Литература

- Ну, ты где?!

- Мы застряли, не знаю. Через полчаса, наверное, подъеду. Ты сейчас в «Ростиксе»?

- Времени уже сколько!

- А это я виноват?! Я в пробке, чего ты хочешь?

Выругавшись, я запихнула телефон в карман джинсов, сняла куртку и кинула на свободный стул. Вроде как пометила – животные делают это иначе, и их метод работает лучше. Полчаса ожидания грозили превратиться в час.

Кассир сиял бестолковой улыбкой, словно Иисус, раздающий израильским детям гуманитарную рыбу.

- Свободная касса! Кушать здесь будете?

- Угу. Мороженое с шоколадом, пожалуйста. Колу, самую большую.

- Самую большую?

- Да, - я облокотилась на прилавок, мальчик расплылся зеленоватыми пятнами по внутренней стороне век, исполнительно забегал от прилавка к серебристым автоматам. Мороженое давилось нехотя, мальчик колдовал над внутренностями автомата, лил вручную шоколад, скупо отмеряя количество.

- Мороженое, большая кола, - неодобрительно, точно укоряя леди за аппетит, сообщил кассир и сунул поднос куда-то в мою сторону.

- Спасибо.

(Тебе какое дело? Мне без сахара хуево жить!)

Придерживая колу рукой, я пробралась к своему столику.

Разумеется, на куртку попросту не обратили внимания – там, повернувшись спиной, уже расположился кто-то неприятный и скособоченный. Я прошипела «мудак» и беспомощно завертелась в поисках свободного места. Не нашла, и, нацепив самое скандальное лицо, какое могла, бухнулась рядом с неопрятным парнем. Уткнулась в книгу, время от времени нашаривая стакан с газировкой.

Сидящий напротив вертелся и бормотал, разглядывая кофе в пластиковом стаканчике. Обхватил руками голову – спутанные волосы закачались, едва не касаясь напитка. Затих. Я подняла глаза – и, натолкнувшись на веселое безумие, машинально отодвинулась.

Грязные пальцы забарабанили по столу.

- Жизнь – ура! – доверительно сообщил он.

- Да? – я перелистнула страницу.

- Жизнь – ура! Все будет – ура! – повторил он, и, размахивая руками, едва не уронил свой стакан. Я подхватила его, нацепила крышку и отодвинула подальше.

- Ты знаешь, я очень люблю одного писателя, - сказала я, - он молодой. У него есть книжка «Ура!» Ты не читал?

- Нет…

Он беспокойно оглядывался по сторонам. Конечно, он был не к месту. Люди, проходившие мимо, опасливо косились, ныряя в прозрачные двери. Не в тему были его обгрызенные ногти, голос, и даже дешевое кофе, расплесканное по столу. Дело шло к неприятностям вроде вызова менеджера, но он этого не хотел, и я тоже. Ему нравилось впитывать людей, говорить с ними и наблюдать, как они скукоживаются в негодующие мордочки, пить кофе и смеяться – громко и от этого непристойно. Мне? Мне нравился он. Хотелось с ним спать – как когда-то спала с таким же ебанутым на голову – первым своим lover. Безумие не отменяет секса, и как только я это поняла, жить стало проще.

- Ты напоминаешь мне бывшего, - сказала я.

- Извини.

- Сколько тебе лет?

- Двадцать пять, а ты немного младше, - оценил он.

- На пять лет.

- Тебе двадцать? – он снова рассмеялся, - Да, все нормально, все хорошо! Ура, ура, ура! – нараспев прокричал он.

- Ты правда напоминаешь мне бывшего, - тупо повторила я.

Внешне они отличались. Кирилл бухал беспросветно, что плохо, и был поэтом – что еще хуже. Длинные волосы, кожаные штаны – ах, блядь, я попалась на идею, что он Джим Моррисон, но промахнулась. У Моррисона было неоспоримое преимущество – он был знаменит и у него были деньги. Киру этого не светило.

Обоих выдавали глаза. Карие и мутные, и (факт, который девушка, не раз получавшая по лицу, моментально угадывает) абсолютно бешеные. Кир ласкал и нежил, сладко гладил по плечам:

- Девочки падают из окон за хлебом и вынести мусор. Мальчики падают играть в футбол. Девочки – паданицы, мальчики – падаль.

- Тссс…- вытягивалась на узком диване, - молчи.

- Но ведь падают…

- Молчи, молчи.

Все эти мальчики с Молодежной, кто выкручивал гайки из их голов? Неизвестный мастер полировал их губы до влажного блеска, добавлял мути в глаза и туман в мысли. Они все были неуловимо похожи, и только в безумии отличались: навязчивые идеи и религии сменяли друг друга, все они глотали одинаковую дрянь, зарабатывая разные пороки. Порочные головы. Порок сердца. Ах, эстетство!

Звонок. Тряхнула головой, взяла трубку.

- Чего?

- Скоро будем, выходи давай. На автобусную остановку, направо, найдешь?

- Да.

Убрала книгу, телефон. Застегивая куртку¸ взглянула на того, кто был рядом.

- Мне пора, - сказала и кивнула в сторону лестницы.

Он не ответил, отвлеченный. Люди шли мимо – заглянуть в каждое лицо, чтобы отпечаток каждого остался на сетчатке – так, что ли?

Сам виноват, сам пришел на это место – а ведь куртка висела на спинке стула, запрещающим знаком, да и не в куртке дело. Множество знаков: отгораживаемся помадой и злостью, и надписями «Don`t touch!», и не бродим по темным улицам без парня, и не носим красное, отгородились замками, бантиками-фантиками, дохлыми крысами на веревочке, а еще сексом, и говорят, это лучший способ.