Позолота - Бей! Мое тело выстреливает сжатым кулаком. - Бей! Пот едко заливает глаза, мешая видеть мишень. - Бей! От удара боксерская груша тяжело раскачивается, вновь поворачиваясь ко мне одной из своих бесчисленных кожаных щек. Боксерская груша – воплощение христианской добродетели. - На кулаки! – ревет Моряк. Он стоит передо мной в тельняшке с закатанными рукавами. Я падаю на пол и начинаю отжиматься. - Тридцать…Сорок… - сквозь туман доносится до меня. Мое дыхание сбивается. - Все, - хриплю я. Руки подгибаются, и я утыкаюсь потным лицом в грязный пол общажного коридора. - Запомни! – оказывается рядом со мной голос Моряка. – Запомни: сколько бы ты ни отжался, ты всегда МОЖЕШЬ ЕЩЕ ЧЕТЫРЕ РАЗА. Всегда! - Еще четыре! Пошел! – рявкнул Моряк. – Когда начнем Дело, тебе никто передышки не даст! Я сжимаю зубы и выжимаю свое тело вверх. ** - Наголо, - коротко бросает Моряк девушке в парикмахерской. Я снимаю черную резинку с волосяного хвоста на своем затылке, и трехлетний хаер тяжело рассыпается по плечам. - Ой, - говорит хрупкая парикмахер и расстраивается, - зачем? Красивые… жалко… Таким красивым и хрупким всегда жаль, когда режут что-то красивое по их мнению. Я сурово улыбаюсь, глядя в ее огромные синие глаза: - Видите ли, в жизни каждого волосатого мужчины неизбежно наступает такой момент, когда… - Боец должен быть острижен коротко! – перебивает Моряк, дежурящий у входа. - Перед вами, кстати, будущий чемпион города по боксу! - О! – уважительно округлились парикмахерские губки. Блестяще защелкали ножницы, загудела бритвенная машина. Превращение началось. Мое сердце упало с первой же отрезанной прядью – прямо на грязноватый желтый линолеум, где росла мохнатая русая куча. Древние эха мужских инициаций. Немного моего «я» умирает в каждой отрезанной хитиновой нити. Тем, кто утверждает о дуализме души и тела, ни разу не рвали зубы без наркоза. Вот индейцы Северной Америки не знали ни заморозки, ни дуализма. - Красава! – хвалит Моряк мою голую кожаную голову. Погрустневшая девушка-парикмахер стряхивает щеткой с моей шеи колкую волосяную шелуху. - Спасибо! – я изображаю улыбку, расплачиваясь. Мы с Моряком резко надеваем резкие черные морпеховские береты и стремительно выходим на улицу, грохоча военными ботинками. Теперь мы с ним словно братья-близнецы. Мне это лестно. Где-то неподалеку вдруг хлопает петарда, и Моряк инстинктивно пригибается к земле. Всю дорогу в общагу он молчит. Я почтительно стараюсь не заговаривать с ним. Я знаю, что в каждом хлопке петарды Моряк слышит эхо Своей Войны. ** С Моряком я познакомился на одной из общажных вечеринок. В тот вечер за «стопками чая» сначала крепко досталось продажной журналистике, затем под замах неожиданно попали поэты-символисты, после чего разгоряченная общественность переключилась клеймить пафос и назидательность русских рокеров. Осторожно похваливали какого-то полуизвестного Илью Лагутенко, но сходились во мнении, что «время покажет». - Дерьмо, - вдруг тихо, но веско раздалось в наступившей паузе. Реплику выпустил в накуренный воздух угрюмый бритый парень. Его никто в нашей компании не знал, так, знакомый знакомой, которая напилась еще раньше, чем успела его представить. Кто-то, кажется, сказал, что этот парень учится на юрфаке. Все посмотрели на игру желваков на суровом лице. - На войне, - сказал парень и тяжело оглядел всех присутствующих, - Цоя слушают. Шевчука…И «Чайф»… Он замолчал, уставившись в пол. Мы переглянулись. - Ну что, еще по одной? – робко предложил кто-то. - Давайте, - сурово сказал парень и поднял голову. Глаза его сверкнули. – За тех, кто не вернулся из боя… Выпили, не чокаясь. Всем было не по себе. - Санек, слабай что-нить… в тему, - попросил кто-то. - …А потом нашего пулеметчика!! Пополам!! Миной!! Пацан совсем, совсем ведь пацан… – кричал суровый парень после пятой и плакал пьяными слезами. – Сраная Чечня!! Мы с парнями молчали, наши девчонки шмыгали носами. - Пойдем, до блока доведу, - сказал я, подойдя, когда наш новый гость успокоился. Покачиваясь, мы вышли к лифту. Там стояли двое чеченцев, приехавшие учиться в университет по обмену. Этих парней в нашей общаге всегда старались обходить стороной. Русских они откровенно не любили. Кто-то из них написал у лифта моего этажа «нохчи», «смерть русским собакам» и «Грозный мой дом и я буду мстить». - Э, волосатый, дай на балалайке сыграть! – обратился ко мне один из них, увидев гитару. Его друг одобрительно заржал. - Э, дай, чо ты…охуел, да? Я попятился. - Отвали, - тихо молвил человек, опиравшийся о мое плечо. - Чо ты сказал, а? Свинья ру…– гортанно успел сказать чеченец. Дальше все было очень быстро. Мой вдруг отрезвевший спутник шагнул им навстречу, и наши противники упали на цементный пол. Попытались подняться – и упали снова. Над ними возвышался парень с суровыми скулами. В его правой руке появился небольшой черный предмет. - Кто рыпнется – завалю, – негромко сказал парень и выразительно щелкнул затвором черного предмета в своей правой руке. - Круто, - уважительно говорю я у двери его блока. - Бокс, немного джиу-джитсу, - скромничает мой герой, - а ствол – пневматический. - Слушай, - набираюсь смелости я, - а ты мне пару ударов покажешь как-нибудь? - Легко, - говорит он, - мне как раз люди нужны. Для Дела… Приходи завтра, часиков в шесть. ** В комнате Моряка царит благородный порядок. Над его кроватью растянулся бело-синий гюйс Военно-морского флота. Стены заселена книжными полками: Ницше, Монтень, Шопенгауэр, Эвола, шепчут мне тусклые корешки. На верхней полке крылится белыми парусами модель старинного корабля. «Санта-Мария, Колумба», - с неожиданной нежностью поясняет мне Моряк. Боксерские перчатки, гантели, небольшая штанга, на тумбочке – пластилиновые фигурки лесных зверей. Тихая уютная Ульяна – девушка Моряка - наливает нам крепкий чай. Хозяин показывает фотографии – он с отцом в лесу на охоте, а вот с аквалангом в Красном море, в синем небе с парашютом… Из фотографий веет ветром удивительных приключений и красивых побед. - Здорово! – выдыхаю. Моряк усмехается и складывает руки на широкой полосатой груди. - Первая тренировка завтра в шесть… Если пойдет – о Деле тебе расскажу. А Дело пойдет (голос Моряка крепнет) нам все пути откроются. Хочешь – Египет с Красным морем, хочешь – тайга…Да хоть кругосветное путешествие… Высокий, он стоит у окна, словно конунг викингов на носу драккара. Его глаза видят другие, лучшие пространства. Я готов плыть за ним хоть на край света. ** - Жизнь человека – это лук, стрела – его душа. Цель – Дух Абсолютный, - говорит Моряк, надевая боксерские перчатки. Мы стоим в просторной рекреации неподалеку от его блока на 13 этаже общежития. Я в который раз ради тренировок забил на лекции – вот уже второй месяц. Моряк очень требовательный. Он хочет, чтобы я победил в студенческом боксерском чемпионате. Но этим его планы не ограничиваются. Моряк под страшным секретом поведал, что его друзья по Первой Чеченской задумали заниматься бизнесом. Огнестрельное оружие уже имеется. Меня Моряк берет в Дело. Он разрешает мне звать его просто Мор. Но я должен много тренироваться и всегда побеждать. - Сцепить руки за спиной! – приказывает мне Моряк. – Это тренировка на владение ногами, умение держать удар и выносливость. Я бью – ты уходишь. Бью сильно, но твои руки обязаны быть за спиной. Работай ногами. Максимальная сцепка с землей. Очисти сознание. Думай телом. Повторяй за мной. - Ну… - У меня нет крепости… - У меня нет крепости… - Дух – моя крепость… - Дух – моя крепость… - У меня нет оружия… - У меня нет оружия… - Дух – мое оружие… - Дух – мое… Это как? - Вот так, - говорит Моряк и без предупреждения бьет меня в лицо левой. Брызгая краской из носа, я ухожу. Мор догоняет. Я принимаю удар под дых, но успеваю увернуться от крюка правой. - Кррасава! – рычит Моряк. Его лицо искажается звериной яростью. Он пытается ударить меня так, чтобы очень больно. Град ударов постепенно превращается в цепь разноцветных вспышек. Мое потное избитое тело обретает очертания светящегося контура. Я вижу не глазами – их давно уже съел пот – я постигаю это зрением контура. Экстремальная реальность – мир живых всполохов. Мое свистящее дыхание, глухие кожаные удары и вспышки, вспышки, вспышки… - Финиш, - командует Мор, останавливаясь и стягивая перчатки, - неплохо для начала. Он даже не запыхался. - Я видел, - шамкаю я и запинаюсь. - Ты видел контур? – внимательно смотрит Мор. - Да. Вспышки. - Потоки импульсов энергий. Так чуют мир дикие звери. Шаманы. Берсерки. Неплохая, в общем, компания, поздравляю…А говорят, бокс для тупых, хм…Запомни еще одну вещь – чем бы ты ни стал заниматься – да хоть людей учиться убивать – если идти, не сворачивая, придешь к чему-то другому.... запредельному… У викингов было поверье: если долго идти по любой дороге, она рано или поздно приведет в потусторонний мир. Главное – не сворачивать…Да, бинты эластичные – постирать. Завтра проверю. Мне даже не верится, что я - товарищ этого удивительного человека. ** - Привет, Мор! – я прохожу в его блок. - Не понял, а где поклон? - Что? - Приветствие: «Ос, сэнсэй!» И поклон. - Но мы же не на тренировке… - Ос, сэнсэй, я сказал… - Да ладно тебе… Уютная тихая Ульяна - девушка Моряка - разливает нам чай в большие, сверкающие чистотой кружки. Пара капель падают на сверкающую чистотой поверхность стола. - Ульяна… - угрожающе говорит Моряк. - Извини, Пашенька… - Вытерла, живо. Ульяна быстро шагает в коридор за кухонною тряпкой. - Сурово, Моряк, - говорю я. - Тебя не спросили… Ну что ты там копаешься, женщина?! Ульяне стыдно передо мной. И она смеет перечить: - Ничего страшного… - Что?! Моряк с размаху стучит кулаком по столу. Жалобный звонннннн. - Иди суда!! - Пашенька… - Я сказал, иди суда, дрянь!! От неожиданности я цепенею и разеваю рот. Моряк уже рядом с Ульяной. Он наотмашь бьет девушку по лицу. - Ты что творишь? Я выхожу из ступора и бросаюсь к Мору. Получаю в живот, лечу на стол с чайными кружками. Моряк выталкивает Ульяну в коридор, она падает на пол и беспомощно возит ногами в пушистых тапочках-котятах. - Пашенька... Я в первый раз вижу, как бьют ногами женщину. - Мор, прекрати!! - Я же люблю тебя, Пашенька! – плачет на полу Ульяна, пытаясь ухватить Мора за кроссовки маленькими руками. – Ну прости меня!! - Ладно, вставай… Иди умойся… Мор поворачивается ко мне. Гримаса ожесточения на его лице разглаживается. - Что ты вылупился? Я – человек прямой. У меня баба во где! Он резко выбрасывает перед моим лицом жилистый кулак. - Мне пора, - говорю я, - счастливо. - Давай, вали, - кричит мне в спину Мор, - вали к своим волосатым друзьям-вырожденцам. Барран…И друзья твои – бараны… - Пока, - я закрываю дверь его блока за своей спиной. У лифта меня догоняет Ульяна – девушка Моряка. - Ты не злись на него, - говорит она, держа меня за руку, - это у него с войны…контузия, он сам рассказывал… Его пожалеть надо… - Жалей, - я ухожу в лифт. ** Я снова стою у блока Моряка. Надеюсь, в последний раз. Звоню. - Чего надо? – высовывается голый по пояс Мор. Перекатываются мышцы. - Держи, это твое, - я отдаю ему пакет со всякой всячиной, которую он мне надарил во время подготовки к Делу: пневматический пистолет – копия Вальтера, тренажеры для рук, резиновые мячи, боксерские перчатки и прочий спортивный хлам. - Это все? Тогда свободен. - Нет, - вдруг говорю я и с удивлением слышу свой голос, - я вызываю тебя на поединок. Сейчас. Три раунда по три минуты. - Легко, - оживляется он. Через пять минут мы выходим в рекреацию. Учитель и ученик. Перчатки и секундомер. Не хватает только мужественной музыки. Что-нибудь из «Роки». Я тяну руки в перчатках к его кожаным кулакам – ритуал приветствия противников перед боем. Стакнулись перчатками – и понеслась. Но коварный Мор первым легко касается перчатками моих и тут же молниеносно пробивает мне прямой правый в лицо. Этого я не ожидал. Его кулак въезжает мне в правую скулу, как железная шпала. Потом въезжает левый… Я прихожу в себя, лежа на спине. Он бы все равно меня вырубил. Как ни крути. - Ну что? – склоняется надо мною Мор. «У меня нет крепости…» - Доволен? «У меня нет оружия…» ЕЩЕ ЧЕТЫРЕ РАЗА… Я, покачиваясь, встаю. Дико тошнит и кружится. - Продолжаем, - бормочу я и пытаюсь встать в стойку. -Дурак, что ли? Я раненых не добиваю. - Ссыкло, - бормочу я и пытаюсь гордо уйти по коридору. Коридор раскачивается, словно общежитие вышло в открытое штормовое море. Мои переборки заливают потуги к рвоте. Не сейчас. - Хорошего друга теряешь! – кричит мне вслед Мор. Я не оборачиваюсь. Больше нет ни тайги, ни Красного моря, это все ваши смешные фантазии. Я выбрал на полу прямую линию и стараюсь идти по ней, не сворачивая. Иначе попаду в другой мир. Меня унесут туда вертолеты, гудящие в моей голове. … - Мор? – спрашивает меня сосед Веталь, открывая дверь. После душа я почти ползком добираюсь до кровати. Веталь хлопочет поблизости с каким-то компрессом. - Санек, я тебе не хотел говорить… Вы же типа с ним дружили… - вдруг говорит мой сосед, - но сейчас, думаю, можно… - Что? Веталь мнется. - Ну… в общем… не был Моряк ни в какой Чечне…Я пробил его данные на юрфаке. Ему девятнадцать с половиной. И вот еще… Он показывает какую-то желтую бумажку. Ее цвет напоминает цвет замохшей мочи… или цвет позолоты идолов. Это – повестка на медицинскую комиссию в военкомат на имя Моряка. Я закрываю глаза и догоняю свой вертолет. |
проголосовавшие
Савраскин | ZoRDoK | Александр Колесник | сергей неупокоев | Упырь Лихой | Роман Радченко | ЛЫКОВ Андрей | koffesigaretoff |
всего выбрано: 24
вы видите 9 ...24 (2 страниц)
в прошлое
комментарии к тексту:
всего выбрано: 24
вы видите 9 ...24 (2 страниц)
в прошлое