Литература

Я тогда учился в восьмом классе и был тихим домашним мальчиком, кроме того, в моём дневнике были одни пятёрки. Говоря проще, с первого класса я был круглым отличником. Учителя ставили меня в пример на уроках и на пионерских линейках.

Это был обычный весенний день. Небо было лазурно-голубым, приятно грело солнышко, и стайки воробьёв, проснувшись после холодной зимы, смешно плескались в весенних лужах.

Я был в хорошем настроении. Первым уроком у нас был труд, к которому у меня не было никаких способностей. Но Василий Иванович, наш учитель труда, ставил мне пятёрки, разрешая сидеть в уголке и читать книжку. Всё это было, разумеется, по распоряжению директрисы, которая очень надеялась на то, что я получу золотую медаль, тем самым, улучшив репутацию школы. И естественно оценка по труду не должна была испортить сложившуюся ситуацию.

Я прошёл в нашу школьную мастерскую и, как обычно, сев в уголке, достал книжку. Прошло уже десять минут от урока, а наш трудовик так и не появлялся. Затем дверь резко распахнулась и на пороге мастерской появилась взволнованная Алла Николаевна – наша директриса.

– Ребята, я прошу у вас минуточку внимания…, – сказала она, тяжело дыша и явно сдерживая волнение. – Дело в том, что… дело в том, что ваш учитель труда, Василий Иванович… умер.

В классе воцарилась гробовая тишина. Иваныч, как мы его называли, был очень хорошим учителем и просто хорошим человеком, поэтому эта новость повергла всех нас в шок.

- Утром позвонила его жена. Сказала, что ночью у Василия Ивановича сердце прихватило. Увезли на скорой, а в шесть утра ей позвонили из больницы и сказали, что Василий Иванович скончался, - продолжила Алла Николаевна свой печальный монолог. – Я понимаю, что всё это нелегко. Но жизнь продолжается. И наша школьная жизнь тоже продолжается!.. Поэтому я хочу вам представить вашего нового учителя труда – Александра Александровича. - Проходите, пожалуйста, не стесняйтесь, - обратилась она уже к нему.

В класс зашёл хмурый коренастый мужчина и оглядел всех суровым взглядом.

- Спасибо, Алла Николаевна, дальше мы уж сами разберёмся, - сказал он директрисе и скривил рот в какой-то дикой, неестественной улыбке.

- Да-да, Александр Александрович, я пойду, не буду вам мешать.

Трудовик плотно закрыл за ней дверь и ещё раз оглядел нас своим суровым взглядом.

- Значится так. Как вы уже слышали, Василий Иваныч умер, и руководство школы попросило меня, как нового учителя труда, смастерить для него гроб. Естественно я не стал отказывать руководству, но… Но, гроб буду делать не я, а мы, а точнее вы под моим чётким руководством. Вопросы есть? Вопросов нет. Приступаем.

Работа закипела, а я, как обычно, открыл книгу и попытался сосредоточиться на чёрных буковках.

- Фамилия! – услышал я грозный голос у себя над ухом.

- Корольков, - тихо промямлил я, уткнувшись взглядом в ботинки трудовика.

- Будь добр, Корольков, отложи своё увлекательное чтение и присоединись к остальным ребятам, - сказал он язвительно.

Что мне оставалось делать? Я убрал книжку в ранец и попытался влиться в трудовой процесс. Но, у меня, как назло, абсолютно ничего не получалось…

Прозвенел звонок с урока, и трудовик попросил собрать дневники, чтобы проставить оценки.

- Молодцы, ребята, поработали на славу. Вижу, что руки у вас растут откуда надо. Василий Иванович был бы доволен, - сказал он и смутился. – Ставлю всем пятёрки, кроме Королькова. Корольков получает тройку и то потому, что я не привык ставить двойки.

Ком подкатил у меня к горлу, слёзы обиды чуть не брызнули из глаз.

Все ребята уже ушли, а я так и стоял с дневником в руках.

- Ну, Корольков, чего стоишь? Давай сюда свой дневник. Да, брат, неприятно, но я что могу сделать? Тройка – это всё, что ты сегодня заслужил.

Трудовик взял у меня дневник и сел за свой учительский стол. Я смотрел, как он вырисовывает тройку красной ручкой в моём дневнике, и слёзы солёными ручейками стекали по моим щекам…

Домой я вернулся, когда на улице уже стемнело. Я ужасно устал и хотел есть.

- Чем Вы объясните своё позднее появление, молодой человек? – сказала мама, встретив меня.

- Понимаешь, мам, я сегодня… вобщем я сегодня тройку по труду получил, - сказал я и посмотрел в пол.

- Мой сын тройку по труду?! Позор на мою седую голову! – услышал я папин голос из другой комнаты.

- Садись ужинать. Суп в кастрюле, на второе - котлеты и макароны, - сказала мама недовольно.

- Спасибо, мам, я не голоден. Пойду спать.

- А для кого, спрашивается, я всё это готовила?! – услышал я с кухни, когда уже был в своей комнате.

Спал я очень крепко и спокойно и поэтому с трудом встал, услышав звук будильника. Сделал утреннюю зарядку, быстро умылся, оделся, взял из комнаты ранец, на кухне схватил бутерброд и побежал в школу.

Первым уроком опять был труд. Я осторожно открыл дверь мастерской и огляделся. Все ребята были на своих местах, но, кроме того, в классе ещё была наша директриса Алла Николаевна и школьная уборщица баба Нюра.

- А-а-а-а… явился! Ишь, что натворил, хулюган! Устроил тут свинарник, а баба Нюра убирать должна! Совсем совесть потерял, - недобро встретила меня баба Нюра.

- Твоих рук дело, Володя? – спросила Алла Николаевна и кивнула на доску. К доске был прислонён Сан Саныч, наш трудовик. Он держался засчёт гвоздей, которыми я прибил его руки к доске накануне. Голова и лицо представляли собой странное кровавое кашеобразное месиво с вкраплениями кусочков мозгов, обломков черепа и зубов. Под ногами у него образовалась приличная лужа крови, которую баба Нюра шваброй размазывала по полу, что-то бормоча себе под нос. Всё это великолепие довершала надпись мелом на доске: «Александр Александрович – мудаг!». Это слово я услышал от Васьки Воробьёва – двоечника и хулигана из нашего класса.

- Вот уж не ожидала от тебя, Володя. Хорошо учишься, ведёшь активную школьную и пионерскую деятельность, не одного замечания за восемь лет. И тут вдруг такой номер! – Алла Николаевна с укором посмотрела на меня, и я смущённо потупил взгляд.

- Я, конечно, понимаю, тройка – это обидно, неприятно, особенно учитывая то, что это твоя первая тройка. Но. Но это ещё не даёт тебе права писать такие вещи об учителях, да ещё и на доске! – Учитывая твои прошлые заслуги, я не буду вызывать твоих родителей, и разбирать твой поступок на пионерском собрании. Но я хочу, чтобы ты понял, что ты поступил нехорошо!

Алла Николаевна подошла к доске и пассатижами выдернула гвозди, которыми был прибит Александр Александрович. Трудовик с глухим звуком упал на пол, разбрызгавшись кровью, мозгами и ещё Бог знает чем, как гнилой помидор, по всему кабинету.

- Ну что ты будешь делать! Опять весь пол мыть, - запричитала баба Нюра.

- Доску повредил, - сказала Алла Николаевна, проведя пальцем по следам, оставшимся от гвоздей. – Эх, Володя, Володя… Ну ладно, помоги бабе Нюре отнести Александра Александровича на склад – задействуем его как-нибудь на Новый Год – а потом можешь идти домой, - проговорив это, Алла Николаевна пошла на выход, но у доски задержалась и исправила “г” на “к” в написанном мной слове, поглядела с улыбкой на трудовика и, наконец, вышла.

На Новый Год трудовика переодели в Деда Мороза и установили в актовом зале. Первоклашки водили вокруг него хороводы и дёргали за ватную бороду. А Александр Александрович улыбался им своей мёртвой беззубой улыбкой.