Литература

Боль всегда с ним. Много лет. Вечно. Боль утраты.

Годы назад зарево вспыхнуло далеко за горизонтом и раскаты взрыва обрушились на изумленных людей. В небе сапфирового вечера атомно воссиял желто-серый гриб, опоясанный грязно-красными лампасами ломаных молний…

Он был в тот день далеко в горах. Но и там яркий гость страха прекрасно озарил мир вокруг. Увидев чудо смерти, он оступился и куда-то упал. Глубоко, вроде бы в снег.

Пробуждение под метровым слоем спекшегося наста не было легким. Но выбрался. И увидел всенебесную радугу небес последней войны человечества. Того человечества, которого больше никогда не будет. Такого человечества, каким оно уже не станет. Будет другим, если выстоит. Началось и закончилось самое короткое непонимание между странами.

Шатаясь, он добрел до города и никого не увидел. Нет, бомба была не атомная. Из тех, что уничтожают только живое. Новейшая… Взрыв в пригороде сделал свое дело. На стене одного из домов краснеет силуэт человека, простершего руки в попытке улететь от чего-то…Как фотография. Кумачовая тень долгие годы станет теперь парить в кирпичном небе. Пепел ее хозяина давно рассеян ветром, но рукокрылая душа цвета крови осталась запоздалым предупреждением.

Жена, дети – все погибли. Он сел на камень дорожного бордюра и заплакал. Цветомузыкой ему служило небо…

Многократная боль. Страшная боль. Слабая боль. Боль тела.

Неизвестное излучение изменило его. Некому ныне стало искать и изучать побочные эффекты в первый и последний раз испытанного оружия. Он лежал в ворохе сена посреди одной из комнат пустого деревенского дома. И корчился от боли. Организм мог сдаться, но отчаянно боролся. И победил.

Видеть в темноте кошачьим глазом. Чувствовать магнитное поле планеты, словно птица. Что в том хорошего? Но и ничего страшного. Он остался человеком. Жуткий изумрудный оттенок кожи не имел значения. Главное – внутри…

Боль, как часть жизни. Видеть боль других выживших. Сочувствовать им. В то время некому было разделить с ним боль памяти. Спазмы одиночества.

Сознавание – один. Везде – один. Память свирепо грызла образами семьи, друзей, неба того цвета, название которого позабылось. Лишь кутаться в теплые одеяла и терпеть, до излома зубовного терпеть.

Один… Не хотелось верить в такое. Все чаще думалось - побывать за теми самыми горами? Холод, голод и пепел со снежного неба долго пугали – не пройдешь. Но одиночество… Он был, есть и будет человеком, чтобы ни случилось. Однажды сумраком, не тьмой, отправился искать таких же одиноких. Нашел. И больше не был один.

Повеяло забытым теплом. Новая семья… Вместе всегда легче. Мы все переживем!