Короли города
Глава 1 Солдаты районов
- Сбо-рры!!! Рев сотни молодых глоток из пятачка света среди темноты. Жители пятиэтажек поблизости спешно задергивают шторы. Сборы города N – обычное увеселительное молодежное мероприятие. Район собирается в условном месте и идет на район, стенка на стенку. Жители самого сильного района – короли. Короли города. Место Сборов молодежи нашего района расположено у памятника одной мотострелковой дивизии, освободителям города от немецких захватчиков. Это группа оловянных солдат, которые зачем-то приварены спинами к верхушке высокого чугунного барельефа и болтаются в воздухе. Солдаты маршируют в пустоту. Население города N называет памятник «Шаг в бездну». - Пацаны! – перед нами в ядовито-желтом фонарей пьяно покачивается наш «водила», долговязый Фара. Ему за двадцатник, и он Дед. Сегодня он поведет нас в бой. - Пацаны! – качается Фара все энергичнее, - седня - фартовый день. Седня мы идем мочить охамевших Жуков. Бейтесь, как черти, и мы сделаем всех… Фара презрительно плюет под ноги, выражая этим крайнюю степень презрения к нашим геополитическим противникам. Наш район называется Ломоноха – его главная улица зовется в честь Михайлы Ломоносова. Здесь находится несколько стратегически важных винных магазинов, качалка и два бара. Кроме того, к Ломонохе примыкает район Голливуд, где водятся самые красивые девчонки округи. Еще у нас свои Ямайка и Аляска, а на улице Привокзальной стоит огромный жилой дом Пентагон. Чем меньше город, тем больше он кичится. Когда-то жители Ломонохи были королями города. Вечером они могли безнаказанно гулять по всем районам, ходить на любые дискотеки – хочешь, в технарь на Коммуну, хочешь – в парк к Центровым, а хочешь – в городской ДК во владении жуков (ближайший микрорайон - Жуковка). Жуков еще называют «баги» – пустил кто-то подкованный в английском языке. Шло время, и Ломоноха обнаглела, обленилась и, как и любая большая империя, стала дряхлеть. Старые легендарные «водилы» Ломонохи отошли от дел, а новые, видно, не родились. И революция не заставила себя долго ждать. Жуковщина объединилась с центровыми, к ним, наконец, примкнула маленькая, но гордая улица Полевая. Ломоноху обложили с севера и юга, ломонох гоняли в центре, на Жуковщине, а улица Полевая заключила союз с Пентагоном и отрезала пути на вокзал. И вот мы сидим своими джинсовыми задами на холодных мраморных плитах памятника, а перед нами танцует Фара, стараясь пробудить в зашуганной Ломонохе былой боевой дух. Нас здесь около сотни, для многих эти Сборы – первые в жизни. Например, для меня, Димана с несклоняемой кличкой Ха, Валеры по кличке Павел (от фамилии Пашков) и длинного шепелявого Витьки Шифера (вторая кличка – Заратуштра – появилась, когда он пытался проповедовать нам учение Ницше). Мы уже выпили для храбрости, но сидим молча и настороженно. - Пацаны, орем еще для тех, кто не в курсах! – командует Фара. - Сбо-рры! – ревем мы. Сегодня мы идем отбивать у багов городской ДК. По данным нашей разведки, их там сейчас около пятидесяти. - Сеча будет жесткой, - вещает Фара, - но, главное, - не ссыте. Кого покалечат – в больницы будем ходить навещать! К нему подходит другой дед, и они начинают о чем-то негромко совещаться. Среди собравшихся по кругу гуляет бутылка «Пшеничной». Я глотаю «из горла» и передаю бутылку Ха. - По ходу, Фара ссыт больше всех, - негромко говорит мне Ха. Он обладает критическим мышлением, которого меня природа лишила начисто - зато у Ха этого добра на двоих. Я уверен, что скоро Диман станет великим журналистом. Мы все скоро станем великими – нам уже по пятнадцать лет. - Айда, пацаны! – командует Фара.Ночь вспарывает топот сотни молодых ног. Мы выдвигаемся. Мы идем по широкой пустой трассе в центр, не в ногу, но плечом к плечу. Мы непобедимы. У меня ползет холодок по спине и расправляются плечи. - Ло-мо-но-ха! – кричит Фара. - ЛО-МО-НО-ХА!!!- подхватываем мы. - В ритмичном выкрике и топоте боевой группы читается ее прародительская, животная основа, - то ли рассуждает, то ли цитирует кого-то Шифер, - через ритмический шум к воинам по бессознательному каналу приходит ощущение силы в единстве. А у их противников – сжимается очко. Умник хренов… - Так делают обезьяны в джунглях – ревут всем стадом для наведения ужаса на врага. Они круглый день орут там - вместо птиц, - продолжает Шифер, абсолютно не проникаясь кайфом текущего момента, - кстати, я слышал, жуки дерутся колами. Нам бы колы тоже не помешали… Честные Сборы давно стали мифом. Сейчас районы дерутся чем только можно и особенно – тем, чем нельзя. Кастеты, шипованные перчатки, колы – жерди от заборов – в дело идет все. О времена, о нравы… Вот только Фара то ли забыл, то ли вовсе не ведал о жуковских колах. Случайные прохожие жмутся к стенам низких домов. Ночной инстинкт боязни людей, собравшихся группой более трех человек, здесь работает безотказно.А вот и поворот к ДК. - Стой! – командует наш водила. Мы останавливаемся и топчемся на месте. Фара посылает одного из нас на разведку. Гонец возвращается моментально.- Они…это…уже там…, - бормочет он. - Пошли! – ревет Фара.Мы заворачиваем за угол. - Кабздец…, - выражает Валера по кличке Павел всеобщее мнение.За поворотом нас давно ждут. Жуки выстроились перед нами в стройную цепь. Здоровенные бойцы первой линии сжимают в руках колы. Увидев наши дрогнувшие ряды, баги мерно стучат своим оружием об асфальт. Грум-гррум-гррум. Мы с надеждой смотрим на водилу Ломонохи. Он молча переминается с ноги на ногу. Обезьяны каменных джунглей в растерянности. - Смятение войск в бою равносильно поражению, - хрипло бормочет хренов умник рядом со мной. - Эй, мудаки! – приветливо окликает нас водила жуков, небольшого роста крепыш с круглой головой. Фара молчит. Как и до нас, до него постепенно доходит, что Жуковщины здесь не пятьдесят человек, а раза в три больше. - Подстава… - шепчутся в рядах радом со мной. И в это время из темного бокового переулка в наш правый фланг с гиканьем и матами врезается жуковская засада. Они бьют на скорости, поэтому многие ломонохи падают на асфальт, у кого-то трещат куртки. Мне врезал кто-то слева – и тут же кто-то справа, а я лишь вяло и растерянно махнул рукой куда-то во тьму. Все смешалось. Передовая цепь жуков рванулась на нас в лобовую атаку. Фара побежал первым. Нырнул куда-то в темноту к городскому парку. За ним побежал арьегард Ломонохи, а потом и основные силы. Тех, кто пытался сопротивляться, валили с ног и добивали колами. - Держись, не падай! – крикнул мне Ха. У него по лбу из-под волос бежала струйка крови. Я повернулся к нему и тут же получил удар сзади вражеской штакетиной по голове, почуяв, что удар пришелся вскользь. - Валим отсюда! – заорал Ха, пытаясь освободиться от какого-то навалившегося бритого жирдяя. Я пнул того сзади между ног, и он, взвизгнув, осел. На мое ухо обрушился кулак, больше похожий на молот. Жук слева врезал по многострадальным почкам. Под градом ударов мы вырвались из общей свалки. - Где Шифер и Паша? – пробулькал я кровью на бегу.- Они раньше свалили, - ответил Ха, задыхаясь, - уходим огородами через роддом. По прямой бесполезно. - Держи тех двоих! – заорали нам в спину. Я оглянулся и тут же пожалел об этом. За нами топали ботинками штук двадцать багов. Если не больше. - Там узкая тропка, а все остальное перегорожено «колючкой», - объясняет мне Ха на бегу, - в темноте незаметно. Эти козлы там не разминутся. А ты беги за мной. «А если жуки обо всем в курсе?» - зловеще прыгало у меня в голове, когда мы нырнули в спасительную темноту у неосвещенного здания…Жуки были не в курсе. Через пару секунд за нами послышались стоны и горестный мат обманутых врагов. Шум погони утих. Мы выбежали на освещенную улицу Ломоносова и остановились отдышаться.Ха обернулся в сторону ДК, сложил руки у рта рупором и гаркнул: - Пошли в жопу! С вражеской стороны донеслись смертельные проклятия и сомнительные обещания вступить с нами в половую связь. Мы улыбаемся друг друг разбитыми ртами. В темноте кровь выглядит черной. - Это надо обмыть! – с чувством говорит Ха. Мы умываемся у уличной колонки и идем к круглосуточному окошку универсама за пивом. - И все равно, какой-то бред, - говорит Ха, усаживаясь на лавочке во дворе моего дома и делая долгожданный большой глоток холодного, - «Сборы», блин… туфта голимая. - Это оттого, что делать здесь больше нечего, - говорю я, - драки и дискотеки. Отучимся – пойдем работать. Отработаем свое - и умрем. Ха неопределенно хмыкает. - Ты когда-нибудь прислушивался, как в городском автобусе остановки объявляют? – спрашиваю я. – Первая остановка называется «Вокзал», потом – «Детский сад», дальше «Школа», «ПТУ», «Швейная фабрика». А две последние… - Да помню, - мрачно перебивает меня Ха, - «Больница», а потом – «Кладбище». - Во-во, - многозначительно говорю я. - А ты, случаем, не узнал того жирного, которому по яйцам дал? – вдруг спрашивает Ха. - Неа. Все бритые жирдяи сзади одинаковы. Наверно… - Это Виталик Чернышов. Помнишь, который до второго класса у нас в школе учился. Он стихотворение здоровское на 8 марта сочинил, перед классом его рассказывал, помнишь? Правда, я только теперь понимаю, что стихи талантливые. Во втором классе еще не втыкаешь в поэтическое творчество. - А-а, - говорю, - наконец-то ты въехал в поэзию второклассника. - Да пошел ты…Кстати, придумал, как Зойку Песенко поздравить… ну, и остальных тоже?- Я подумал, что Ха сейчас должен покраснеть в темноте. - Мы ж у нее с классом 8 марта отмечать будем. Вот черт, чуть не забыл, что завтра – женский день. Все дела, дела… - Можно взять по гитаре и чего-нибудь залабать, - предлагает Ха. - Заметано, - говорю я, и мы чокаемся зелеными бутылками. За женщин, не вставая. |
проголосовавшие
Александр Колесник |
всего выбрано: 20
вы видите 5 ...20 (2 страниц)
в прошлое
комментарии к тексту:
всего выбрано: 20
вы видите 5 ...20 (2 страниц)
в прошлое