Литература

(впервые опубликовано под псевдонимом Терентий Баклажаноff)

Весной 2008 года я устроился на работу завхозом в среднюю школу № 99 славного города Запорожья. Вадим Егорович, директор школы, попросил меня провести ревизию архивов и соответственно избавиться от материалов, срок хранения которых, был к тому времени, исчерпан. Получая свое первое серьезное поручение в должности, я решил, что должен зарекомендовать себя с наилучшей стороны и поэтому рьяно бросился в бой. Архив школы помещался в двух небольших комнатах без окон на первом этаже. Туда я приволок вместительную тележку, чтобы вывозить тонны тетрадей, журналов, табелей, циркуляров, листов с сочинениями и другой школьной документации с, уже давно потерявшей свою актуальность, информацией. Сделав первую ходку, я вывалил содержимое тележки во внутреннем дворике школы, распалил костер и стал нещадно сжигать исписанные кем-то листы. В этот момент мне вспомнились кадры из кинофильмов когда фашисты сжигали на кострах книги и я подумал, что возможно многих людей, писавших на этой бумаге и заполнявших эти журналы, уже и нет в живых, а школьники писавшие вот эти сочинения стали уже взрослыми и солидными людьми, имеющими своих детей. Мне вдруг стала интересна история жизни какого-то неизвестного человека, рукописи которого, я сейчас варварски уничтожаю. Я достал из огня уже обгоревший по краям двойной тетрадный листок, затушил на нем пламя. Часть текста была съедена пламенем, но, тем не менее, я сразу разобрал, что держу в руках экзаменационное сочинение по русской литературе ученика 9-Г класса Романа Гопина. Начало текста так и осталось для меня тайной, как впрочем и его конец.

"...адимир Георгиевич Сорокин поистине мастер. Его проза - бальзам на гнойный очаг ханжеского общества, поставившего себя в рамки дешёвой морали. Естественно и реально только то, что хранится в глубинах твоего хищного подсознания - а именно то, о чем пишет Мастер. И это самое низменное – то, что скрывается глубоко в подсознании, должно быть выплеснуто на бумагу, дабы приблизить человечество к катарсису от психиатрического климакса. Неужели можно не находить истинную силу русской словесности в произведениях В.Г.Сорокина. Неужели не могут заставить задуматься такие мысли Мастера: "за что господи избрал ты плоть мою полигоном своих причуд почему мучения и страдания гнилыми медведями наваливаются на меня почему все растоптано растрачено продано почему мы обречены принимать за счастье паузу между пытками когда истязатель отходит покурить и сменить инструмент где чистота восприятия мира где непосредственность где невинность"?

Вряд ли Сорокин бросил вызов аморфности современной русской литературы. Он самодостаточен как феномен, чтобы противопоставлять себя несуществующему. Его нельзя не любить, впрочем, как и любить. Его нельзя боготворить и ненавидеть!!! Он есть. Мастер танцует на эшафоте русской прозы и танец его ласкает нашу душу. Танец сладкой эластичности слога и эксперементальности в словообразовании (несмотря на и без того великую могучесть литературного сырья). Танец метафоричности повествования и литературной страсти к калу. Танец корреляции несочетаемых прилагательных и существительных. Танец популяризации междометий как главной смысловой единицы.

Владимир Георгиевич Сорокин = русская культура, и это не сомнительный слоган, а очевидная реальность. Кал…»

На этом повествование обрывалось, отметки за сочинение видно не было. Что стало с простым мальчиком Ромой Гопиным, учеником 9-Г класса средней школы № 99 города Запорожья, кем он стал, что заботит его мысли и тревожит его душу в настоящий момент, мне так и не довелось узнать. А из школы меня уволили на следующий день. Совершая третью ходку, я вывалил содержимое тележки неосмотрительно близко к стене актового зала. Возвращаясь уже после четвертой, затушить огонь подручными средствами было невозможно. Актовый зал выгорел дотла. Моя карьера завхоза, так многообещающе начинавшаяся, погасла вместе с пожаром. Но я не грущу. Тем более что устроился сторожем в библиотеку.