Литература

«Так называемые парадоксы

автора,

шокирующие читателя,

находятся часто не в

книге автора,

а в голове читателя»

Фридрих Ницше

«Утро»

Утро Алексея Ивановича Подъеблонского наступило ровно в 6:30 по московскому времени. Он нехотя приоткрыл правый глаз, пару раз моргнув, поглядел на зеленый экран электронных часов, приподнялся на локте и глубоко зевнул. «Бля…» - прошипел он, ощущая неприятный привкус во рту, и вспоминая вчерашний вечер. По своей подлой природе, перед тем как подняться с кровати, он сильно пнул в область живота Зинаиду Семеновну Подъеблонскую, чему остался весьма доволен, услышав ее тяжелый хриплый вздох.

- Вставай! – его приказ прозвучал как сталь.

- Еще пять минуток Лешенька… Пять минууутооээээк… - зевая пропела Зинаида Семеновна, и перевернувшись на другой бок, накрыла голову одеялом.

- Вставай, бля! – заорал Подъеблонский тонким истеричным голоском, кидая в накрытое одеялом тело жены, потным тапком.

Подъеблонская, зная досконально подлую и свирепую натуру мужа, автоматически метнулась в шкаф, закрывшись там на маленький шпингалет, и запела в рыданиях:

- Ой, не губи, батюшка! Ой, не пизди меня, родненький! Пусть и сука я, пусть и дура я, пусть манда я, проблядушная, но в любви своей я не сомневаюсь ни капельки! Не убий – помилуй, Лешенька! Не убий…

Алексей Иванович, не скрывая удовольствия, принялся натягивать на вонючие ноги, вчерашние носки.

- Попизди мне тут еще… - довольно промурлыкал он, и Зинаиде Семеновне даже показалось, что он признался ей в любви.

- Я выхожу котенок! – ласково прощебетала она, так, на всякий случай, дабы Алексей Иванович, случайно не кинул в нее тяжелой гранитной пепельницей.

- Иди в магазин, родненькая! Да чекушечку мне там примути. – улыбнулся вылезшей жене Подъеблонский, и поглядев в окно, кудряво пернул, не вставая с кровати, отчего жопе стало на некоторое время тепло и воздушно.

Пока Зинаида Семеновна отсутствовала, приобретая мужу водку и «что-нибудь» закусить, Алексей Иванович отыскал в своем коричневом портфеле 100 грамм недопитой накануне сивухи, и налив остатки в пластмассовый стакан, выпил.

- Ух… бля… - прохрипел он, занюхивая одеялом, со стороны ног.

Внутри потеплело, голова стала легче, привкус говна во рту сменился на сладковатый водочный свежачок, и появившаяся улыбка на губах Подъеблонского четко подметила изменение настроения.

Он встал с кровати и отправился на кухню, где выпил пол литра воды из чайника, откусил один раз от яблока, и почесал жопу, окунув пальцы в волосатую глубь. Зайдя в уборную он жидко просрался, вытер жопу обрывками газеты «МК», одел трусы и поглядел в зеркало. Незнакомец, с мутными очами, небритой округлостью лица, и сухими губами с желтоватым налетом, поморщился в ответ на взгляд Алексея Ивановича, отвернулся и вышел из уборной.

Только теперь Подъеблонский заметил что возле спальной оригинально наблевано, а в коридоре обильно пахнет мочой.

- Епти…- он быстро прошел через гостиную и вышел на балкон. Моросил осенний дождик, стоял густой туман… С 3-его этажа было хорошо видно что внизу столпилась кучка народу, что-то бурно обсуждающая у магазина. – ОхухоЭЭЭхххх… - зевнул Подъеблонский, и вернувшись в спальную, упал на кровать, предварительно положив руки себе под голову.

- Ох, ну и получишь ты у меня пизды, когда вернешься, блядюга. – полный вдохновения и напущенной злости, подумал Подъеблонский, вспомнив о задерживающейся жене. С подобными надуманностями он и уснул.

Разбудил его громкий звонок телефона.

- Аллё? – прохрипел Алексей Иванович в трубку.

- Здравствуйте. – ответили на другом конце провода и замолчали.

- Кто это? Аллё? Говорите! – на повышенных тонах проревел Подъеблонский.

- А ни хуя подобного! – пропищал противный голосок и в трубке раздались короткие гудки.

- БляяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяДь!!!!! – замычал раздосадованный Алексей Иванович, и, сорвав с себя трусы, разорвал их по швам и протяжно высморкался в коричневое место.

Спустя некоторое время злость отпустила его помутненный похмельный рассудок, он похуистически поглядел на часы – 9:07, и опять закрыл глаза. Вскоре его наполнил очередной сон, который был забыт, и хуже того, прерван очередным телефонным звонком. Не ожидая подвоха, Подъеблонский вновь поднял трубку и сказал свое недовольное «Аллё».

- Доброе утро! – ответили ему.

- Я вас слушаю? Вам кого? – Алексей Иванович сильнее прижал трубку к уху, так как было очень плохо слышно. И тут, вдруг, как гром среди ясного неба, из динамика стали доноситься скрипящие модемные звуки, которые постепенно наполняли мозг Подъеблонского определенного рода информацией. После первого этапа загрузки заголовков и получения информации от сервера, наступил этап №2, где Алексей Иванович посредством ICQ стал получать данные о влиянии алкоголя на мужскую потенцию. Данные нотации были ему неприятны, посему он мысленно коснулся мыслью ESC и перешел на следующий этап. Третий уровень окунул Алексея Ивановича в поисковую систему, где он почему то принялся искать место, где можно продать карданный вал, украденный с завода АЗЛК. Его попытки не увенчались успехом, и его перекинуло на «@мыло@», откуда он послал в деревню своей теще 4 яблока и 9 долек чеснока. При переходе на следующий уровень произошел дисконект и Подъеблонский, потеряв равновесие, свалился со своего балкона на свежее–раскатанный асфальт и потерял всю полученную ранее информацию.

***

«А пробуждение смерти подобно»

- Лешенька… Леш… Алеша! – Зинаида Семеновна трясла мужа за плечо. Тот вскочил с кровати, весь в поту: - А? Что? Ты? Бля? Где была? Бля?!

- Тихо Леша… Тебе приснился кошмар, успокойся. Вот держи. – Подъеблонская поставила на небольшую табуретку поднос, на котором красовался стопарик с водкой, тарелка с салатом из огурцов и помидоров, и вчерашний наваристый борщ. Отдельно лежало 4 яблока и 9 долек чеснока. На каждом предмете был небольшой штамп – Не Доставлено.

Подъеблонский сел на край кровати, подвинул к себе табурет, и,выпив рюмку, щедро закусил ее салатом.

- Супчику покушай, Лешка… Вкусный супчик. – Подъеблонская раскатисто улыбалась. Муж вызывал у нее разнообразные чувства, но такого ощущения как сейчас, она никогда не испытывала. Ее обуяла страсть. В первый раз, за многие годы она именно по-женски захотела своего мужа. Глаза заблестели, ладони покрылись потом, внизу живота разрастался похотливый зуд.

- Лешенька… - простонала она, и уже не в силах сдерживать страсть, кинулась на Подъеблонского жаркой и потной тушей, при чем так, что лицо Алексея Ивановича оказалось в аккурат подмышкой жены.

- Уффф… - он почувствовал приступ рвоты, но какие то образом пересилил себя, и со всего размаху ударил жену в височную область. Та скатилась с него на бок, дернулась ногами и обмякла. В глаза появилась кровянистый налет, губы растянулись, снятые до колен трусы почему-то вызвали у Подъеблонского аппетит.

Он поднялся, сел, и принялся за борщ, изредка отрыгивая чесночным дыханием.

- Бабы это мразь. – думал он, хлюпая супом. – Доведут мужика до белого каления, гиены ебаные. Была б моя воля… - он на секунду задумался, пернул… - Воля бы моя была, я бы их бля при рождении в канаву скидывал и хоронил бы заживо, блядь. Все из-за них… Все беды, блядь, вся хуйня из за баб. И пьет наш брат… - хлюп… - из за них, - хлюп – блядь – хлюп – я ебал бл – хлюп – ядь – хлюп – уфффф…. – Подъеблонский вылил из тарелки остатки борща в большую деревянную ложку, засунул ее в рот, облизал, положил обратно в тарелку.

«И могила будет для него Раем, а воспоминания - Адом станут».

Вот уже как три месяца Подъеблонский не выходил из дома, а лишь изредка подползал к балкону, чтобы подышать свежим воздухом. Питался он исключительно остатками Зинаиды Семеновны Подъеблонской, которую домовито-продуманно уложил в холодильник, предварительно порубив тушу на отдельные части. По началу был, как говорится, «пир на весь мир» - питался Алексей Иванович весьма насыщенно, съедая в день по 3-4 кг мяса, с картофельным гарниром. Но вскоре осмыслил, что с такими прожорливыми темпами надолго жены не хватит, и придется выходить на улицу и запасаться продуктами в магазине, на что Подъеблонский никак не мог пойти, в силу развившейся у него мании толпы. Посему, Алексей Иванович довольствовался теперь 1 кг мяса в день, сваренного в кастрюле, и запивая его бульоном, начиненным приправами и прочими вкусностями.

- Ах, как я ебал, как ебал я! – постанывал он, занимаясь тихими ночами суходрочкой, вспоминая свою первую любовь – Леночку с 3 курса ПТУ. Хрупкая была.. Нежная… - Ух, ебал я каааааак… - зависал Подъеблонский на протяжной ноте, и брызгал семенем себе на живот. Чуть позже наступила осень.

«Зомби. Возвращение в мир живых»

Алексей Иванович лежал в коридоре на полу вот уже третьи сутки, не в силах пошевелиться от страшной слабости, сковавшей его худое, изможденное голодом, тело. Зинаида Семеновна кончилась 2 недели назад. Некоторое время Подъеблонский питался пустым бульоном со специями, затем ел кактусы, некогда любимые его женой, в конце концов, стал употреблять в пищу свои скудные фекалии, а когда кончились и они, упал на пол и согласился с голодной смертью.

Он вспоминал сына, голову которого, засосало на заводе в какой-то сложный механизм.

- Отец! – улыбался Сашка. – Отец!

Подъеблонский прослезился и заскулил, подобно соскучившемуся без хозяина, щенку.

- Хочу… Хочу… - хрипел он, порой впадая то в бессознательное состояние, то вновь приходя в себя.

Зазвонил телефон. Благо трубка была совсем рядом. Подъеблонский протянул руку, и сделав последнее усилие над своим немощным телом, поднес трубку к уху.

- Аллё… - сипло просипел он.

- Здравствуйте! – произнес бодрый и до боли знакомый голос. – Как вы? – голос жизнерадостно звенел в трубке.

- Бля… - прошептал Подъеблонский.

- А ведь я вам говорил, Алексей Иванович! Всегда предупреждал вас – бойтесь хакеров! Предохраняйтесь! Я же говорил вам, говорил.

- Кто… бля… хакер… я… - Подъеблонский уже был готов потерять сознание, и в голове его звучало: - Говорил же, советовал! Антивирус! Нам нужен антивирус! Только не Касперский – ибо он как хирург, если у пациента болит палец, то отрубит руку! Надо посерьезнее, мой родненький, что нибудь помощнее, так сказать! Хакеры это не люди – это звери! Страшные ублюдки и звери – тигры и чебурашки – звери – звери! Я же вас предупреждал!

- А-а-а-а-а-а-а! – заревел Подъеблонский и …

***

«Эпилог. Чтобы не снились кошмары…»

Чтобы не снились кошмары совесть должна чиста быть! – уверял некто по фамилии Самолетов, работающий в одном цеху с Подъеблонским. – Главное предохраняться от чужих проблем, от ненужных эмоций, в конце концов просто не принимать чужое близко к сердцу! Вот смотрите, Алексей Иванович, - Самолетов хитро заморгал, - Вот подходит к вам наша Тамарочка из бухгалтерии, и все ноет про своего муженька, все жалуется! А спрашивается, в хуй он вам впился, муженек то ейный? А? Вот вижу, что вы поняли куда клоню! Вот именно! Не нужен вам ее муженек, так же как и она сама! Вот не слушайте ее! Конечно ради приличия вы можете поглядеть на нее внимательно, сделать вид что волнуетесь, но прошу вас – не будьте губкой, и не берите чужое говно в себя! Ни в коем случае! Тогда и кошмары сниться перестанут, и в семье все наладится, и на работе будет спокойнее!

Подъеблонский смотрел на Самолетова и думал: - Мудак ты, Гриша… И советы у тебя

мудацкие. Когда от тебя жена ушла к нашему мастеру Андреичу, так всему цеху мозги заебал своими слезами и нытьем…

Алексей Иванович похлопал Самолетова по плечу, сказал, что ему пора домой, и направился к выходу с завода. По дороге он купил колбасы, бутылку водки, батон белого хлеба и небольшой тортик «Закат», который так нравился жене.

- Привет, Лешенька. – промяукала в дверях Зинаида Семеновна, подвигая мужу тапочки, и забирая у него пакет с покупками. Алексей Иванович всунул уставшие ноги в тапки, поставил коричневый портфель на стиральную машину «Фея», стоящую в коридоре, и прошел на кухню.

- Ой, ты мое солнышко! – сияла Зинаида Семеновна. Спасибо, котик! Ты не забыл!

- Что не забыл? – Подъеблонский устало опустился на табурет.

- У нас же сегодня юбилей Лешка! – она обняла его и поцеловала в мокрый лоб. – Я думала ты забудешь, а ты вот как… - Подъеблонская засуетилась возле плиты.

Алексей Иванович взял со стола газету и принялся ее читать. Они и догадываться не могли, что если бы не этот торт, и не внезапно проснувшаяся любовь Алексея Ивановича к Зинаиде Семеновне, то…

«Утро Алексея Ивановича Подъеблонского наступило ровно в 6:30 по московскому времени. Он нехотя приоткрыл правый глаз, пару раз моргнув, поглядел на зеленый экран электронных часов, приподнялся на локте и глубоко зевнул. «Юбилей…бля… епт… да и хуй с ним… она и не сказала ничего… даже не напомнила… стало быть пронесло… хуй с ним.» - прошипел Подъеблонский, ощущая неприятный привкус во рту, и вспоминая вчерашний вечер, как они на заводе получили аванс, потом где-то пили, затем пошли в парк, там пили… потом… провал. – Хуй с ним – отогнал от себя виноватое чувство Алексей Иванович, и злобно толкнул в спину Зинаиду Семеновну, как будто мстя ей, за свою невнимательность и забывчивость. Любишь – помнишь, забыл – безразличен стал, возненавидел – не виноват!».

«Когда-то несовершенный поступок, впоследствии может изменить в корне все человеческое существование, ибо платить за безразличие и лень порой приходится счастьем».

kuznecov/2006