Литература

Шел снег.

Такой вечер может подарить что угодно, от тяжких телесных до неожиданной встречи, о которой перестал уже мечтать. В воздухе кружились снежинки - их хорошо было видно в свете фонаря. Они танцевали непонятный, незнакомый никому, кроме них самих, чудной, но красивый танец. Чтобы потом осесть на чьих-то ресницах, оплавиться, и стечь чем-то, так похожим на слезу.

***

Музыка глушит, раздражает, но все-таки хоть немного помогает отвлечься. Болит голова. Опять накурено так, что нечем дышать. Вентиляция почти не работает, а может, просто место попалось неудобное. Единственный выход - побыстрее напиться или чаще курить самому, так кажется, что не ощущаешь чужой табачный дым. Он растер руками виски. Блэк-джек, покер, рулетка, флеш-рояли, мигающие огоньки игровых автоматов, пасть купюроприемника, бесплатные сигареты и звон жетонов. Красное, черное, дюжины. И, вновь, в конце - зеро. Все повторяется. Очередной виток ржавой, остоебевшей донельзя спирали. Привычная злость на самого себя и пустота, как в голове, так и в кармане.

Сколько времени? Вообще день сейчас или ночь? Хуй его знает. Да и не все ли равно. Интересно, почему в казино никогда не бывает окон и часов? Да именно потому, что единственный гость, которого тут не ждут - это время. О нем вспоминают лишь когда в карманах сквозняком проносится ветер. И в голове кружится всего лишь одна мысль "Упустил. Проебал. Не может быть. Ведь должно было."

Ни хуя тебе не должно. Фортуна, лживая старуха, одалживает фарт на несколько минут, чтобы потом забрать у тебя дни и годы.

А позади четко бьется шарик о колесо рулетки и каждый удар отзывается уколом в сердечную мышцу.

Двадцать. Сейчас будет двадцать, черное.

- Один, красное - объявляет крупье и разбрасывает по полю проигравшие фишки, чтобы потом смести в кучу чье-то очередное желание получить весь мир за ломаный грош.

Почти угадал. Рядом. Интересно, правда ли, что сумма чисел на рулетке равна 666?

Хотя, какая к бесу разница. Последняя мысль печально отворачивается и съебывает, и остается лишь разочарование новым, еще даже не наступившим днем. Домой, в пустую квартиру, не хочется. Да и вообще никуда не хочется. Охота сидеть, никуда не торопиться, пускать колечки дыма, загасить сигарету в пепельнице, отхлебнуть водки, тут же закурить новую и так до бесконечности. Когда во рту сухо от выкуренных за день сигарет, первый глоток кажется сладким на вкус, и если не запить, то можно ощутить, как тяжелый комок, проваливаясь, приятно обжигает пищевод и усталая горечь никотина во рту постепенно растворяется. Потом можно глотнуть кофе. Только вот денег уже нет. Ни на водку, ни на сигареты, ни на кофе.

Остается шляться по пустым улицам. Завидовать тем, кто встречает наступающий день в равнодушном спокойствии и уверенности в себе. У них нет желания получить все или ничего. Поиграть с жизнью в игру "пан или пропал". Живут и изо дня в день копят деньги на машину и радуются прибавке к зарплате. Им не о чем сожалеть. Но и вспомнить им тоже нечего. От жалости к себе охота взвыть.

Знакомый двор. Знакомый красный проржавевший гриб над песочницей. Хочется остаться именно здесь. Просто посидеть и понаблюдать со стороны, за той черной дырой, за которой мог бы остаться, но не сумел.

- Привет. Ждешь кого-нибудь?

Сердце мягко вздыхает, немного подумав, раскачивается и начинает гулко биться о ребра, пробуя выбраться наружу. Тук. Тук. Тук. С каждым разом все сильнее и все больнее.

Она совсем не изменилась. Да и времени-то прошло не так много. Та же улыбка, те же глаза, в которых когда-то так любил растворяться, даже тот же самый цвет волос и губной помады. Голову заполняет пустота, судорогой сводит горло и начинает звенеть в ушах. Рука сама механически тушит окурок прямо о скамейку. Такое состояние похоже на внезапный подлый удар поддых.

- Нет.

- Врешь.

- Ну да.

- И зачем ты здесь? Если мы все решили?

Она ушла четыре месяца назад. Когда в очередной раз прождала его всю ночь, звоня на отключенный мобильник, а с утра собрала вещи и ушла, променяв жизнь, полную разочарования, слез, истерик и животной страсти на спокойную меланхолию одиночества. А он неделю изучал хлопья извести на потолке, молча сжимая в руках телефон.

"Если она вернется - все будет по-другому" - думал он.

"Вернется - все будет по-другому."

"Все будет по-другому."

"По-другому."

"Будет"

Да нет, конечно, так и не вернулась. "По-другому" не получилось.

Просто теперь ничто больше не держало и игра с удовольствием жрала его, заполнив ноющую пустоту внутри. Да и просто заменив ему все. Удача, улыбаясь, пару раз позволила сорвать "куш" и казалось, вот оно, наконец-то, пора остановиться и завязать. Но коктейль эмоций был слишком силен и приятен на вкус, а привыкание почти мгновенным. О том, что дальше старая блядь стала подмешивать в него новых непонятных друзей, дешевый алкоголь и бешеные долги, он старался не думать.

***

Немногие кафе в утренний час рады своим посетителям. У стойки зевающая официантка хлопала пастью и пыталась пристроить дольки целлюлитных апельсинов так, что бы это выглядело побогаче. Ей не было дела до парочки, которым вдруг приспичило попить кофе не дома, а в задрипанном кафе, больше походившем на столовую.

- Уверен, что ты хочешь?

- Да.

- Ты обещал и раньше.

- В последний раз. Ты же знаешь, что я тебя люблю.

- Знаю. Но ты же не сможешь остановиться.

- Смогу. Я знаю, что единственное, что осталось у меня в этой жизни - это ты.

- Да, потому, что остальное ты проиграл.

- Так ты согласна?

Она молча смотрела ему в глаза. А у него внутри начал отсчет ржавый таймер, отсчитывая мгновения. Десять тысяч лет, одиннадцать тысяч лет, двенадцать тысяч лет, тринадцать...

- Хорошо. Расплатись пока, пожалуйста, я отлучусь на минуту.

- Конечно.

Она взяла сумочку, протянула ему кошелек и, не торопясь, поднялась.

Это было началом их может и скучной, но такой приятной и новой жизни. Он же действительно так устал. А ведь когда-то просто жил тем, что хотел сделать для нее что-то приятное. Тогда его фантазия и умение делать сюрпризы неизменно заставляли ее улыбаться и в улыбке ее было все: и жизнь, и свет, и тихая осенняя грусть. Думал он ровно минуту. Потом встал, рывком сдернул с вешалки куртку и быстрым шагом прошел к выходу. Поймал такси, и через уже через несколько минут смотрел на мерцание неона. "Вулкан". А в воздухе танцевали и танцевали снежинки, падая на чужие спины, из последних сил стучась в холодные стекла, неслышно крича от боли и растворяясь в грязных лужах.

Шел снег.