Литература

ТЕМ ВЕЧЕРОМ МЫ СИДЕЛИ НА КЛАДБИЩЕ

Тем вечером мы сидели на кладбище, у маньяка Фролова. Маньяк Фролов там подрабатывает на рытье могил, так что сторожа его не гоняют, только просят, чтобы мусор где попало не бросали. Были Никодимыч, Толик, инопланетянин Вася, Люська-кандидат и я. Пили портвейн и ботали про политику. Про политику у нас всегда Никодимыч заводит, у него обширный политический кругозор.

- Американцы вобще все мудаки, ты Задорнова послушай! – ершился Никодимыч. – А Буш у них первый мудак.

Никодимыч снял свои прохоря – это он так кеды называет, - и поставил ноги на ящик. Ноготь на его большом пальце напомнил мне картинку из «80 000 км под водой», где капитан Немо показывает жемчужину с бычье яйцо величиной. Похож он был не на жемчужину, конечно, а на раковину тридакну, в которой эта жемчужина залегает. Здоровенная такая раковина с извилистыми краями. Ну, вы поняли.

- У них в штате Невада закон такой: нельзя жену пиздить после одиннадцати вечера, понял! – продол-жал Никодимыч, потрясая помидором. – А до – можно, пизди, хоть до смерти.

- Хуйня! - сказал маньяк Фролов. – До смерти и у них нельзя.

- Задорнов говорил, - возразил Никодимыч, - Задорнов пиздеть не будет.

- Не говорил такого Задорнов, - заметил инопланетянин Вася.

- Говорил, - упрямо повторил Никодимыч, - но настаивать не стал. С Васей не поспоришь, Вася все знает.

- Скажешь, не говорил он, что в штате Аляска нельзя выбрасывать лосей из вертолета? – спросил тогда Никодимыч.

- Говорил, - согласился Вася. – Только не лосей, а оленей-карибу.

- Ну, а я что?! Мудаки они.

- Задорнов просто не в курсе, - вмешалась Люська-кандидат. - Это вовсе не законы. Просто у них пре-цедентное право, и речь идет про конкретные судебные решения, которые приобретают силу закона.

- Припиздентное! – махнул помидором Никодимыч. – Задорнов не в курсе! Это ты не в курсе, съебалась с курса.

Люська-кандидат действительно съебалась из дурки, где проходила курс лечения от вялотекущей шизофрении. Она гордилась этим и называла себя узницей совести, хотя все, кто ее знает, уверены, что там ей самое место.

- Что с тобой, недоучкой, говорить, - махнула на него рукой Люська-кандидат. – Маньяк, разливай, твоя очередь.

Маньяк Фролов разлил портвейн.

- Нахуя себе дохуя нахуярил? – строго заметил инопланетянин Вася. – Отхуяривай к хуям!

Вася обожал русский язык. Он утверждал, что из всех европейских языков, русский самый конструк-тивный. «Что английский? Fuck your fucking ass-hole? Бледная немочь!» – говорил он. «Правда, турецкий, ска-жем, не хуже. Но он, строго говоря, не европейский. Тоже можно сказать об абхазском и адыге.»

Маньяк Фролов послушно отлил из своего стакана.

- Это у него приступ клептомании начинается, - хихикнула Люська-кандидат.

- И нечего смеяться с больного человека! – обиженно сказал маньяк Фролов.

- Да, ладно, я ж без зла, не обижайся, - примирительно ответила добрая Люська.

У Фролова было много маний. Арахнофобия, агорафобия и еще куча, хер запомнишь. Он сам утверждал, что не страдаеттолько одной-единственной:дейпнофобией. Это боязнь разговоров за обедом. Но самая опасная у него – клептомания. «Ох, опять меня корежит», - говорил он время от времени, шел и что-нибудь пиздил. Чаще всего, его ловили и тоже пиздили. А иногда даже сажали. Он уже три раза сидел и считался рецидивистом. Если же его не ловили, то оказывалось, что спиздил он что-нибудь совсем ненужное. Одноразовые вилки, например. Или крышку к унитазу.

Я отошел поссать, а когда вернулся, тему политики свернули. Теперь Люська-кандидат объясняла Никодимычу, что такое информация. Делала она это зря. Тупее Никодимыча человека я не видел, его даже из ПТУ поперли за тупость. Вообще, в его возрасте надо не бомжевать, а околачиваться с панками или рекетирами, но он прибился почему-то к нам. На вопрос, почему, он отвечает туманно: я сказал нет наркотикам и насилию. Говорит, что он хиппи, но так как хиппей сейчас нету, он просто бомжует, без затей.

Я собирался было послушать, но в разговор вмешался Вася-инопланетянин.

- Информация не текст, - сказал он. - Сказать, что информация – текст, все равно, что сказать: звезда – это желтое пятнышко на небе.

И они с Люськой заспорили. Люська, хоть и сумасшедшая, но баба умная. Она когда-то действительно была кандидат, даже дважды: каких-то наук и в депутаты. Вот за кандидатство в депутаты она и загремела в дурдом. Теперь пряталась на кладбище и в овощехранилище.

Я хотел было послушать, но быстро потерял нить и суть. Они поспорили немного, потом Люська откопала свою бутылку, и они ушли. Она, когда хочет ебаться, набирает воды в пустую бутылку и зарывает ее в теплую землю возле костра. Говорит, что не может отдаваться мужчине, не подмывшись – интеллигентка, блин!

Инопланетянин Вася мужик здоровый и красивый. Похож на того артиста, который когда-то играл агента разведки в сериале, чернявого такого, знаете? Люська тоже ничего была бы, если бы ее отмыть и причесать. Отчего ж им не поебаться.

Когда они ушли, Никодимыч спросил Толика:

- Слышь, дед, а он что, правда инопланетянин?

- Ну, - ответил Толик, слюнявя козью ножку.

- А с какой планеты, с Марса или с Венеры?

- Он из другой галактики, - ответил Толик, прикуривая от головешки.

- Чево? - не понял Никодимыч.

- Посмотри на небо, - ответил Толик. – Видишь – полоса светлая, как туман?

- Вижу.

- Это Млечный путь, одна из веток нашей галактики. Галактика – это звездное скопление в виде морской звезды, с такими ответвлениями, вроде щупалец. Так он из другой галактики. Это очень далеко, понял?

- Понял, - сказал Никодимыч, хоть по роже было видно – ни хера не понял.

- А ты давно его знаешь? – спросил Никодимыч.

- Давно, - сказал Толик.

Толик у нас ветеран, он бомжует с конца семидесятых, говорит, скоро тридцать лет будет праздновать.

- Ну, расскажи про него, дед! – попросил Никодимыч.

И вот рассказ Толика.

Он прилетел на Землю еще хуй знает когда. Не говорит. Может, даже до революции, потому что про гражданскую знает до хуя. Про Махно, про Котовского, про Чапаева. Котовский, говорит, был знаменитый одесский налетчик, только он не в Одессе орудовал, а в губернии. Грабил имения, фольварки. За его голову немцы-колонисты 10 тысяч рублей обещали, тех еще, царских. А Махно, наоборот, был не бандит, а весь из себя идейный. Когда в кино показывают, что махновцы поезда грабят, так то не махновцы, а зеленые. Простые хохлы-крестьяне, которые всех пиздили – и красных и белых. А Василий Иванович был совсем не дурак из анекдотов. Его 25-я дивизия была самая механизированная в Красной Армии.

А я с ним встретился еще до перестройки. Собственно, он ее и устроил, перестройку-то. Только он это держит в секрете, боится, что попадет от других бомжей. Мне сказал по секрету, как другу, и взял клятву, что я ни-ни. Я думаю, он зря боится. Все знают, что перестройку устроили Горбачев и Яковлев, агенты влияния ЦРУ, так что, если б я кому и рассказал, никто не поверил бы. Но я помалкиваю. Слово есть слово. А Васю я уважаю, с Васей не пропадешь.

Как устроил? Да мне, честно говоря, трудно объяснить.

Короче, он, Вася, - он, понятно не Вася, но его имя мне не вымолвить, это набор из двадцати четырех букв и цифр. Я спрашивал, нахуя такое длинное. Очень нас много, говорит, чтоб не перепутались. Мы, говорит, порядок любим, у нас не положено, чтобы в каждом городе по двадцать Джонов Смитов или Иванов Кузнецо-вых. А как вы, говорю, запоминаете. У нас, говорит, мозги более совершенные. У вас, говорит, сознание занимает менее 20% мозга, а остальное – подсознание, надсознание и т.д. А у нас сознание – 40%. Так вы, говорю, в 2 раза умнеее? Хрен там, в два раза, отвечает. И что-то стал впаривать, про нейроны. Если б, говорит, дело было в количестве нейронов, тогда да. А то еще и связи между ними. По бумажке объяснял мне, но я ни хера не понял, понял только, что в куб надо возводить. А что возводить, не понял. Но цифра охеренная.

Ну, вот, попал он на Землю - случайно попал, конечно. Я говорю: экспедиция, небось? А он: какая, нахуй, экспедиция? На хуй вы кому облокотились. Кстати, «нахуй» по-разному пишется, чтоб вы знали. Когда раздельно, а когда слитно. Короче, поломалась у него какая-то там поебень. Он, конечно, СОС послал, но идти ему туда лет двадцать, потому что хуйня, которая информацию передает непосредственно, без материальных носителей, тоже поломалась.

Почему бомж? А ты почему? Свобода, пацан, свобода! Чтобы какой-то мудак ему указания давал, с его неземным разумом? Нахуя ему деньги? На портвейн у него всегда есть. Ладно, отъебись и слушай дальше.

Ну вот. А тогда среди бомжей интеллигенции мало было. Тогда в бомжи попадали, в основном, из-за тюряги, а сейчас из-за квартир. И прилепился к Васе один профессор. Политолог… Не, тогда их не было. Социолог, кажется. Зачем-то он бомжей изучал, расспрашивал их, как да что. Конечно, его сперва чуть не прибили, но потом видят – мужик тихий, ладно. Тем более, что он каждый раз портвейну приносил.

Унюхал этот социолог, что Вася мужик грамотный и стал с ним ботать про всякую философию и прочую поебень. И заспорили они как-то про справедливое устройство общества. Вася говорит: какая, нахуй, спра-ведливость? Справедливости, мол, никакой нету. Это… эта, как ее… оценочная категория. Тот: а добро и зло? Вася: тоже! Зла нету. Профессор аж подскочил: как нету? А вокруг? Вася говорит: как ты меряешь холод? Он: термометром. Нет, - говорит Вася, - термометром ты меряешь тепло. А темноту как меряешь? Ты меряешь количество света. Потому что холод – это мало тепла. Нам мало, а белому медведю как раз. А темнота – мало света. Нам мало, а сове как раз. Так и зло – недостаточно добра. Причем, смотря кому.

Профессор говорит: ладно, справедливость оценочная. А правда? А Вася: что есть правда? Кто? Понтий Пилат? Ну да, вроде того.

Короче, стали они про правду пиздеть. И как Вася ни объяснял этому мудаку, что правда еще хуже, чем справедливость, тот стоял на своем. Мол, если будет правда – будет все заебись! Так он заебал Васю, что тот не выдержал и говорит: ладно, ты хочешь правды? - Хочу! - Ну, хочешь, Горбачев разрешит всем правду говорить? - Этого не может быть! – Нет, ты хочешь? – Конечно, хочу. – Помазали!

И они помазали. Да, я ж забыл сказать, что все это было не здесь, а в самой Москве. Вася тогда в Москве жил, а после перестройки перебрался сюда, тут спокойнее.

Короче, Вася пошел на какую-то там встречу Горбачева с народом и внушил ему, что надо. И Горбачев провозгласил гласность. С этого все и пошло.

Как? А хуй его знает, как. Вася умеет. Ты думаешь, как он живет, без всяких документов? Я сам видел, как он мусору показал вместо паспорта пакетик от гандонов, и тот читал там Васины фамилию, имя и отчество, кем и когда выдан и прописку. Но это все хуйня. Скоро за Васей прилетят, понял?

А то, что сейчас все на Васе держится. Он сам говорил, что только его стараниями Ельцин по все дни был пьяный. А трезвый он такого бы натворил! И Буша он пропихнул в президенты. Его тут с полгода не было, в Америку летал. Я спрашивал: нахуя ж такого мудака в президенты? А он говорит: не дай вам Бог, чтоб в Америке был умный президент.

Путин? Вот Путин – это Васина ошибка. Путина Вася проморгал. Он тогда влюбленный был. Какая тебе разница? Ну, в Кристину Орбакайте. Ты на свой посмотри!

Но пока он еще его контролирует. Давайте, мужики, выпьем, чтобы за Васей подольше не прилетали. Конечно, его жалко, тоскливо ему тут, но без него – совсем пиздец!