Rambler's Top100
fisting
упырь лихой, явас ебу, гальпер, а также прочие пидары и гомофобы.
... литература
Литературный портал создан с целью глумления над сетевыми графоманами. =)
Приют
мазохиста!


Убей в себе графомана



Ги Бель

index (для печати )

Никотин это счастье, которого мы недостойны:

Наполеон возвращается из Египта, чтобы стать диктатором и принять императорский титул, позиционируя себя как защитника идеалов Революции; республиканец на троне. В Египте остаётся армия, в которой, по словам самого Наполеона, свирепствует эпидемия чумы. Не все солдаты остаются в Египте, некоторые возвращаются через некоторое время в Европу, и приносят с собой не чуму, а пристрастие к гашишу. Считается, что до этого момента в Европе не было (по крайней мере, зафиксированных) прецедентов употребления конопли как опьяняющего средства. Ранее европейцы использовали её как техническую культуру – канаты плели.

Наполеон возвращается из Египта и на железнодорожной станции Zvanka Парижской губернии, прогуливаясь по перрону, встречает Владимира Соловьёва, который направляется как раз в Египет. «Молодой человек, опасайтесь там арабов, скорпий, чумы, англичанок и моих скурившихся солдат. Арабы Вас обжулят, скорпии изжалят, англичанки заразят Вас сифилисом, а укурки, сыны, блядь, Франции и Революции, заразят русскую философию софианством, расскажут про неизвестно что, покажут неизвестно кого, впрочем, судя по Вашим глазам – сами всё увидите. Идите с миром, уйдите с дороги, молодой человек, у меня дилижанс отправляется».

Наполеон возвращается из Египта. Основной противник Франции в то время – Англия. У Франции есть Наполеон, который непобедим на суше, который бьёт англичан и их союзников всякий раз, когда французская армия участвует в боевых действиях под предводительством «маленького капрала». У Англии есть флот, благодаря которому она безраздельно господствует на море, у Англии есть Нельсон. Военно-морского могущества Англии достаточно для того, чтобы каждый раз свести на нет все победы французских сухопутных войск. Англичанам некого противопоставить Наполеону, кроме партизан (испанских и русских). Французам некого противопоставить Нельсону, а когда Нельсон погибнет, Наполеон уже отчается создать мощный военный флот и решит задушить Англию экономически, для чего придётся начать войну с Россией и пойти на Москву.

Во время бегства Наполеона из Египта в Средиземном море господствуют англичане, кто же ещё. Наполеон направляется во Францию, бросив армию, охваченную стра*ной эпидемией. Начинается игра для взрослых: английские суда выслеживают в открытом море корабль, на котором находится Наполеон. Всю дорогу будущий император спит, а если бодрствует, то читает Конан Дойла и Умберто Эко на древнегреческом. «Как они могут меня поймать, если у них в порядке вещей – путать дедукцию с индукцией?» Пока генерал спит, кораблём правит один из его солдат: над морем сгущается туман. Рулевой проводит сутки без сна и неустанно исполняет свой долг, спасая императора, он проложил настолько непредсказуемый курс, что английские военно-морские патрули, даже замечая подозрительный корабль на горизонте, оказываются неспособными его догнать. У берегов Франции Наполеон приказывает выстроить всю команду на палубе и лично благодарит каждого. Приблизившись к рулевому, он поинтересовался: «Чё глаза-то красные? Ветром надуло?» - «Не, обкурился» - «Оставался бы ты в Египте, чудо-богатырь». Рулевого расстреляли.

Первым человеком, которого Наполеон встретил на берегу Франции, был Владимир Соловьёв. «Опять ты?» - «Извините, мне просто интересно, что такого стало с Вашими солдатами, что они смогли содействовать зарождению русского хохмизма?» - «Их поразила болезнь, разъедающая и тело, и душу. От которой развивается вялотекущая шизофрения, нелюдимость, апатичность, мизантропия. От которой на лице залегают глубокие морщины, наступает преждевременное старение, глаза приобретают особое отрешённое выражение…» - «Ну, по крайней мере, внешне они выглядят как Амвросий Оптинский…» - «Вы никогда не станете профессором, если у Вас такие мысли» - «Подобную фразу уже кто-то скажет, вы плагиатор» - «Нет, я всего лишь будущий первый консул». На это они расстались, Наполеон очень спешил.

В Париже всем, кто интересовался государственными делами, было очень интересно – что это генерал бросил армию на произвол судьбы, и нельзя ли его за это обезглавить, либо расстрелять. Наполеон объяснил свой возвращение просто и многословно, дав понять, что его очень обеспокоил тот бардак, который установился во Франции во время правления Директории. В таком контексте руководство Франции просто не осмелилось принять решение о преследовании генерала. Пока аббат Сийес готовил государственный переворот, Наполеон Бонапарт расслаблялся после тягот войны и жизни в пустыне, сосредотачиваясь только на встречах с нужными (для переворота) людьми. Владимир Соловьёв таким человеком не был, но куда от него денешься – вечером 17 брюмера русский философ, сын русского историка опять разговаривал с Наполеоном. «А ещё, я хотел узнать, не развёлся ли Артур со своей женой…» - «Нет, что Вы. Они не могут жить друг без друга – у них одна извилина на двоих. За сим, юноша, я прощаюсь с Вами, и надеюсь – навсегда. Это наша третья встреча и, надеюсь, последняя» - «Ещё только одну минуточку, господин будущий диктатор; вернувшись из Египта, я постарался изучить по литературе тот феномен, ту эпидемию, которую наблюдал воочию. Меня смутил один пассаж, и я уверен, что никто лучше Вас не сможет мне его объяснить:

#Гашиш не вызывает видимых расстройств здоровья и приводит к глубоким степеням слабоумия, к шизофреническому типу дефекта /Сердюкова Н.Б. Наркотики и наркомания. Ростов-на-Дону, 2000.

- Я не могу Вам ничем помочь, молодой человек. Откуда мне знать, что курят наркологи…

Хронология тот же тест Роршаха:

Все события XX века произошли в промежутке с 1901 года по 2000 год включительно. При этом прошлый век замечательно с точки зрения исторической герменевтики распадается на десятилетия, и что интересно – притом, что строго хронологически каждое десятилетие должно начинаться с х1-го года, ничто не мешает им в обыденно-историософском измерении начинаться с х0-го. При этом первое десятилетие ХХ века захватывает последний год XIX, а последнее десятилетие, соответственно, не включает год 2000-й.

В связи с делением века на десятилетия можно выявить некоторые интересные закономерности.

Все переломные моменты приходятся на середину десятилетия – Первая российская революция, начало Первой мiровой войны и спад патриотических настроений, переход власти к Сталину, начало Большого террора, победа во Второй мiровой войне, десталинизация, переход власти к Брежневу, начало перестройки. В этом отношении интересно, что в 70-е такого переломного момента не было, как и в 90-е, поэтому эти десятилетия воспринимаются как самые беспросветные во всём столетии.

Каждое десятилетие имеет своё неповторимое лицо в культуре, смена десятилетия обозначает смену культурных ориентиров. Символизм господствует все первые десять лет века, его кризис и распад наступает во втором десятилетии – это время противоборства футуризма и акмеизма, баланс которых и есть символизм. Двадцатые – годы коммунистического футуризма, распадающегося под влиянием политических процессов на множество художественных школ, но сохраняющего общие особенности даже существуя во множестве вариантов. Тридцатые – оформление социалистического реализма как государственной общеобязательной идеологии в области искусства. Сороковые – военные годы, которым соответствует расцвет военного искусства, закладываются основы всей новой военной литературы, которая с тех пор пребывает без заметных изменений более полувека. Пятидесятые, непримечательные сами по себе, вынашивают зародыши всех культурных явлений, появившихся в следующие десятилетия. Шестидесятые – их так много, что появляется иногда мысль, что лучше бы их вообще не было; уникальное дело – дети войны, которых по понятным причинам было мало, дали такое количество, если не талантов, то гиперактивных деятелей культуры, что… Семидесятые после такого изобилия смотрелись блекло, но с сегодняшней точки зрения выглядят привлекательнее – по тем же причинам. Восьмидесятые, будем надеяться, помнят, или представляют себе все.

Девяностые – эпоха глобальной чернухи. Деятелям искусства стало можно всё и от этого они принялись срать друг другу на головы, а читателю/зрителю – на лицо. Тем более, что такое отношение культивировалось сверху. То есть, собственно, в девяностые сверху ничего не культивировалось, но общая атмосфера была такая, что насрать на верхушку ближнего своего было самым адекватным способом реакции на происходящее, тем более что вверху, по причине избыточной сытости и сомнительного здравия срали особенно показательно.

Отсюда берёт своё начало мифологема крыши – голубчик, ты решил насрать мне на голову? учти, что сверху меня прикрывают! Прикрывать необходимо было именно сверху, что исчерпывающе описывает характер угрозы и её стихийность.

Сравните, кто может, первые выпуски «Улиц разбитых фонарей» с позднейшими «Ментами», «Операми» и «Убойными отделами». На «Улицах» нам вместо ланча предлагают водку, выжатую из портянок, еблю с сыром, а на десерт – нелегитимное применение силы. Ментовка выглядит как смесь немытой провинциальной ж/д станции и захолустного ПНИ; её работники – как сыновья Пенелопы, заблудившейся в лабиринте запоя, и Минотавра, привыкшего питаться камнями, из которых сложен лабиринт.

И сколь хороши, сколь приемлемы именно в качестве защитников правопорядка персонажи сиквелов, сделанных уже при Путине. Другая эпоха, что тут скажешь, эпоха гламура. А ведь в реальной ментовке ничего существенно не изменилось.

Как никуда не исчезли все принципиальные проблемы девяностых: несправедливость государственных границ, разделение русской нации, нелегитимность крупнейших капиталов, коррумпированность и неэффективность государственного аппарата, деградация системы образования, упадок силовых структур. Типа, системный кризис, а?

Только обойдёмся без –измов, особенно без н----измов, речь идёт не о том, что нам кто-то мешает жить, наш личный интерес тут минимален, просто все эти проблемы – это, как ни похабно, бомбы замедленного действия, которые неприметно рванут в своё время, если до этого не рванёт бесшумная бомба, от которой структуры российского общества разлетятся во все стороны с еле слышным свистом. Но тогда будет совсем прискорбно.

Участковый Михайлов по кличке Репа запил, и в апогее запоя начал гонять чертей табельным оружием. Затем расстрелял в избе все иконы и в итоге застрелился сам. Не плачь, Матрёна, мать троих детей, из которых старший – Куяха – ровесник Репы. Закажи себе через газету электрический прибор, всего триста рублей стоит, напиши на нём: РЕПА, и спи с ним, обнимайся с ним, раз тебя на мóлодешь потянуло. Не рви душу.

Заходите в штаб на огонёк – пел со сцены председатель Мао:

Кой хер поджигать эту Москву, если потом какой-нибудь умник артиллерист всё равно напишет, дескать, Москва сгорела потому, что не могла не сгореть – думал император Наполеон, планируя вывод войск из русской столицы. Кто мог подумать в начале кампании, что Александр Благословенный так любит картошку и камчадалов. И айнов, которые в собственной моче моются: всю неделю собирают её в большой чан, а по субботам всей семьёй устраивают байну.

Стоя на балконе с раскалёнными до красна чугунными перилами, Наполеон осматривал в последний раз панораму Москвы. А вот этот памятник Эбби Хоффману, очередному первооткрывателю Америки, надо взорвать обязательно. Ни в чём так не проявляется мощь русской контркультуры как в монументальной пропаганде. Вызорвать с корнем!

А что будет дальше. Битву народов под Лейпцигом, я худо-бедно выиграю. Вообще за пределами этой диковатой России я не проиграю ни одного сражения, пока буду отступать до самого Парижа; кое-чему Кутузов меня всё-таки научил. А дальше что – когда в Париже казаки будут учреждать бистро, я поеду на средиземноморский курорт.

Наполеон на Эльбе. В Вене танцуют краковяк и делят мою Европу, давненько я не был на континенте.

В Средиземном море господствуют англичане. Пути отступления с Эльбы они сторожат особенно чутко. Но рулевой наполеоновского корабля опять прокладывает такой курс, что английские патрули могут только наблюдать этот неуловимый корабль на горизонте. В пути император читает Стивена Кинга и хохочет как заведённый. Почему этих америкосов так тянет на ужасы – а это у них юмор такой: поясняет сам для себя Наполеон и заливается солдатским смехом. Этот смех заразителен, вот уже смеётся вся команда, кроме кока, который чистит лук. Громче и дольше всех смеётся рулевой.

Император Франции очнулся, он всё ещё в Москве, сбрасывая в сторону сбившуюся на глаза прядь жирных волос, он не заметил как привычный пейзаж Москвы исчез. Балконные перила, покрытые розоватым инеем, отделяют императора от пустоты. Над пустотой возвышался памятник Эбби Хоффману. Схватившись за обжигающе холодные перила, Наполеон вглядывается в лицо бронзового истукана. Зачем на жёлтой субмарине такая высокая мачта – а это уже не мачта, а просто крест. Хиппанский балахон Хоффмана делает его похожим на персонажа религиозной живописи, испорченной реализмом. Эбби опускает голову и вдруг поднимает её уже в нескольких метрах от Наполеона. Отлично знакомое по Тильзиту, по плоту на середине Немана, лицо – император Александр. Губы открываются и из бронзовой головы просыпаются гулкие слова:

«Станция Мешех, следующая остановка – Тувал. ЗАО «Рошские медные дороги» приветствует Вас и желает приятного пути. Не сорите…

Наполеон чувствует себя младенцем, брошенным в пасть Молоху, растекающемуся от жары медными реками. Этих рек семь, а может, это одна река. И все они (одна она) впадает в озеро. Но ведь нет никакого озера – на карте появляется озеро – и снова нет никакого озера. Есть Москва, по которой текут семь огненных рек, смывая деревянные постройки и пропитывая огнём каменные. Карамзин бросает в огонь самое удачное своё подражание Оссиану – будет вам, школьнички, слово о походе за доской водицей.

Серый полковник закладывает мешки с гексогеном под основание памятнику Эбби Хоффману. Памятник качается на волнах брусчатки в центре российской столицы. На глазах у Генерального штаба и Исторического музея.

Нам не стоит беспокоиться о нашем будущем, пусть о нём беспокоятся наши враги:

Кирилл был пьян. Комната вращалась вокруг его головы, постоянно вихляя в сторону. Поэтому глаза открывать не хотелось, а когда глаза были закрыты, на экран внутренней стороны затылка проецировались ужасающие по безнадёжности картины. Первое появление серого полковника перед нацией. Голова окончательно превратилась из вертолёта в кинотеатр. Ужасно болели глаза. Раздувались, заполняя всю лобовую часть черепа, грозя лопнуть и наполнить голову полынной болью, коричневой как сахар-сырец.

И ноль премьера за одним столом с синим президентом. Он похож на вампира – первая мысль. Потом многие оспаривали: не похож. А потом было сообщение в жёлтой прессе: очередной сборник стихов Энтина запретили. «Я граф Дракула, я вампир. Ах, какой закачу я вам пир!» рядом с этими виршами – изображение вампира – очень похоже на серого полковника. Вампир. А Энтина потом, кажется, расстреляли. Кирилла и самого расстреливали несколько раз, всех в России расстреливают. А некоторых ещё и колесуют. Комната движется как колесо на разболтанной оси, тошнит, воняет горелым сахаром, и каким-то сиропом залило кинотеатр, у вертолёта склеиваются лопасти. Стрекоза села на варенье, вот и весь сироп.

Серый полковник и0 премьера. А в сентябре 99-го по радио сообщают о смерти синего президента. Обозреватель Вощанов это известие комментирует в жанре некролога. Вощанова потом колесуют. Два часа по радио говорят о синем президенте как о покойнике, а он жив до сих пор. Вощанов пытался объявить бога мёртвым, позиционировать его как мертвеца. Не убедил, и синему президенту пришлось воскреснуть. Самый страшный грех в наши дни – неудачная реклама, удачная же реклама покрывает сотню грехов. За грех дрянной рекламы колесуют, а за все другие преступления – только расстреливают. Синий президент стал богом по вине торопливого обозревателя Вощанова.

У серого полковника есть жена, она похожа на пряник. Интересно, почему в качестве пьяного кошмара являются именно призраки из недавней политической истории, на что же похожа наша политическая истории в целом.

Завибрировал, заездил по подоконнику сотовый. Ольга. Выключил. Телефон вскорости снова завибрировал, но Кирилл в этот момент был одноглазым ракообразным, и никакими усилиями его единственный глаз нельзя было превратить обратно в голову…

Времени больше не нужно, очищающего огня больше не нужно; реставрация: стиль – ампир:

Письмо начиналось такими словами: «Не пытайся меня оскорбить, это невозможно в принципе: ты пошлая девка, а я – кандидат исторических наук». Крыса ты облезлая, латентный пидор и алкоголик, а уже потом кандидат спорта по собиранию марок. Я обдумываю план убийства этого Онегина.

Интересно, смогла бы я убить недочеловека простым карандашом? Как это делается: воткнуть в глаз и сильно нажать? А потом смывать кровь с пальцев и долго избегать яркого лака для ногтей. И ещё один чисто прагматический момент: как, какими естественными причинами можно объяснить смерть человека, труп которого нашли с карандашом в глазу. Или – как сделать так, чтобы труп не нашли.

Тварь, может, ты умрёшь в автокатастрофе? А от похмелья? Когда в следующий раз будешь выходить из бара, и тротуар встанет вертикально, ты не ползи по нему, как это обычно делаешь. Нет, тварь, бейся головой об эту стену, пока обручи твоей наплечной бочки не лопнут.

Короче, позвоню Дэну. Он тебе всё про жизнь объяснит, тварина. Короче. Позвоню. Дэну.

Привет, Оль.

Дэн сидит на табуретке, упираясь объёмистой, растекающейся спиной в угол, образованный кухонным столом и стеной. Ольга нервно делает мюсли пригодными для поедания. Дэну, впрочем, мюсли кажутся несъедобными в любом случае; вместо завтрака он курит. Разговор продвигается в ритме кардиограммы умирающего тяжелоатлета. Дэн стряхивает пепел в мусорное ведро, Ольга старается не думать о куске сала. О волосатом куске сала, жирные стоящие дыбом волосы, чёрные, морда с прожидью, член на вкус как кусок сала, не думать о куске сала, выдавливающем слова через нос, сидящем на том месте и практически в той же позе, в которой сидел Кирилл.

- Всегда хотел узнать, почему девчонки после секса идут в туалет.

- Лично я ходила поссать.

Не думать о куске сала. В жизни всегда есть место аскетическому подвигу, умри, белая обезьяна, умри, засвистел чайник, наш провоз вперёд летит, выключить чайник на плитке. Принудить заварочный чайник выблевать заварку в унитаз, каменное дно унитаза на мгновение скрывается под грудой чёрных лепестков, по краям – коричневые брызги, вся это смывает воющий водопад.

Пить чай, смотреть на часы…

На недоступной взгляду высоте, выше самых высоких гор, выше облаков, выше искусственных спутников Земли располагаются огненные джунгли. Сквозь них движется ветер, воспламеняющийся от прикосновения к телам живых деревьев, этот ветер достигает Земли и согревает бурую человеческую кровь, творожистую лимфу, жидкое семя, чесночные выделения влагалища. Движение этих ветров особенно чутко ощущают похмельные и недоспавшие.

Кирилл радовался всем прелестям похмелья и вовсе не был доволен своим сном продолжительностью более трети суток. Ему казалось, что во время сна череп подменили, и теперь обновка притиралась к мозгу, жала во многих местах сразу, тёрла и давила. Особенно у висков и выше к темени. На кухне включил радио Хит-SM, передавали сплошь какие-то стрёмные подделки под Леонарда Коэна. Сначала:

Петь мне твою прелесть – и пусть пылает ветхий альт

Увенчаться тернием и через силу танцевать

Поднимусь до безмятежности сквозь панику, сквозь стыд

Танец как итог любви

Потом:

И снова тот аккорд звучит

Которым Бога чтил Давид

Но ты не обратил вниманья, верно?

А он звучит: едва-едва

В мажор взлетел

В минор упал

Но псалмопевец вовсе не растерян

Аллилуйя

От этих песен, да и от всего остального, хотелось проблеваться с душой. Кирилл зашёл в туалет, второй раз за это утро, встал на колени перед унитазом, посмотрел на него внимательно. На мгновение ему показалось, что смотрит в чей-то открытый рот. От мысли о том, что обычно попадает в этот рот, блевать захотелось ещё сильнее, но не получилось. Что ж, не в первый раз в жизни что-то не получается. А по радио: снова какая-то подделка:

Люди ужасны

Это ли странно?

Выглядят дико

В чём тут подвох?

Мир наш порочен

Наследник Адама

Знает о дьяволе

Больше, чем Бог

Засвистел телефон. Кирилл отодвинул стакан энергетика. Вкус какого-то цитруса тошнотворно сочетался со вкусом капустного рассола. Углекислота бурлила в желудке, и от этого мутило ещё больше, но всё же в голове немного прояснилось. Очертания печени, скорчившейся в правом подреберье, стали чуть более расплывчатыми. Телефон засвистел снова, как-то по-особому грозно и требовательно. Этот звук отдавался не столько в голове, сколько в солнечном сплетении. После пятой трели снял трубку…

Пламя московского пожара застыло и покрылось глянцем, как лицо Кирилла, парализованного известием о смене эпох. Наполеон на острове Святой Елены, снова и снова перечитывает рассказ о капитане Жераре, который приходит слишком поздно. Владимир Соловьёв пьёт в компании Софки-подстилки, говорит ей: «Хочешь, я угадаю, как тебя зовут?» - «Я тебе сама скажу: я аццкий сотона!!» Можно ли искупить три встречи тремя разговорами? Памятник Хоффману подпрыгнул и, не чувствуя ног, разнесенных взрывом упал лицом вниз в Москву-реку.

Москва, покрытая фиолетовым пеплом, растворяется в сумерках. Император Александр и императрица Ольга молча осматривают руины с того же балкона, на котором стоял Наполеон. На мгновение Россия превращается во вторую Латинскую Америку, но уже в следующее мгновение снова становится собой. Русские реваншисты от имени Организации Объединённых Наций и МАГАТЭ инспектируют крупнейшие центры государственной русофобии. Никто не смеет произнести вслух, что реваншисты, это – по-русски – каратели. Император Александр: «Мы же предупреждали, мы же всегда говорили: Речь Посполита делится без остатка». Императрица Ольга сетует на революционеров, что они слишком реформаторы и на клерикалов, что они слишком либеральны. А сама она – хотя бы по имени – начало и конец русской государственности. Почва готова и плуг вонзён – только что-то земля не движется, не спешит вспороть себя ради новой жизни.

Любой морок проходит, это осознал даже Владимир Соловьёв. И сменяется новым мороком. Успех приходит к тому, кто не боится совмещать противоположности – это всегда понимал Наполеон – а тот, кто последователен, или вдруг логичен, никогда не будет успешен, потому что не привык рассчитывать на успех, а у таких людей всё должно быть рассчитано. И всё-таки: успех бывает, неуспех

проходит

успех

бывает

Ночь, чёрная как пантера, проходит. Проходит и росно-глянцевое утро. Наступает <…>



проголосовавшие

Для добавления камента зарегистрируйтесь!

комментарии к тексту:

Сейчас на сайте
Пользователи — 0

Имя — был минут назад

Бомжи — 0

Неделя автора - факир

Ж и Д
Ключик Жизни
Пишет слово. Пишет два.

День автора - Владд

Театр
Геррантокоб
Чойбалсан
Ваш сквот:

Последняя публикация: 16.12.16
Ваши галки:


Реклама:



Новости

Сайта

презентация "СО"

4 октября 19.30 в книжном магазине Все Свободны встреча с автором и презентация нового романа Упыря Лихого «Славянские отаку». Модератор встречи — издатель и писатель Вадим Левенталь. https://www.fa... читать далее
30.09.18

Posted by Упырь Лихой

17.03.16 Надо что-то делать с
16.10.12 Актуальное искусство
Литературы

Непопулярные животны

Скоро в продаже книга с рисунками нашего коллеги. Узнать, кто автор этих охуенных рисунков: https://gorodets.ru/knigi/khudozhestvennaya-literatura/nepopulyarnye-zhivotnye/#s_flip_book/... читать далее
19.06.21

Posted by Упырь Лихой

19.06.21 Непопулярные животны
19.06.21 "Непопулярные живот

От графомании не умирают! Больше мяса в новом году! Сочней пишите!

Фуко Мишель


Реклама:


Статистика сайта Страница сгенерирована
за 0.027296 секунд