позванивающие одновременно в голове и где-то внутри, шелковая истома неизбежно закрывает глаза, и я всё настойчивей и глубже впихиваю его, словно нащупываю неизведанные уголки, приносящие новую укутывающую боль…. Когда же становится расслабленно-липко, я всё чаще прижимаю его, полувынутого к пульсирующему клитору и резко запускаю обратно внутрь…. И уже в невесомости вижу-чувствую вспышки-толчки огненными шарами зависшие где-то рядом со мной, на фоне распоясовшихся в бесшумном качании увеличивающихся колоколов….
Я так толком и не помню, чем тогда дело кончилось…. Перечитала, -как-то грубовато в начале, но вроде так оно и было. И потом, постоянный контроль над собой, вернее, попытка запомнить и описать состояния частично обламывают кайф. Как же быть, наверно я уже не смогу от этого освободиться, а может и не обламывают, а наоборот, обостряют. Всё же индивидуально в этом мире, просто мы постоянно забываем об этом. «Забываем», для того, чтобы легче было структурировать и держать под контролем повествовательную канву. «Обобщаем» для того, чтобы было понятно не только «собеседникам» но и самому себе, «вернувшемуся» к теме после разновременного отхода чуть в сторону. «Сторона» в это время ждёт, и если ты к ней периодически «возвращаешься», не забывая про основную «тему», то в этом случае мы и имеем полноценный эффект «параллельной рефлексии», всё просто и не предрассудительно…. Это я к тому, что хотела продолжить размышления про параллельную рефлексию. Вот и продолжила, только вот правильно Любочка говорит, что «у вас не будет второго шанса произвести первое впечатление». У неё таких прибамбасов целая куча. А я дура, дура набитая. Стою, как облитая с головы до ног, сама собой облитая. Главное ни за что! Вернее знаю, за что, - за все свои откровения. Хочется всё стереть и уничтожить…. Но я знаю, что не сотру. Это просто была минутная блажь, что-то вроде маленькой, промежуточной истерики. Глупый каприз одной из маленьких внутренних предательниц, такой хорошенькой чистюли, которая вдруг выскочила и подала свой голос, вернее, писк.
Я поняла в чём дело. «Кайф» для меня не самоцель, «кайф» не в кайф, если я не увижу отражение этого кайфа в собственном тексте. То есть наибольший кайф, - это увидеть свой описанный кайф, как обычное звено в цепочке событий, увидеть и как бы повторить… и чем ближе к «оригиналу» будут ощущения при чтении-повторении, тем больше оваций автору, то есть мне…. С другой стороны, я позволяю себе так говорить, потому, что знаю, что в любой момент я могу оторваться от якобы «наибольшего кайфа» и банально кончить обычным способом, получив, таким образом, обычный кайф, который «не самоцель». Получается, высокопарно любоваться и констатировать наличие «наибольшего кайфа» можно лишь в том случае, когда ты знаешь, что у тебя всегда есть возможность получить и обычный, банальный и животный кайф. То есть обычный кайф является прикладным инструментом для получения «наибольшего» или настоящего кайфа лишь в том случае, когда ты знаешь, что он всегда под рукой. А если бы случилось так, что ты лишаешься этой простой и банальной возможности, то вся бы твоя теория «наибольшего кайфа» рухнула бы в тот самый момент «лишения». Думаю ситуация сия хорошо проиллюстрирована Стояновам и Олейниковым из «Городка», в сцене, когда престарелый вояка-писатель говорит своему деньщику, помнишь, мол, на фронте с медсестрой на стоге сена: я на неё, а она проваливается, я на неё, а она опять проваливается… и далее старик, показывая на полки с собственными сочинениями, изрекает: вот бы взять, мол все эти мои книжки, да под тот стог сена и подложить. … Да уж, вот какая я умная! Считай, оправдалась.
Заехала в офис на пару минут. Управляющий теперь у меня другой, Саврасов пропал, ничего с собой вроде не увёл. Просто пропал, в розыск объявили, и ребята ищут, не активно, я так понимаю. Пропал ровно тогда, когда… утомил меня, скажем так. Надеюсь живой, не хотелось бы брать грех на душу. От папы письмо получила, ничего интересного, главное, ничего нового. Почерк только с возрастом портится. Конец августа, осень уже начала заполнять собой пространство и время. И теперь с каждым вздохом можно физически ощущать её пафосно-праздничное нашествие. Снова хочется быть хорошей…. -Да я же всегда хорошая. -Я и не сомневаюсь.
Начало сентября. Странно, почему нет ощущения «синдрома школы», или может он потом появится, попозже. Алия вчера позвонила с какой-то вечеринки на Ривьере, говорит «здесь все, тебя только не хватает…». Ну да, конечно, щас прям полетела, … да и ей же вроде на учёбу пора. Хочу видеть того мужика, «грубо-утончённого». Купаться ещё хочу и спать….
В последнее время снова сама стала ездить за рулём. Вчера едем с Любочкой на моем серебристом «мерсе» по Ленинскому, прыгаем на сидениях синхронно, в такт музыке, и… никто в принципе не обращает на нас внимания. Мне в кайф, Любке обидно, за каких-то два-три года опять всё изменилось, или мы просто так попали в поток перегруженных пофигистов. А «ривьеру» мы проходили, те же гипертрофированные понты только на франко-итальянских побережьях, и «наших», там, кстати, совсем мало, приезжает в основном русскоязычная блатота из новых «лондонских», «парижских» и «берлино-брюссельских» жителей. Сейчас вдруг подумала: просто ли я прожигатель жизни, или уже нет, если всё же способна задавать себе подобные вопросы и наблюдать за собой со стороны. Вернее, не совсем со стороны, а способна временами менять местами объект и субъект наблюдения.
Прошло ещё почти две недели. Начались дожди, и вроде как заканчивается эта дымная эпопея. Даже не верится, две недели, а такое ощущение, словно полгода мы жили в дыму и смоге от горящих и тлеющих подмосковных лесов. Говорят, такого здесь ещё не было за всю историю. Ну вот, хоть что-то произошло при мне «в здравом уме и трезвой памяти», а то оба путча, -почти в розовом детстве, хотя я их и помню. Помню в том смысле, что они были, раз это происходило, когда мне было семь и девять лет соответственно… Нет, от второго я всё же помню картинку в телевизоре, когда танки стреляют по горящим окнам Белого дома… и больше ничего, это просто как эпизод в кино. Свидетелем чего я стану с другого «розового конца»: когда буду находиться в глубоком старческом маразме, если доживу, конечно. В чём я лично, сильно сомневаюсь.… -Вот ведь какая, и здесь кокетничаешь: в чем же это ты сомневаешься, ты же на самом деле собираешься прожить как минимум, лет до ста, ты ведь даже поместила туда свой фантазм и уже видела себя не раз эдакой бодренькой, живенькой старушенцией в окружении внуков и правнуков…. -Затрахала ты меня своей(моей) «глубинной» философией, нафига ты всё это пишешь, тебе, что, рассказать больше не о чем? Вот вчера мужик на «Опеле» при тебе же сбил гаишника на Садовом, и весь поток бросился догонять его, помнишь? Помнишь, раньше бы такого не было, раньше бы наоборот… -Помню, ну и что, откуда я знаю, что раньше и откуда ты знаешь, что было «раньше», мне это не интересно. Мне вообще ничего не интересно, разве не видишь. У меня мозги от дыма прокоптились и вообще всё по фигу, даже больше, чем раньше…. А откуда ты, собственно, взялась? Радуйся, что я разрешила тебе «взяться» и… пока! -Пока, пока! Я не могу так больше. Правда. Я не могу, у меня внутри пустота и кругом пустота. Я не могу так,… без чего-то, я не знаю, скажу: без любви, -слишком пафосно и прямо, и тупо, и обидно. Почему так, почему, так просто: без любви. Да, я не могу так больше, без любви. Не могу-у-у! Господи, как же мне пусто и одиноко! За что, ну за что?! Сейчас напишу, нарисую миллион вопросительных и восклицательных знаков, и точек, и пауз, и пустоты… За что мне всё это, никто же не поверит, господи! Никто же не поверит, и не поймёт, как же мне одиноко и пусто, мама! Ма-мо-чка!!!… Ну всё. Всё уже, успокойся. Ты(я) уже успокоилась. Выговорилась. Смогла написать это в паузах. Ты же уравновешанная, всёпонимающая, умная и красивая девочка, настоящая арийка, по духу, во всяком случае. Уж и не знаю, сколько там кровей на самом деле перемешано, но по духу, по духу я настоящий нордический персонаж, белокурая бестия, реинкарнация маленького Фридриха…. Но и не летающая Валькирия, это уже будет перебор. Сверхпарлептипный перебор….
Господи, я так рада! Я так рада, что скоро ударят настоящие первые морозы, выпадет настоящий первый снег. Он будет так медленно падать на затвердевшую землю или, наоборот, сразу обрушится безумными, турбулентными потоками. Наступит самое «вдохновительное» время, этот короткий промежуток поздней осени…. Я уже жду тебя, мой милый, мой холодный, мой неизменный, милый друг!
Я чувствую, что могу попасть. Я научилась ждать. И я могу попасть именно в эти дни. Сумасшедшие дни предверия и просветления, когда начинающий звенеть воздух ещё помнит лето, но уже отдался замороженной осени. Или я ничему не научилась. Нет, научилась… сдерживать и анализировать, а вот ждать? Ждать? Мне кажется это унизительно. Приехала в свой «стеклянный» дом. Здесь сторож и всё натоплено, и бассейн готов, -позвонила накануне. Надо было кого-нибудь захватить. Впрочем, это мы всегда можем исправить. Кого? А давай всех сразу, -только подружек, а там видно будет. Когда вошла, начала пить виски и раздеваться, пить и раздеваться. Пить и звонить. Какой фильм можно было бы снять! Вообще, обо всём об этом, обо мне, о нашей жизни. Кажется я немножко пьяна. Прыгать в воду, когда за стеклом темнеющий холод… это кайф, такой маленький клокочущий кайф! Народ тем временем начинает съезжаться. Две с половиной стены атриума, где находится бассейн, -прозрачные, то есть стеклянные от пола до потолка, и выходят они на внутренний дворик, оканчивающийся глухой стеной. А до стены ещё разные деревья и абсолютно зелёный луг. Я думаю всё это красиво со стороны, особенно, когда опускаются сумерки, а внутри вкючается разный свет, появляются голые и полуголые люди и начинается… дискотека. Да, дискотека в бассейне, здорово мы это придумали! Ура-а-а! Все в воду!…
На следующий день. Проснулась в одиннадцать, легла под утро, около пяти, вернее, уснула, думаю, около пяти. Отдохнули хорошо. Сейчас просто лень писать, может чуть попозже, как «всплывёт», но без физиологических подробностей, не хочу повторяться. Такая приятная лень. Народ, смотрю, тоже уже ходит, оживает по-тихоньку, а некоторые, видимо, вообще не спали…. Да-а-а, нефигово мы вчера оттапырились, как Любочка в детстве говаривала. По-моему она и Алию перещеголяла на этот раз…. Мне обычно таких «отдыхов» на пару недель хватает.
-…Мне кажется, мы какие-то странные. Для нас 70-ые, 80-ые годы прошлого века как будто ближе, чем те же годы XIX века для челов начала XX века. Они уже в это время жили в новой для них, наступившей эпохе, а мы,… мы всё топчемся, пережевываем и смакуем ту идеологию, ту моду, то мировоззрение… -Ты же точно не знаешь, как они там на самом деле жили. Мы не знаем… -Нет, почему же, существуют книги, фильмы… -Фильмы, да. Фильмы, это самое главное, они-то как раз больше всего и вводят в заблуждение…. Разговор этот идёт в соседней комнате, девчонки вчера приехали не одни, а я иногда люблю послушать умных мужчин. Жаль только, что они у нас такие умные, но бедные…. -А что ты хочешь, Евгений, ты хочешь искусственно отрезать влияние этих 70-х, 80-х и…, и что, что взамен? Пустоту, незримость? Так мы её оттуда и берём. Берём лучшее и идём дальше. Всегда необходимо переболеть недавним прошлым и идти дальше, а куда? Туда, куда придём. Нам необходима эта «буферная зона» «неразличимости». Необходима именно потому, что постмодернизм был изобретен для того, чтобы быть вечно модным. И это «вечно модное» не позволяет появиться в чистом виде «новому модному». А сингулярность, это одно из базовых понятий ПМ, как бы транспарентно «разрешает» появиться постсингулярности, то есть «приличия соблюдены», и «вечно модное» не замечает этого замещения. Этот обман и есть буфенрная зона, идеологическая зона «нераспознования»: зона постсингулярии. Зона, внутри которой уже начинают функционировать новые инструментарии «воспроизводства» и репрезентации: незрелищные, незримые и так далее… -Ты искусство имеешь в виду, прежде всего? -Не только, просто здесь они наиболее поверхностно-демонстративны… -И идеологически традиционно обоснованны, типа, незрелищность в пику «буржуазной визуальности» и тому подобное… -Ну да, традиционный, затасканный левый дискурс…. Самое слабое место, между прочим, слабое, именно своей очевидной спекулятивностью. Продвинутый интеллектуал, значит, левый интеллектуал. То есть такая спекулятивная установка: если ты что-то критикуешь, это «что-то» должно быть обязательно «буржуазным», ну, или в крайнем случае «полубуржуазным», типа «продажные СМИ», «приспешники» и так далее… -Да, забавно. Ты прав, в общем-то, но они же опираются на «общечеловеческие ценности», гуманистические иллюзии и… на игру. -Именно, что на игру, «побунтовать», чтобы потом было что вспомнить… Я выхожу из комнаты и прохожу по внутреннему балкону второго этажа вниз, в гостиную. Мне было бы интересно послушать их ещё, но не сейчас. Хочется пить и спать. Я босиком, в длинном, мягком свитере до колен иду на кухню и выпиваю сразу два стакана любимого апельсинового сока. Незаметная, сажусь в кресло в гостиной, под пальмой в бочке и засыпаю… засыпаю. Засыпаю, и вижу, как хомячок в клетке свил себе гнездо из опилок. Всё слишком замедленно, я засыпаю.
(с) Владимир Александров (ВАВА), сентябрь 2002 г.
|
проголосовавшие
комментарии к тексту:
