Литература

Рыжий

«Расизм недостоин белого человека»

( из школьного сочинения о толерантности)

Рыжий ненавидел житейскую мудрость, предпочитая быть самостоятельным дураком.

Больше всего бесил его трюизм «в семье не без урода». Семья Рыжего, по его мнению, была яркой иллюстрацией к этому слитку народной мудрости. Уродом он втайне считал себя – Ивана Талиб-оглы Абдулгамидова.

- Прикинь, Буба, это ваще труба – мать у меня русская, а отец – самый настоящий хач, - рассказывал под задушевную вечернюю сигаретку во дворе общаги Рыжий другу. - Ненавижу. Я от них в город из области и слинял. Мне ваще-то универ на хрен не нужен, просто появился шанс свалить от предков – я и свалил.

- Ну и что, что хач, - возражал Буба и философствовал, - хач хачу рознь. Везде хорошие люди есть. И плохие.

- Да ты не жил с ними никогда! Когда родственники отца из какого-нить аула к нам в гости приезжают – хоть вешайся, реально. Все пузатые, друг перед другом понты кидают, цепур золотых на себя понавешают – и ходят по хате распальцованные, хоть дверные косяки прорубай. Привыкли у себя в горах орать – и здесь орут, между собой по-своему говорят, а по-русски только матерятся. У меня что отец, что дядька – чуть что не так, сразу кулаком в табло. А когда бухают со своими, с понтом мне бабло швыряют (Рыжий скривился и изобразил): Э, арэ, завяжи мнэ ботынки за сто баксов! Э, арэ, падкуры мнэ сыгарэту за пятсот рублэй! Э, арэ…тьфу бля…

- Так ты, получается, тоже ведь хачик – только наполовину.

- Ну, получается. На худшую половину. Русский я, мне ихняя культура, ислам и прочая дребедень на хрен не нужны, понимаешь? Воротит меня от них – а батя мне в паспорте прописывает, что я – Талиб-оглы! И еще…

- Что?

- Женить меня батя собрался. Знаешь, как это у них делается? Невесту отец своему сыну сам подбирает – молодого никто ни о чем не спрашивает. Нравится-не нравится – спи, моя красавица… ну и подобрал мне… Буба, видел бы ты эту жабу… Зато ее папа моего отца кореш и это самое… компаньон.

- А ты чего?

- А кто меня спрашивал? Мама как женщина в этом деле голоса не имеет. Но она все поняла – езжай, говорит, в университет поступать, подождем с женитьбой. Сама, короче, меня от греха подальше спровадила. Правда, батя долго возмущался, но здесь уже я его спрашивать не стал – слинял по-тихому и все.

- Если честно, внешне ты не особенно этот…

- Я, слава яйцам, в маму пошел.

Рыжий умолк, ощутив неприятную двусмысленность фразы.

- Хачье поганое! – заорал он с досады и ахнул пустой бутылкой о кирпичную стену гаража по соседству.

- Слышь, ты рот закрой свой, - услышали друзья речь с характерным акцентом.

Сзади к ним подошли четверо в спортивных костюмах – студенты из Чечни, они жили в той же общаге, что и Рыжий с Бубой. По вечерам чеченцы гоняли в футбол на местной спортплощадке, а после игры собирались мрачной кучкой у входа в общежитие. С русскими студентами они не водились, поглядывая на них то ли равнодушно, то ли со скрытым презрением.

Рыжий было умолк (большая часть победителей боксерского чемпионата вузов происходила с Кавказа), но увидел, что четверка презрительно посмеивается, поглядывая на его огненную шевелюру.

- Чо, смелые, да?

- Э, слышь…

- ЧО, СМЕЛЫЕ, ДА?! – хрипло заорал Рыжий, вскочив, - да вы всегда кучей своей храбрые, а по одиночке – ссыте!! Чо, давай, налетай!! Четверо на одного, давай!!!

Перепуганный Буба все же нашел в себе силы отметить, что полукавказец Рыжий со своим хаером в эту минуту больше походил берсерка-скандинава.

На Ваню бросились двое, но старший компании остановил их одним жестом.

- Если ТЫ такой смелый, - сказал старший, - завтра, вот за этими гаражами, в час дня встречаемся.

- Заметано! Один на один!

- Один на один…

**

- Ну что, покурили? Пошли.

Рыжий закурил третью подряд сигарету и вышел из своего блока. За ним идут Буба и товарищи, всего человек пятнадцать.

- Я всех наших оповестил – остальные у входа в общагу ждут, - тараторит Буба, - кто-то из наших еще местным пацанам, футбольным хулиганам позвонил. Обещали подъехать.

- Ништяк, - цедит Рыжий, шевеля зажатой в зубах сигаретой.

На улице их ждет еще один отряд: весть о конфликте быстро облетела все три корпуса общаги.

К гаражам уже движется небольшая армия.

- Эй, парни! – обернувшись, Рыжий видит три рослые фигуры в спортивном.

- Давай к нам! – Буба машет рукой и вполголоса поясняет, - вот эти парни из футбольного моба. Говорят, бойцы что надо.

Бойцы приехали, что драться и побеждать: удобные костюмы, легкая обувь. У одного из них куртку изнутри оттягивает некий тяжелый предмет. Парень перехватывает взгляд Рыжего и усмехается. Медленным жестом стриптизера распускает молнию куртки. Из-под полы выглянул кусок арматуры, перемотанный синей изолентой.

Рыжий выставляет большой палец. Бритый боец радушно выбрасывает руку в нацистском приветствии.

- Куда идти? – спрашивает он, когда пятерка приблизилась.

- Ща налево, за гаражи! – суетится Буба.

Они миновали спортплощадку, свернули за пованивающие гаражные спины.

Чеченцы уже на месте. Их человек семь – увидев маленькую армию, они начинают переминаться с ноги на ногу. Такой сплоченности они явно не ожидали.

- Все нормально, один на один, - хрипло бросает им Рыжий, и старший из чеченской компании сбрасывает куртку, выходит на заросший зеленый пятачок. Рыжий следует за ним.

Упитанный противник лениво разминает плечи и потирает подбородок в густой черной щетине.

- Весовая категория не на нашей стороне, - бормочет Буба, но на него шикают.

- Ну чо вы сиськи мнете, бейтесь, чуханы! – говорит старший хулиган, заложив руки в передние карманы светло-голубых джинсов.

Чеченец усмехается и не спеша направляется к застывшему на месте Рыжему.

- Давай, Казбек! – поддерживают кавказские друзья.

Противоположная сторона притихла – чем ближе подходил Казбек к своему щуплому противнику, тем выпуклее проступали перспективы чеченской победы.

Но кто знает, на что способны рыжие - когда разжимаются пружины, что в них загоняют в детсаде, дворе, школе. Не дай вам Бог обидеть рыжего! Особенно если рыжий всю юность посещал секцию по греко-римской борьбе и выигрывал местные чемпионаты.

Поэтому когда голова Казбека в первый раз глухо ударилась о железо гаражной стенки, никто ничего не понял. Потом замелькали веснушчатые кулаки, а изумленное лицо противника залила первая кровь. Рыжий оседлал рухнувшего противника и принялся всаживать удары ему в голову, пока тот не затих.

- Вот так вот… - сказал, задыхаясь, Рыжий, поднялся с травы, сплюнул кровью – пару скользящих в зубы он все же пропустил. Чеченцы бросились к неподвижному товарищу. Один из них обернулся к Рыжему и его компании, что-то прокричал.

- Заткни хлебало, все по честнаку, - ответил предводитель футбольных хулиганов, - пошли, братва, обмоем это дело…С арийским приветом, чачи! До новых встреч!

**

Через неделю в дверь блока, где проживали Рыжий с Бубой, постучали.

- Открыто! – крикнул Рыжий, величаво страдая от похмелья на кровати. Буба с утра уехал сдавать экзамен.

В комнату молча ворвались Казбек с земляками. Иван даже не успел вскочить – в лицо влетел железный хвост тяжелой цепи.

- Э, вы что…вы… - Рыжего сдернули с кровати, опрокинули на пол и принялись пинать ногами в тупых лакированных туфлях.

- Буба!!! – крикнул Рыжий, закашлялся кровью, а потом кто-то выключил свет.

**

- Ох, братан…, - вырвалось у Бубы, когда он увидел спускающегося с больничных ступеней Рыжего, - ты как этот…мумия.

Ванина голова была так щедро обмотана бинтами, что наружу смотрели лишь глаза и рот.

- Швы накладывали?

Рыжий кивнул.

- Как самочуха-то?

- Ништ, - глухо сказал Рыжий.

- Я те вот апельсинов всяких принес. Ну, сока там и прочих ништяков. Пацаны специально скидывались. Ты теперь на всю общагу прославился.

Ваня хмыкнул.

- Слушай, у меня новость дерьмовая… В общем, коменда когда узнала, что ты с чехами махался, тебя выселить решила…

- Что?

- Дак она сама из Чечни. Не знал, что ли? Выселяют тебя, братуха, из общаги. За разжигание межнациональной розни. Но ты не переживай…Не, Рыжий, не парься – помнишь, пацаны тогда на стрелку с чехами приезжали? Они сказали, что с хатой тебе помогут на первое время. У них конспиративная хата есть, на канале Грибоедова. Вот выпишут тебя, вместе туда съездим. Все это чехам просто так с рук не сойдет. Ерш так и сказал. Ерш у них там главный. Про белые патрули что-нить слышал? Которые нерусских в городе мочат? Ну, вот он в теме. Короче, поправляйся скорее, братуха! Нас ждут великие дела! Ну давай, я побежал. От пацанов привет.

Рыжий слабо махнул ему на прощание перебинтованной рукой и тоскливо посмотрел на серое здание больницы.

**

- Хайль! – у выхода Рыжего встречала бритая компания.

- Ну что, выздоровел, братуха? – скалился Буба, гарцуя перед товарищем в новеньких «гриндерах».

- Здорово, герой! – крепко пожал руку предводитель - невысокий плотный парень. – Ерш. А это мои близкие: Руль и Деловой. Ну чо уставились, комрады, жмите руку истинному арийцу.

Хотя не – ты рыжий…Кельтом будешь.

Комрады обменялись рукопожатием.

- Пошли, покажем тебе твою новую хазу!

- А я там никого это самое…не напрягу?

- Не парься, коммуналка расселенная, у нас там типа штаба. Наша банда там раз в неделю собирается, газету свою делаем, пьем, славянских девок щупаем, ну и все в таком духе.

Компания нырнула в метро. Расталкивая плечами настороженных обывателей, парни погрузились в электричку.

- Кельт, нам до канала Грибоедова! – крикнул Ерш.

**

Просторная комната с высоким лепным потолком и замурованным камином в углу была обклеена немецкими плакатами – копиями гитлеровских листовок времен войны. В одном углу приткнулся старый телевизор, в другом – компьютер, принтер и сканер.

Рыжий тайком взглянул на себя в лицо старого зеркала, сверяя мужественность своих скул со скулами нарисованного арийца в стильной фашистской форме.

- Круто! – с чувством сказал Рыжий, оглядывая свое новое жилище.

- Я знал, что тебе понравится! – крикнул Ерш и зазвенел бутылками в холодильнике. – Предлагаю отметить новоселье как следует. Кстати, завтра на капище наши славяне будут 9 мая отмечать. Мы тоже подтянемся. Тебя туда твой кореш отведет, он уже знает. Буба! Сгоняй-ка в лабаз еще за ящиком пивца.

Буба заторопился в прихожую. Хлопнула дверь.

**

- Комрады! В наши славные ряды вступил новый достойный боец! – покачивался с бутылкой в руке Ерш. – Посмотрите на эти шрамы на храбром кельтском табле! Подобно спартанцу Леониду, этот кекс противостоял банде вооруженных оккупантов, и дух его не сломлен! Слава! Зиг хайль!

- Зиг хайль! – выбрасывали в воздух руки комрады.

- Смерть! – орал пьяный от пива и славы Рыжий и бил кружкой в бокалы новых товарищей, обливаясь пеной. – Кил эм ол!!

- КИЛ ЭМ ОЛ!!! – скандировали комрады.

- Держи презент! – Ерш протянул ему новенькую бритвенную машинку. – Тебя торжественно забривают в армию национального фронта!

Братва быстро организовала парикмахерский табурет, под который постелили газеты.

Машинка заурчала, посыпались рыжие пряди.

- А теперь – дискотека! – Деловой наколдовал что-то у музыкального центра. Колонки взорвались главной темой из саундтрека «Ромпер-Стомпера».

Рыжий глотнул пива и прыгнул в потную кучу полуголую танцоров.

**

- Слава роду, смерть уроду!

Люди на холме неподалеку от новостроек выбрасывали в небо сжатые кулаки. Рыжий уставился на столб, выкрашенный темно-красной краской, у которого сошлись в театральном поединке парни в самодельных кольчугах.

- Это что?

- Это языческое капище. А столб – статуя Перуна. Вон, видишь здорового мужика в расшитой рубахе?

- Они все здесь здоровые. И в рубахах.

- Да вон, бородатый в красном плаще…Это Верховный жрец.

- Время!- вдруг крикнул жрец, обратясь с вершины холма к новостройкам.

- Время! – повернулся он к ним спиной и загудел в охотничий рог.

- А кто эти толкинутые педики в шлемах? У столба? – спросил Рыжий.

- Ну это типа воины. Они сражаются за право принести священную требу Перуну.

- А где треба?

- Вон, котел, видишь, на треножнике стоит?

Один из толкинутых вдруг растянулся на земле, а второй провел по его горлу тупой железкой своего меча. Люди на холме приветственно загалдели.

- Во славу родичей наших в сей светлый день приносим требу богу нашему Перуну, - объявил жрец, - пали предки наши 9 мая, в день когда много веков назад царь рода славян Словен соединил все края словенские от Архангельска до Белграда, основав первое государство Северной Европы.

- Слышь, чо он несет? – толкнул Рыжий Бубу, но тот отпихнулся:

- Заткнись и слушай. Он стучит молотом во врата сердец.

- Чо?

- Белые предки наши сошлись в неправедной войне и бились люто, много жизней загубив. А виноваты в распре не они были! – жрец возвысил голос. – Нечего белым людям меж собой враждовать и делить им нечего! Повинны в сечах многих колдуны были черные, смешанная кровь: Сталин и Гитлер…

- Потому собрались мы здесь, на этом священном холме, чтобы почтить память праотцов наших. Слава роду – сметь уроду! – выбросил вверх кулак жрец.

- СЛАВА РОДУ, СМЕРТЬ УРОДУ! – подхватила толпа.

- За мной, братья! – сказал жрец и снова продудел в рог, спускаясь с холма.

Толпа переместилась к другой площадке, обозначенной несколькими бревнами, лежащими на земле. Рыжий с Бубой остались на холме.

- А что там за камень лежит?

- Ну типа ритуальный. Видишь, венок на нем сверху? Сейчас надо коснуться его правой рукой и сказать «Помню».

- Что – «помню»?

- Все.

- Слушай, откуда ты все это знаешь?

- А я со жрецом разговаривал. Интересный мужик. Он жрец уже в котором поколении. Все эти обряды и былины у них от отца к сыну передаются. Еще с тех времен.

- Буба, ты…скажи, ты правда во все это веришь?

- А во что мне еще верить, Рыжий? – Буба подошел к деревянному Перуну и коснулся рукой бороды идола. – Меня задолбало жить просто так. И почему мне не верить в то, что моим предком была не обезьяна, не голый лох без ребра – а охуительный ариец из Арктогеи? Меня прет это, Рыжий, врубаешься? Меня прет.

- А теперь гонцов пошлем с венком этим, чтоб возложил он память нашу к стопам тех, кто голову за свой род сложил, на Площадь Победы, - объявил жрец. – ну а мы во славу Перуна и предков игрища затеем, пусть молодые нас ратными забавами потешат.

- Пошли поприкалываемся! – потянул за рукав Рыжего Буба. – Сейчас типа «стенка на стенку» будет!

Майское солнце припекало. Некоторые парни стянули футболки. С их тел на Рыжего глянули орлы и жирные свастики.

- По команде «Коловрат» бойцы сходятся, - предупредил невысокий угрюмый парень и махнул подобием алебарды в своей руке. – Коловрат!

С веселым ревом молодняк бросился на сшибку. Рыжий тут же получил от кого-то по носу.

- А что, весело! – крикнул он Бубе и со смехом повис на каком-то двухметровом увальне.

**

- РА-СИ-Я! РА-СИ-Я!! – кричали Ерш, Буба, Рыжий и комрады, гуляя по перекрытому в честь Дня Победы Невскому.

Под ногами звенели пустые пивные бутылки. Ветер носил по асфальту мятые пластиковые стаканчики. Группа подростков в балахонах с группой «Кино» горланила песни своего кумира. Мимо пронеслась стайка студентов на роликах.

- Молодой человек! – Рыжего кто-то взял под руку. Ваня оглянулся на старика и задержался взглядом на вспыхнувшем золоте его наград.

- Молодой человек! – прошамкал старик. – Вот я – до Берлина дошел…А мне сегодня – за весь день ни один человек. Ни один человек здесь – ни слова не сказал. Ладно уж цветы… Просто - музыка. Парад. Речи. Но ни один…

- Проходи, старый, проходи, - подтолкнул Ерш дедушку, - не надо нам на уши садиться.

Старик молча ускорил шаг.

- Позаливают глаза под вечер… - хмуро сказал Ерш и цыкнул слюной под ноги.

- Он прав, - тихо сказал Рыжий.

- Короче, идейный ты наш, - Ерш вытащил из кармана новую банку пива, - на дело сегодня пойдешь? Как договаривались. Мочканем китаезу в честь Дня Победы, а? Ну, возле того ихнего ресторана, помнишь, я рассказывал?

- А чего именно китаезу?

- Чтоб знал, - сказал Ерш.

Комрады засмеялись.

**

- Вот он, падаль, - прошептал Ерш, - один.

Худая фигурка торопилась. Ей было не по себе в темном аппендиксе переулка.

- Ату его! – крикнул Ерш и первым рванул из-за угла. Бойцы двинули за ним.

Китаец остановился. Вместо бегства он вытянул руки по швам и не отрываясь смотрел на бегущую стаю. Расстояние между маленьким человеком и грохочущей «гриндерами» пятеркой стремительно таяло. Китаец не шевелился.

- На! – рявкнул Ерш, с налету ткнув кулаком в растерянное лицо.

Китаец охнул и опрокинулся на спину. Блестящие ботинки замолотили по скрюченному телу.

- Пацаны, дайте я въебу, пацаны, - суетился Буба у сосредоточенных спин товарищей. Ему было не подступиться к жертве.

- Харэ! – скомандовал Ерш и растолкал от китайца комрадов. – Все, я сказал!

Парни нехотя повиновались. Ерш склонился над лежащим человеком.

- Очнись, пиздоглазый.

Человек взвизгнул и что-то залопотал сквозь слезы, судорожно прикрывая лицо окровавленными грязными пальцами.

Ерш схватил его за воротник и рывком поднял на ноги. Колени китайца подломились.

- Встать, когда с тобой говорит русский рабочий! – Ерш как следует встряхнул дрожащее тело. – Убери руки от своей хари! Смотри мне в глаза! Смотри в глаза, сука!

Китаец подчинился. Свет дальнего фонаря упал на его затекшее бурым лицо, и Рыжий похолодел.

- Теперь ты понял? Ты понял, кто мы? И кто ты? Уебывай к себе, рожай своих маленьких пиздоглазых уебков. Но не в моей стране, понял? – говорил Ерш. –И своим землякам это передай! Понял?

Тот быстро закивал.

- Атпу…атпустите…

- Думаешь, тебе просто так дадут отсюда уйти? А? – Ерш рассмеялся и посмотрел на комрадов. – Мы дадим ему отсюда уйти?

- Пускай меня сначала в жопу поцелует, - процедил Деловой.

- А чо, идея, комрады! – Ерш еще раз встряхнул свою жертву. – Ты по-русски шаришь, нет? Короче – кисс хис эсс. И можешь валить. Гоу, короче. Кисс эсс – энд фридом!

Китаец замотал головой. Его широкое лицо сморщилось. Он протянул руки к Деловому и упал на колени.

- Он умоляет удостоиться этой великой чести! – заржал Буба и заглянул в глаза Ершу.

Китаец по очереди посмотрел на каждого из пятерки. Его взгляд задержался на лице Рыжего. И тут же уткнулся в асфальт.

- Пацаны! – Рыжий сделал шаг вперед. – Пусть он это самое…валит.

- Чего?

- Не китаец он. Японец. Рю. Я его по общаге еще знаю. Буба, помнишь его – это же кореш Давэя, сокурсника нашего. Помнишь, бухали с ним. Он еще нам японский хэви-метал ставил, угорали все с него…

- Вы чо, с желтыми корешитесь? – Ерша передернуло.

- Да мне насрать, кто он! – крикнул Буба и оглянулся на стаю товарищей.

- Ты дурак, что ли? Рю нормальный чел! Помнишь, как он…

- Заткни хлебало!

- Сам заткни! – Рыжий выпихнул Рю из хватки Ерша. – Пусть валит. Он мой товарищ.

- Канай отсюда, Рю. Канай, я сказал! – прикрикнул Рыжий, и японец попятился, а потом повернулся к комрадам спиной и побежал, нелепо размахивая руками.

Ерш проводил его глазами. Повернулся к парням.

- Сваливать надо. По старой схеме. Этот мудила щас ментам стуканет.

- Не стуканет… - подал голос Рыжий.

- Завтра поговорим, - сказал Ерш, - все, валим. Встречаемся завтра на хате в четыре.

**

Рыжему все стало ясно, как только он открыл дверь. Лица товарищей были хмурыми.

- Чаю поставь, - буркнул Ерш, снимая ботинки.

- Да я сам, в общем-то, сваливать отсюда хотел, - сказал Рыжий.

- Не будь слабаком, братан! – ткнул его в бок кулаком Буба.

- Да пошел ты…

- Чо ты ерепенишься? Ну ладно, дал слабину разок. С кем не бывает…

- Я ухожу, - Рыжий набросил куртку и подхватил заранее собранную сумку, - я просто вас ждал, чтобы ключи от хаты отдать.

- И куда ты пойдешь, зайчик?

- Тебя не спросил… - Рыжий подошел к двери, но Буба преградил ему путь, - отойди.

- Пацаны, а вы знаете, кто наш комрад по национальности?

- В смысле? – заинтересовался Ерш.

- Заткнись, - быстро глянул Рыжий на товарища.

- Мама-то у него русская, а вот папа…

Буба наслаждался вниманием окружающих.

- Заткнись, мудила!

- Хачик у него папа. Самый настоящий хач.

- У, братишка..., - комрады обступили Рыжего.

- А вы тут все истинные арийцы, что ли собрались? – крикнул он. – Да какие вы на хрен арийцы, когда в нас кого только не наме…

- Вражий лазутчик, значит? – перебил Ерш, не отрывая взгляда от Рыжего. – Что, скоро нам твоих носатых родственников ждать? Заложил, падла, признавайся!!!

Рыжего скрутили в момент. Бросили на пол.

- Маркер принеси! – рявкнул Ерш Бубе. Тот метнулся к полкам и тут же вернулся с синим фломастером.

- Держите ему руки! И голову! Голову держите!

Рыжий молча отбивался, но борьба была недолгой.

Когда Ерш закончил свое творчество, комрады заржали. На лбу Рыжего были выведены крупные буквы – ХАЧ.

- Выкидывайте его отсюда. Пусть валит к своей родне. Сдаст – не сдаст, неважно. Мы отсюда сваливаем. Пшел вон, пес!

Рыжего спустили с лестницы. Вслед полетела сумка. Когда хлопнула дверь квартиры, Рыжий шмыгнул носом, покопался в сумке. Нашел бейсболку и натянул козырек по самые брови. Вышел на улицу. И побрел куда-то неспешной походкой бездомного человека.

Пару раз он останавливался у мостов через Грибоедова, подходил к воде и тщательно тер намоченным рукавом свой лоб. Потом курил, долго глядя в темную воду. Когда сгустились сумерки, Рыжий наткнулся на какой-то бар. «Тишина» - прочитал он вывеску.За окном светилауютная лампа в зеленом абажуре. И что-то в ее свете заставило заныть сердце.

Подсчитал деньги. Подумал и переступил порог заведения.

- У нас все бесплатно, - улыбнулся бармен, глядя на мятые купюры в протянутой руке Рыжего.

- В смысле?

- Все бесплатно. Мы благотворительная организация. Ты можешь взять себе чай, кофе и печенья сколько хочешь. Спиртного мы не держим.

Бармен снова улыбнулся. Рыжий застыл, пытаясь переварить информацию.

- Я вижу, тебе плохо, - сказал бармен, подавая ему стакан с чаем и блюдце печенья, - возможно, тебе некуда пойти.

- А…, - Рыжий запнулся, - а вы откуда знаете?

- Люди могут читать мысли друг друга. Просто, как правило, у них нет на это ни времени, ни желания. Слышал, что 90% людей, пробуя новую шариковую ручку, первым делом пишут свое имя?

- Н-нет, но можно догадаться.

- Так вот, залог настоящих трепетных отношений между людьми – это любовь к себе в друг друге. Христос просто недоформулировал свое правило любви.

- И вы решили это сделать за него?

- Не я лично. Наш Учитель. И мы…

Рыжий оглянулся. Неожиданно наступила тишина, и все, кто был за столиками, посмотрели на него. Они приветливо улыбались – все как один. К Рыжему подошла черноглазая девушка с длинными распущенными волосами.

- Я люблю тебя, - сказала она и поцеловала Рыжего в синие подтеки под козырьком.

Рыжий усмехнулся, опустился на стул, снял бейсболку, снова надел, закрыл глаза руками и вдруг затрясся от тихого плача. Люди вставали из-за столиков, подходили к нему и ласково прикасались руками к его плечам.

- Ты можешь быть с нами. Ты будешь одним из нас. Мы расскажем тебе о настоящем Боге и будем любить тебя вечно, - шептала девушка на ухо Рыжему и обнимала его шею бледной холодной рукой.