И тогда Глаз закричал: - Айда кто быстрее к Пушке! Кто последний, тот сифа! Лапша, Витаха и Толстый рванули за ним. Через пару минут Толстый стал сифой в десятый раз подряд за этот чудесный первый день зимних каникул. Отдуваясь, он стоял возле крашеного колеса старой Гаубицы, а Глаз уже карабкался по артиллерийскому щиту. Витаха достал из куртки серебристый пекаль и крутанул барабан. - Поца, давайте в войнушку сгуляем! - Не, ребзя, ребзя, я придумал! – затарахтел Лапша. – А давайте, а давайте… - Снег прикольный – липкий, - рассудительно сказал Глаз, - можно в снежки погулять. В снежные крепости. - О, зэбо, зэбо! – вскинулся Лапша. – Я как раз, я как раз… - Заметано – в войнушку со снежками, - сказал Витаха, - Надо на команды поделиться. Толстый чуть отошел в сторону и принялся ковырять носком ботинка наледь на земле. Из-за его неповоротливости с Сашкой Толстым в одной команде играть не любили. Глаз оглянулся на него и сказал: - Мы с Толстым – немцы. Сашка удивился про себя и направился за Глазом, который присматривал место для их будущего укрепления. - Тогда наша крепость будет типа Пушка! – крикнул им вслед Витаха. - Договорились! – сказал Юрец. Толстый не очень любил военные игрища, но катать снежные комы, наблюдая за ростом маленького снежка в большую грязно-белую тушу, ему нравилось. Еще здорово было придумывать проект крепости – чтобы враг цепенел от одного ее вида. - Лапша, пока они крепость строят, приготовь боеприпасы! – крикнул Витаха из-за щита гаубицы. – Лепи побольше! - Чур камни в снежки не пихать! – сказал Толстый. - Не ссы, - ответили ему. Через пару минут к Саше подошел Глаз и зашептал: - Короче, нападаем на них прямо сейчас, понял? - В смысле? - Ну, без предупреждения! Вероломно. Мы же фашистская Германия, забыл? Вот, я уже по десять боеприпасов для нас налепил. Брось ты этот ком. На раз-два-три – отбиваем ихний склад боеприпасов, понял? - Но… - Раз, - сказал Юрец, осторожно приближаясь к Пушке, за которой деловитый Лапша аккуратно укладывал белые рядки. Витаха ушел под горку, где было больше снега. - Два, - сказал Глаз, делая еще пару шагов, - ТРИ!! В ухо Лапши врезался вероломный снежок Юрца. - Э-э!! – заорал Лапша, на глазах теряя веру в человечество. – Нечестно, без предупреждения!! Он попытался вскочить, и тут его настиг снаряд, пущенный Толстым. - Мы – фашисты, ублюдок, - спокойно сказал Глаз, - ханде хох! Рядом просвистел снежок Витахи - арьегард СССР шел на выручку. - Толстый, прикрой!! – крикнул Глаз, пихая за пазуху горки налепленных Лапшой снарядов. Сашка выбежал навстречу Витахе и охнул, зажмурившись от удара твердого снега в лицо – советские войска метко били прямой наводкой. - Врешь, немчура, не уйдешь! – заверещал Лапша за спиной. Обернувшись, Толстый увидел, как он и Глаз, сцепившись, барахтаются рядом с колесом Пушки. Отогнав снежным огнем Витаху, Толстый поспешил на выручку. Он оттащил яростно месившего снег ботинками Лапшу, а тот, извернувшись, укусил его за палец. - Глаз, сваливаем! – крикнул Сашка, тряся раненой рукой, но упавший Лапша вцепился ему в ноги. И вдруг Толстый увидел невероятное – колесо гаубицы сдвинулось с места и медленно накатило на ногу поднимавшегося со снега Юрки. Тот закричал – так, что по спине Толстого побежала морозь, а Лапша от неожиданности ослабил хватку. Крик Юрки Глаза перешел в тонкий поросячий визг, гаубица качнулась и чуть отъехала в сторону, освободив искалеченную ногу. - Юрец! – подбежавший Толстый попытался оттащить Глаза в сторону от груды военного металла. - Не трогай!! – визжал Юрка. – НЕ ТРОГА-А-АЙ!!! ** Толстый часто ходил мимо Пушки за «корольками». «Королек» - это секретный значок. открытый Сашей на внутреннем сгибе сигаретных пачек. Берешь пачку сигарет «Космос» или «Ту-134», раздираешь ее, выворачиваешь наизнанку – а там на паре сгибов крестики нарисованы или значки в виде НЛО. Фигак, отрываешь аккуратно квадратик с «корольком» и в карман прячешь. Накопишь таких сто – и разрываешь на половинки, Желание загадываешь. И стопудово сбывается. Вон, Леха Рыжий загадал «королькам» в том году на море поехать – и летом его батону на работе путевку в Сочи дали. Сашка уже шестьдесят два накопил – он место знает. Недалеко от Пушки, стоявшей на окраине городка, недавно построили кафе для дальнобойщиков. Они там и пустые пачки иногда оставляли. Только вот что загадать, Толстый еще не придумал. Проходя мимо гаубицы, Сашка боязливо оглянулся. Ничего, стоит себе, дулом в тяжелое небо. Никто словам Толстого тогда не поверил – что Пушка сама на ногу Юрке Глазу наехала. Ни взрослые, ни Витаха с пацанами. Но ведь факт – сломала Юрке ногу, а потом обратно чуть откатилась, будто не при делах. Сашка своими глазами видел. Не видел бы – не говорил. В грязноватом кафе дальнобойщиков оказались всего два человека. Парень в черной куртке дул водку, а его товарищ – кофе. - Ну, давай Ганс, чтоб сто лет ездила! – сказал один, сверкнув золотым зубом. - Зиг Хайль! – согласился Ганс и отпил кофе. - Молоток, нормальную тачилу взял, хоть и подержанную децл. - Да меня ваще Германия вставляет. Правильная страна. И тачки фашисты умеют делать хорошие. - Кстати, знаешь, как «БМВ» переводится? - Ну? - Боевая машина братвы. - А почему братвы, там же «в» третья? - Да хрен его знает! – пьяно хохотнул друг и опрокинул в себя рюмку. - Ну ладно, поехали, - сказал Ганс. Саша вышел вслед за ними, надеясь, что по дороге кто-нибудь выбросит пустую пачку. Не судьба. Счастливый обладатель «БМВ» цвета «металлик» завел мотор. Толстый уныло остановился у мусорки, раздумывая, сунуться ли туда за маняще поблескивающим целлофаном «Опалом». Грохот, звон, крики. Саша выбежал к обочине. В ста метрах от кафе, у старой гаубицы, нелепо накренилась серебристая иномарка, которую насадило на край стального щита. Возле нее суетился парень в черной куртке. Он открыл левую дверцу и пытался достать что-то тяжелое с переднего сидения. Саша не сразу понял – что. ** Я смотрю в тихую ночь. Я вспоминаю. Я вспоминаю, как дрожали от красного чувства пальцы с траурными ногтями, которые собирали мое тело. Как мне показывали живое немецкое мясо и говорили – рви. Немецкое мясо пыталось укрыться в железных немецких коробках. Оно хотело уничтожить меня и тех, кто меня создал. Оно плевало в нас огнем и кусками металла, а я платил тем же в ответ. Красная жидкость лилась на мою грудь. Земля вставала на дыбы, мешалась с небом и умирала вместе с людьми. Я ненавидел немецкое мясо и металл. Так же, как те, кто бросали на немецкое железо свои горящие жизни и были похожи на зверей и богов. Меня создали люди, в которых бурлило красное чувство. Я умею убивать. Мне это нравится. Мне не нравятся тихие ночи. Я не хочу сгнить в этой тишине. Я хочу делать то, для чего я родился. Счастье – это знать, что ты на своем пути. ** В Брянской области на въезде в Новозыбков в результате аварии погибли два человека. Как сообщили корреспонденту ИА Регтайм в УВД Брянской области, автокатастрофа произошла 3 января в 7:10 мск. Маршрутка при невыясненных обстоятельствах врезалась в дерево на обочине рядом с военным мемориалом «Гаубица». При аварии маршрутного такси погибли мужчина и женщина, также пострадали шесть пассажиров и водитель. Все пострадавшие госпитализированы. ** В Брянской области на въезде в Новозыбков в результате ДТП погибли четверо. Как сообщили корреспонденту ИА Регтайм в УВД Брянской области, авария произошла около 18:25 мск 5 января. В результате лобового столкновения двух автомобилей были ранены четыре человека. Все они скончались по дороге в больницу. ** В Брянской области в районе въезда в Новозыбков перевернулся и загорелся автобус с детьми. Пятерых спасти не удалось. Как сообщили корреспонденту ИА Регтайм в УВД Брянской области, информация о трагедии была получена 7 января около 15:30 мск. Обстоятельства происшествия выясняются. ** - Это точняк она. Пушка, - сказал Толстый, ерзая на стуле у больничной кровати Юрки Глаза, - это все она делает. Глаз посмотрел на него с подушки долгим взглядом. - Толстый, не сходи с ума. - Я понял недавно. Помнишь, кем мы тогда в войнушку были? Немцами! А Пушка – советская, сечешь? Она немцев с войны должна ненавидеть! И все немецкое – тоже. Вот тогда она эту «БМВ» из Германии и шлепнула, помнишь, я тебе рассказывал…Ненависть – она же не девается никуда. - Бред… Тогда почему, по-твоему, она теперь русские машины фигачить стала? - Да потому что НРАВИТСЯ ей это! Вкус крови почуяла! И еще мне кажется, что с каждой смертью она сильнее становится. Ну, как бы чужими жизнями подпитывается. - Ладно, Толстый, не гони…Апельсин хошь? У меня много. - Мне снились недавно мысли Гаубицы. Я чуть не обоссался. Юрка отвернулся к стене. - Все, я поспать хочу. - Ладно, поправляйся скорее. Сашка вышел из палаты и аккуратно прикрыл за собой дверь. «Толстый, не сходи с ума». Да, теперь он знает, кто его должен понять. И подсказать, что делать дальше. Старший брат по имени Серега. Пусть сводный – но брат. Старший. Загвоздка была в другом – Сергей уже полгода валялся в клинике для душевнобольных, а упек туда его собственный отец, Сашкин отчим. И не просто так. Толстый не любил вспоминать, что произошло тогда в их тихом домике полгода назад, в Серегин день рождения. В тот вечер отец пришел с работы, как всегда, навеселе. Раньше он был какой-то военной шишкой, но потом получил контузию на учениях и был списан в утиль. Он устроился на лесопилку, и с тех пор каждый вечер от него пахло крепким перегаром. Сергей недолюбливал своего отца – тот нудно пытался сделать из сына настоящего кандидата в военное училище. «Отрастил себе патлы, как баба! – часто орал на него папа. – читаешь какие-то непонятные пидорские книжки! Ты похож на шкелет! Может, ты еще и пидорас впридачу?» Сергей обычно отмалчивался, а на карманные деньги приобрел огромный металлический пацифик, который демонстративно носил на груди. «Смотри, сын, что я купил тебе на День рождения!» - сказал тогда отец. Сергей молча наблюдал, как он достает из празднично шелестящего свертка что-то красное. «Со следующего месяца пойдешь в спортивную секцию! – сказал, сияя, отец. – С тренером я уже договорился!» Сергей посмотрел на новенькие красные боксерские перчатки. Потом – на радостного отца. Медленно стянул с себя металлическую «пацифу». И с размаху всадил ее в отцовское лицо. - Я не играю в твои игры! Я НЕ ИГРАЮ В ТВОИ ГРЕБАНЫЕ ИГРЫ!! – кричал ему Сергей, отмахиваясь от ломких рук вечноиспуганной матери. Когда приехали санитары, Сережа уже успокоился. Но перед тем как его посадили в машину, он успел плюнуть в отцовский обезображенный глаз. - Здравствуй, - тихо сказал Сережа, когда Толстый осторожно вошел в палату. - Привет, Сергей, - сказал Саша и покосился на грудастую медсестру, маячившую неподалеку. - Вообще-то, тебе разрешено приходить сюда только с родителями, - сварливо отреагировала та. - Бу-бу-бу-бу-бу, - сказал ей Сережа и ясно посмотрел на Толстого, - не слушай ее. Ее взрослые слова на деле просто шум. Он подошел к сиделке, спустил свои синие больничные штаны, взял в руку член и принялся им вращать. Та хмыкнула. Рука на члене совершила несколько поступательных движений. Медсестра негромко чертыхнулась и вышла из палаты. - Рассказывай, - приказал Сережа Саше, заправив штаны. И Толстый все рассказал. - Правильно, - задумчиво молвил Сережа, - ты все правильно понял, Сашо. Эту Гауебицу я не любил еще больше отца. Он ее, кстати, обожает и каждый раз, проходя мимо, отдает честь. Она проснулась. - И чо теперь делать? – спросил Толстый. Сережа подошел к зарешеченному окну, за которым качались неуютные голые ветки. Помолчал. - Все дело в яйцах, - сказал он. - В чем? - Пушка должна уже была отложить яйца. А ты их должен найти, пока не поздно. В кладках оживших гаубиц обычно бывает по два яйца. Вот их и заберешь. Одно… В палату заглянула грудастая медсестра. - Давай ебаться! – строго прикрикнул Сережа, и та оскорбленно исчезла. - Так вот, - продолжил Сергей, - одно выносишь сам. Бориса Виана читал? - Н-нет… - Темнота… Оружие выращивается теплом человеческого тела. И яйца гаубиц – в том числе. Так вот, одно возьмешь себе. А второе принеси мне – и я, наконец, выберусь отсюда. Вырастить взрывчатку очень просто. Яйцо, если за ним правильно ухаживать, через неделю вырастет в настоящий снаряд. Разведешь под Пушкой костер, закатишь в него снаряд и свалишь в укрытие. Время на то, чтобы свалить - пять секунд. Все понял? Толстый кивнул. - Тогда вперед. ** Толстый с опаской приблизился к Пушке. Осторожно разрыл снег под тяжелым затвором, готовясь отскочить в любой момент. Старое железо оставалось неподвижным. Может быть, Гаубица дремала – как дремлет сытый удав, набивший свое тело кроликами. «А вдруг Серега набрехал?» - подумал Саша, и тут же его руки ощутили под снегом холодную округлость. Толстый выковырял из мерзлой земли и поднял к свету два тяжелых темных шара, похожих на шары из подшипников-переростков или элементы украшений старушечьих кроватей. Толстый сунул яйца Пушки в карман и пустился бегом к городу. Пару раз ему чудился скрип ржавого металла за спиной, но Саша решил не оглядываться. К брату в больницу не пускали целую неделю. Яйцо, предназначенное для него, надежно было спрятано в личной Сашиной тумбочке. То, из которого предстояло вырастить Пушечную смерть, Саша холил и лелеял. Он приноровился носить металлический шар в ширинке своих утепленных брюк. Яйцо росло с каждым днем и уже с трудом умещалось в штанах. Однажды во дворе громадная Зойка-Проститутка в шутку положила руку Толстому в межножье. - Мужик, - сказала удивленно, и глаза ее округлило уважение. На четвертый день разбухший металлический шар превратился в конус. Холодный снаряд Саша брал с собою в постель и, засыпая, прижимал его к себе руками и ногами. Тяжелое верблюжье одеяло в пододеяльнике с пухлыми амурами щедро согревало их обоих. На седьмой день Толстый пошел в хозмагазин и приобрел пачку сухого бензина в таблетках и набор для растопки мангала. Седьмой день выдался ненастным, и когда Саша, согнувшись под колючим снежным ветром, брел в Монументу-Гаубице на окраину города, метель несколько раз срывала с него черную шапочку-презерватив. «Оно учится управлять погодой», - думал Толстый, щурясь заснеженными ресницами на застывший силуэт, упиравшийся в небо зеленым хоботом. – Нужно торопиться». Пушка все еще спала. Это Саша почуял, приблизившись к ней на опасное расстояние. Человеческие жизни Гаубица переваривала, засыпая на целый сезон. Значит, совсем скоро появится новая череда аварий – железный удав проснется голодным как смерть. Дрожа от холода и страха, Саша приготовил растопку под неподвижным затвором орудия. Скомкал с полкило газеты «Пионерская правда», подложил бумажный ворох бензиновые таблетки. Спичка не пожигалась. - Господи, твою мать, пожалуйста! – неумело помолился Толстый. Первая таблетка затеплилась голубоватым огоньком. Занялись рыжим пламенем первые листы «Пионерки» с фантастическими рассказами Кира Булычева. Через минуту затрещала растопка. Толстый вжикнул молнией второй сумки и вытащил тяжелый сверкающий боеприпас. Прикинул, как лучше закатить его в огонь и вовремя смыться. И в это время Пушка проснулась. Заскрипела затекшими железными членами. Дохнула металлическим холодом. Толстый не выдержал, заорал и катнул снаряд в весело потрескивающее пекло. Во весь дух рванул за ближайшую горку, плюхнулся в сугроб и чуть не задохнулся от снега. - Сдохни! – Заорал он, зажмурил глаза, открыл рот и заткнул пальцами уши. Ничего не произошло. В звенящую от тишины минуту Саше показалось, что его обнюхивает тяжелый металлический хобот. - Не надо!- крикнул Толстый и, словно эхо, на вопль его отозвался оглушительный взрыв. Саша открыл глаза и увидел летящие в небо железные обломки. Почерневшее колесико станины ткнулось в снег поблизости. И еще ему почудилось… да какая, в общем-то, теперь разница. ** - К Н…, - сурово сказал он на проходной больницы. Шаркая зелеными целлофановыми тапочками, поднялся на третий этаж. Сережа отработанным на практике методом выдворил грудастую медсестру. - Твое яйцо сдетонировало как надо, - почти ласково сказал он Толстому. - Ты слышал? - На нашей ферме секретов нет. - Держи, - Толстый протянул ему темный блестящий шар. Сережа подкинул его на ладони. - А что делать, если когда-нибудь они проснутся все? Сразу? Все, кто спит сейчас в чьих-то домах, на постаментах, в арсеналах, шахтах, ну, и еще – там, где мы не знаем? - сказал Толстый и посмотрел на старшего брата. Сережа подумал. - Тогда ты пойдешь на кухню, отогнешь кусок старого линолеума на полу под газовой колонкой и достанешь оттуда мою пацифу. Повесишь в комнате на гвоздь ровно посередине стены. Сережа замолчал. - И что дальше? Что делать? Сережа посмотрел на него и сказал, четко выговаривая согласные: - ДРОЧИТЬ. ** Саша проснулся от звука мощного хлопка. Звук был настолько сильный и тугой, что в доме зазвенели оконные стекла. Заворочался и поднялся с кровати отец. - Опять снаряд где-то бабахнул, - сказал он, распахивая окно. - Ничего себе, - сказал Саша. Он укрылся одеялом с головой и улыбнулся в темноте. Тяжелый пацифик был надежно перепрятан под шкаф у кровати Толстого – рядом с его коллекцией «корольков».
|
проголосовавшие
ZoRDoK | Саша Дохлый | Упырь Лихой | Александр Колесник | Яша Кал | Джокер | сергей неупокоев | Савраскин | Maggie | Stormbringer |
всего выбрано: 36
вы видите 21 ...36 (3 страниц)
в прошлое
комментарии к тексту:
всего выбрано: 36
вы видите 21 ...36 (3 страниц)
в прошлое