Город выпивал из него все соки. Он был мерзопакостным гниющим спрутом. Его улицы - гнойные закупоренные артерии. Его офисы - кишащие бактериями части пищеварительной систеиы. Ашаны, Меги и прочая лабуда - гнойные нарывы, когда скопившаяся в организме мерзость уже не в состоянии находиться внутри. Он любил побродить ночью вдоль темной улицы в одиночестве и ухмыляться про себя. Он - смертоностный вирус. Он убьет это чудовище. Шизовреничность такой мысли красила его сознание в темно-багровые цвета заката, которого не было на небе. На небе было темно. Кто-то смотрел на огромного спрута через тонированную оболочку небосвода и наверняка ухмылялся про себя. Знал ли Он, что спрут уже поражен смертоносным вирусом, прикинувшимся скромным пареньком в серой куртке, идущем в одиночестве по темной улице? Звали человека совсем по простому {кадумнитуп} и не было у человека на пути никого кто бы согрел его, но не было также и никого ктобы встретился ему и дал пизды и отобрал кошелек, которого у него, впрочем, тоже не было, и мобилу. - Ты неудачник, ты обречен всю жизнь ебать пьяных панкушек с небритыми пёздами, у тебя никогда не будет близкого человека, с которым ты можешь связать свою жизнь, - говорил Леха уже основательно надравшемуся Ивану. - Сука ты, - вяло возразил Иван. - Все дело в том, что в этом городе слишком много народу. Тут нельзя ни с кем связываться, ибо все потеряло свою аутентичность, - продолжал он, - и одна пергидрольная овца отличается от одругой не более чем один прыщ на лице подростка от другого. - То есть ты хочешь сказать... - но Леха не договорил, поскольку тут появились две его знакомые малолетние девчонки и куда-то его повели. Иван дошел до ларька и взял еще одну банку пива. Рядом, полуопираясь на стену, стояли два шкетоватого вида молодых человека. - Если я говорю, что я заболел, я заболел... Если я нажрался, то я и говорю, что нажрался, - заплетающимя языком говорил один из них. - Я сука вообще не понимаю, зачем мне каждый день быть в офисе. Сисадмин, это когда сидишь дома, если у них есть проблемы, приехал, настроил и уехал. - Это ты сисадмин, а я программист. - Тем более, сидишь дома и лабаешь, приезжаешь согласовать детали и сидишь дома дальше... - Ты знаешь, что тебя вообще уволить хотят? Постепенно Иван растворялся в темноте и проникал во все окружющее пространство, в каждую подворотню, в каждую засраную квартиру, где интеллигентная мать убивается над сыном-лоботрясом, в каждый притон, где наглая, но красивая азербайджанка клеит какого-то бухого аборигена. Он был гигантским спрутом, и ему нравилось высасывать соки из мелких людишек, ползающих по нему. |
проголосовавшие
всего выбрано: 16
вы видите 1 ...16 (2 страниц)
в прошлое
комментарии к тексту:
всего выбрано: 16
вы видите 1 ...16 (2 страниц)
в прошлое