Литература

Меня тошнило со страшной силой - ужасное чувство, особенно, когда не можешь с этим ничего поделать. Это было, пожалуй, одно из самых противных утр за последние два-три месяца. Мало того, что придётся ехать к какой-то надоедливой бабке на дачу на все выходные, так я к тому же не спал практически на протяжении нескольких суток. Примерно прикинув, я понял, что за трое суток я спал меньше десяти часов. Это меня угнетало, хотя усталости я не чувствовал. Но это пока что. Потом (родители мне это постоянно твердят - да, по хуй!) это аукнется, если до этого на меня не ебнется какая-нибудь ворона, клювом вниз, который прошибёт мне череп до самого горла. Ко всему прочему, у меня практически ничего нет: ни кислоты, ни кокоса, ни травы. Я чувствовал себя последним побеждённым человеком в битве с крысами, которым всё нипочём. Я приуныл. Единственное, что у меня оставалось, так это всего лишь несколько пластов феназипама, к которому я последний раз прикладывался пол года назад. Но любая барбитура, какой бы она не была, вызывала во мне лишь отвращение, сушняк и жажду сна. И даже, так любимый некоторыми моими знакомыми, "Туссин +" меня никогда не радовал - редкостная гадость! - лучше уж напиться. Мы поехали на машине: за рулём отец, на правом переднем сиденье мама. А сзади, по всему дивану нашей волги, болталось моё размякшее от жары и тупого радио тело. Плюс ко всему, мы попали в нескончаемую пробку. - Грёбаное Ярославское шоссе! Будь оно проклято всеми силами разных богов от Амона, до Кришны! Аминь, блядь! - такую вот незамысловатую молитву нашёптывал я, пока мы стояли где-то между МКАДом и Мытищами. А родители непренуждённо болтали между собой. Говорили о будущем, о прошлом и о том, "как же свежо этим летом". Да, уже освежаемся второй час, а проехали всего несколько километров от Москвы. Не знаю, о какой свежести они говорили, но на улице было +30, а в машине все 40. Я разтекался по сиденью, как могучая река Лена весной. А когда справа с нами поравнялся какой-то очередной Камаз и начал вдувать ужасную выхлопную дрянь прямо в моё окно - я вообще чуть не погиб. Я решил ему отомстить, и, когда мы вновь с ним поравнялись, блеванул ему на бензобак, прямо на крышку - пусть заправляется, сука. Когда мать увидела, что меня стошнило, она сказала отцу, чтобы он остановился у какого-нибудь ларька - купить мне водички. Ближайшим ларьком оказалось какое-то придорожное кафе для дальнобойщиков. Мне вручили полтиник, и я отправился в это мерзкое заведение, в котором даже днём сидят уродливые сорокалетние шлюхи. Впрочем, когда я зашёл, они окинули меня понурым взглядом и, не удостоив никакаго внимания, продолжили болтать о своём. Я купил какой-то воды. У меня ещё оставалось 25 рублей, которые я не намеревался возвращать как сдачу. Мой вгляд упал на шоколадку, по виду пролежавшую на витрине уже ни один месяц, потом скользнул по купленной бутылке. Мои мысли завращались привычным калейдоскопом: если у Вас есть бутылка и шоколадка, то не хватает только одного. Через пару минут я уже забивал это "одно" в мастерски сделанный из фальги колодец. Это был мой последний, найденный случайно дома ништяк. Буквально, чуток. Раздув этот крапалик, я поспешил в машину, пока ещё мог двигаться. Машина тронулась одновременно с моим мозгом, и мне стало совершенно параллельно на добродушные Камазы, парящие где-то в облаках над Ярославкой.