Rambler's Top100
fisting
упырь лихой, явас ебу, гальпер, а также прочие пидары и гомофобы.
... литература
Литературный портал создан с целью глумления над сетевыми графоманами. =)
Приют
мазохиста!


Для лохов



Omich

Ночь утопленника (для печати )

Он шел по пляжу, галька приятно щекотала внутреннюю сторону стопы, ноги проваливались в песок, утопая в нем пятками, волна швыряла лоскуты пены на берег, и он усмехнулся, глядя, как солнце испускает последний багрянец и эти, неправдоподобно красные языки пламени, тут же угасают, соприкасаясь с холодной синью неба. Галька хрустела под ногами, точно полые раковины, из которых выползли моллюски, пальцы собирали водоросли, и те, на зеленых ниточках волочились вслед за ним, исчезающим в надвигающихся сумерках. Его силуэт еще проглядывался в легкой дымке, поднимающейся от раскаленного песка, странно, подумал он, но совсем нет ветра, деревья на склонах утесов колышут листвой, и облака парят, чем ближе приближаясь к солнцу, тем более опасливо, но с необъяснимым упорством, точно мотыльки, летящие на огонь, спешат раствориться в багряном закате. И солнце, словно истлевшая сигарета, на последней затяжке тянет к себе облака, желая насытить свою потребность очистить небо, дать просиять звездам, этим бедным искоркам угасшего пламени, застывшим на месте. Он остановился и неторопливо разделся, вокруг только приятный шепот моря обволакивал его своим теплом, манил, звал к себе, и он вступил в воду, которая казалась теплее, чем в полдень.

Море шумело, он обернулся, вглядываясь в перспективу удаляющихся волн, в едва уловимых возгласах и звуках волшебных арф, угадывался таинственный образ острова Сирен, волна обманным ходом то вздымалась, то билась плашмя о поверхность воды, открывая взгляду темное пятнышко, откуда, возможно, и слышалась чарующая песня. Между тем, он ощутил легкое покалывание в область живота, серые силуэты маленьких рыб таранили его, прекрасно маневрируя в стремительном течении, они отплывали от внезапной преграды, и, шевеля веером плавников, как бы решаясь на новую попытку сокрушить Бастилию его могучего торса, не дождавшись от нее ответных действий. И он вновь улыбнулся, но уже бестолковому поведению рыб, они плавали на поверхности и без опаски шли на врага, каковым им представлялась Бастилия его онемевшего от этого зрелища тела, но он спугнул улыбку и развел руками в стороны: серые полоски вмиг встрепенулись и уплыли прочь. Теперь он мог остаться, и ни что не мешало ему пройти дальше в воду, спрятаться в ней по шею и оторваться от песчаного дна, медленно поплыть к темному пятнышку на горизонте, откуда слышалась песня Сирен, едва различимая в мерном плеске волн.

Он решил, что это последний шанс подвести черту под всем, что его когда-то беспокоило, что не давало спокойно ужиться с самим собой. Он не видел границы между нормальным восприятием мира и сумасшествием, впрочем, никогда раньше он не осмеливался бы назвать последнее, тем паче, признать за собой, что его мысли разрозненны, как листья на дереве, в едином порыве ветра они вели себя каждый по-своему, точно желая перекричать друг друга, сказать, что я целехонек, не изъеден гусеницами, что прожилки на мне образуют самый красивый, самый тончайший узор, но всегда этот крик терялся во всеобщем шелесте и больше напоминал шепот не отчаяния, но смирения.

Он оглянулся, деревья покрывали утес мрачно-зеленым ковром, край моря облизывал берег, с истовой страстью вспенивая воду. Скрывшееся из вида солнце теперь уступило место никелевому блеску луны и ветер, ударяющий в затылок мириадами капель, казался холодным, пронизывающим и чужим. Он ощутил себя в ловушке, там, на берегу, в спокойствии моря он узнавал штиль, но Борей оказался хитрее, знай, он морские законы, он бы предвидел то, что как солнце луне, штиль пасует перед штормом, агрессия подавляет трезвый смеренный ход мыслей. Так было всегда, подумал он, нож перерезает пуповину, сверло вгрызается в деревянный брус, шило протыкает кожу, стекло разбивается, вода разливается в брызгах, ударясь о твердую поверхность. То же происходило и с ним, но вряд ли он был слишком мягок, он никогда не подставлялся под удары, но что же сделаешь, если бьют сзади, когда этого совсем не ждешь?

Случай? Конечно, нет! Он не верил в случай, по этому счел себя обязанным подчиниться угрозе быть наказанным, разбитым, проткнутым… Но он в море, и теперь стихия подвластна ему, он сделал выбор, собрал осколки, залатал дыры, он полон сил и решимости покончить со всем сразу! Как тяжело ему далось это решение, но все в прошлом, как этот берег, влажный песок, по которому он ступал, утес, точно обломок от чего-то целого, неровный, со следами змеиных нор и торчащих булыжников, корнями и иссохшей травой, как если бы смоляные волосы заблестели проседью и стали совсем безжизненными, - он далек от всего этого, к нему ближе манящий звук арф, и Сирены долго не ждут, он перешел на брас, ускоряя темп, пока ноги не свело в судороге. Он греб руками, тело опять его подвело, но стремление достичь другого берега было выше желания передохнуть, перевести силы, но в голове маячили персонажи Джойса и Хемингуэя, кто слонялся по пляжу, топча водоросли, а кто питался сырой рыбой в бескрайнем море и лелеял надежду о возвращении, но оба героя нашли в себе силы вернуться к реальности, оба ощутили твердую почву под ногами, оба пропели гимн человечеству!

К чертям, выругался он, это были слабые люди, и он греб все сильнее, беспорядочно обхватывая воду руками, бил ладонями о поверхность, но волна накрывала его с головой. Слабые людишки, гневался он, всплывая вновь и вновь, продолжая бороться со стихией, продвигаясь медленно, но с прежним упорством к темному пятнышку, то появляющемуся, то исчезающему на горизонте, они не смогли дойти до конца, кричал он в душе, они сдрейфили! Трусы! Оказавшись лицом к лицу со смертью, со своим судьей, они предпочли прибегнуть к помощи адвокатов своей души и, не подозревая, что эта встреча еще состоится, размышлял он, покорно ожидая высокую волну, надвигающуюся все быстрее и быстрее, он набрал в грудь воздух и зажмурился. Это свидание, только и всего, они не в силах отменить приговор, подытожил он, трусливые твари, возводящие маленькую победу в ранг чемпионского титула, но что выигранная пешка, когда ты лишаешься тарана ладьи?

Волна прошла, и он с новым усилием поплыл дальше к заветной цели, темное пятнышко приобрело в размере, и он уже мог более трезво оценить оставшееся расстояние: всего несколько сотен метров, ему ничего не стоит преодолеть их! И вот он на расстоянии вытянутой руки от… но задремавшая, отбившаяся от берега чайка вспорхнула, расправила широкие крылья и с легкостью, присущей птице, взмыла в угасающую синь ночного неба. Он не мог разобрать своих чувств, досадливое недоразумение или знак свыше, завел его так далеко, заставил уплыть туда, где берег сливается с небом и пейзаж уже неразличим. Так оно и есть, успокоил он себя, глядя, как птица совершает маневр и врезается в воду, еще мгновение, и она вновь в полете, а в когтях серебрится новая звезда…

Он лежал на воде, волна убаюкивала его, и время перестало существовать, точно не было ни прошлого, ни будущего, рука Матери покачивала люльку и он, еще не понимая мира, но уже способный различать цвета, был готов закончить свое плавание. Сирены пели, но их песня звучала утешением, он не открыл глаза, чтоб не поддаться очередной иллюзии, но, выдохнув воздух из легких, стал медленно опускаться на дно.

Но первая попытка оказалась безрезультатной, за ней последовали вторая, третья, в нем еще боролся зверь, жаждущий жизни, можно подавить в себе мысли, но инстинкт громогласным криком вырывался наружу. Он кричал, нервно улыбаясь своей слабости, невольному, не поддающемуся объяснению желанию жить. Но не желание, как таковое, говорило в нем, а страсть, которая отличает гения, от тщетного стремления человека возвысится до его вершин. И он вдруг понял, что уже мертв, что это случилось много раньше, чем у него возникла мысль лишить себя жизни, он с иронией умозрел тот факт, что, отрезав голову мертвецу, вряд ли можно сделать его мертвее, что он и есть тот мертвец, к горлу которого тянется померкшее лезвие ножа.

И улыбнувшись своим мыслям, он открыл глаза и поплыл в сторону берега, где хрустела под ногами галька, а черные корни, точно змеи, неподвижно лежали на песке, где деревья переливаются беспорядочным шепотом, а утес все так же напоминает края надкусанного хлеба. Волна хлестала его по глазам, затекала в нос, но он был еще способен найти ориентир, пусть и руки его не слушались, а ноги потеряли чувствительность, они тянули его на дно, и страшный холод пронизывал все тело, но он плыл к берегу, зная наперед, что это всего лишь иллюзия.



проголосовавшие

Для добавления камента зарегистрируйтесь!

комментарии к тексту:

Сейчас на сайте
Пользователи — 0

Имя — был минут назад

Бомжи — 0

Неделя автора - koffesigaretoff

Перлятина (пост был в гесте, но все же...)
Гибель Богов
Пра любоффь; Арифметика (и другие короткие тексты)

День автора - Анна Саке

*Моим билетом в пантеон богов...*
Черное Солнце
*...когда я только затянулась сигаретой...*
Ваш сквот:

Последняя публикация: 16.12.16
Ваши галки:


Реклама:



Новости

Сайта

презентация "СО"

4 октября 19.30 в книжном магазине Все Свободны встреча с автором и презентация нового романа Упыря Лихого «Славянские отаку». Модератор встречи — издатель и писатель Вадим Левенталь. https://www.fa... читать далее
30.09.18

Posted by Упырь Лихой

17.03.16 Надо что-то делать с
16.10.12 Актуальное искусство
Литературы

Непопулярные животны

Скоро в продаже книга с рисунками нашего коллеги. Узнать, кто автор этих охуенных рисунков: https://gorodets.ru/knigi/khudozhestvennaya-literatura/nepopulyarnye-zhivotnye/#s_flip_book/... читать далее
19.06.21

Posted by Упырь Лихой

19.06.21 Непопулярные животны
19.06.21 "Непопулярные живот

От графомании не умирают! Больше мяса в новом году! Сочней пишите!

Фуко Мишель


Реклама:


Статистика сайта Страница сгенерирована
за 0.051086 секунд