Литература

Как мы весело вчера покатались с волос Елены Игнатьевны Мюсли! Она редко моет свои роскошные, как пламенеющая готика Шартрского собора, кудри, поэтому мы съезжали с её жирных волос, как по маслу, весело подпрыгивая на её локонах-трамплинах. Это счастье наступает, когда проливаешь варенье на бабушкину скатерть, воруешь у родителей забытые конфеты, дёргаешь кошку за хвост или разбиваешь любимую вазу твоей зловредной сестры, прячешься от родителей так, что они волнуются до полусмерти, или лупишь по пальцам на ноге лучшего друга молотком. Эта благодушная женщина знает, как сделать нас счастливыми.

В её зрачках в тот момент появляются поля тюльпанов, отдающих небесам тонны сладкой пыльцы. А когда кто-нибудь из нас сваливается ненароком на её рыхлое тело, Елена Игнатьевна начинает громко смеяться, как смеётся драцена в первый дождь после долгой засухи, а грудь её – долго содрогаться, сбрасывая с себя неловкого прыгуна.

Елена Игнатьевна обожает мариновать корнишоны и расхаживать дома в живописном дезабилье. Особенно она любит детей. Маленьких девочек с их наигранной взрослостью и яркими намалёванными губами и маленьких мальчиков с их глупыми рыльцами и соплями. Поэтому она с радостью позволяет нам делать с ней всякие глупости.

А сейчас Елена Игнатьевна Мюсли опаздывает на оргию. От неё пахнет слаще, чем от самых дорогих карамельных сосачек, выставленных на самом видном месте в витрине гастрономического отдела Пассажа, а в её жёлтых глазах появляется непривычный хищный прищур. Черепаховый гребень занимается на голове у неё загадочной алхимией, а бегающий зрачок оценивает отражающееся в зеркальной амальгаме декольте.

Перед выходом она подходит закрыть распахнутые окна и бросает взгляд на утыканное звёздами небо. Изменившаяся Елена Игнатьевна долго смотрит на сверкающую Гемму в окружении семи звёзд-жемчужин в диадеме созвездия Северной Короны, в то время как у линии горизонта медленно раскрываются бутоны похоти, а фаллос пылающего дирижабля вспарывает кровавую закатную зарю.