Литература

Я уж забыл тот случай, когда мне в глаз впился маленький, размером с муравьиную голову, осколок асфальта. Первые несколько секунд длинная красная нить тянулась вдоль щупальцев нервов глазного яблока, затем, видимо моя плоть не сочла этот стройматериал инородным телом, и не стала его отторгать, подобно палёным силиконовым имплантантам. Да, я просто забыл об этом.

Тихий и душный вечер. У меня подкашиваются ноги, ухудшается координация движений – местные москиты кусают меня, впрыскивая кровь подтранквиленых торчков. «Пооодтраааанквиииилееееныыыых тааарчкооооов». Я иду очень медленно, врезаясь в своих спутниц, как кружащаяся на месте кегля. Лена увидела мой набухший, покрасневший, как хуй глаз. Я рассказал историю про осколок. «Возможно, это он даёт о себе знать?» ОН. Я точно знал, что ОН ещё там. Гибкая волна ипохондрии прошлась по телу остренькими колышками – асфальтовая паранойя. Спустившись по нерву, как по водяной горке, ОН спокойно, как к себе домой вошёл в мой мозг. Теперь: асфальт симофорит своему адепту в моей голове. Лена: «Люди живут с гвоздями в голове, а у тебя всего лишь осколок в глазу». Что???????!!!!!!! У меня???!!! Ты видишь его???!!! Теперь: я должен промыть глаза асфальтом. Лена: «…люди только асфальтом и лечатся». За асфальтовой стойкой люди пьют жидкий асфальт. Глазное яблоко уже высохло и затвердело, уже пахнет резиной проезжающих машин. «Док, но ведь это всего лишь осколок!» Офтальмолог хрипит и ебёт меня в пустую глазницу. Он кончает – выронил из руки покрытый трещинами глаз. Глаз разбивается об залитый кровью пол операционной – осколки ослепительными брызгами летят в изумлённые глаза доктора.