Литература

Плечом к стене,

шипящая, моя утроба,

ложила день ко дню

и ласково увещевала.

А я бежал,

к палящим солнцам,

чтоб рассказать, быстрее,

чем, они меня достанут,

что речь моя –

проступок маловажный –

что, сам себе чирикал,

и однажды,

приснился сон:

я был, как дважды два

по сотке, размеренный,

и плыл на лодке,

от катакомб до ближнего причала.

В пути моем,

в замерзших огоньках,

среди картин Почтичтонедоадарая,

искал, как и положено

«неважно что» в «неважно где»,

в неважный сумрак,

взоры окуная.

Цепной трехглавою душой,

веслом, что раньше было

чье-то жизненное кредо,

прощупал свет,

от мелочи одной,

что «вещь в себе»,

моя, таила.

Уже в конце,

на тверди неземной,

в боксерском шлеме,

в панцире – не диво,

что стало плохо, мне,

водой, вернее тенью от воды,

меня, сокровища манили:

расческа, гребешок,

раскисший конский хвост,

и, отпечаток губ,

на мутной глади –

гудела тишь: харонхарон…

Под мотыльковыми кострами,

лежало несколько меня.

И в напускной кровавой требухе,

навыпуск, не глядя мимо тени,

но, распространяя лики.

«Мы» так и знал,

«он» помнил это с детства,

храня в ступне,

с мозолем по соседству,

подобие своей души,

ушедшей навсегда,

в чужие пятки…