Литература

Дурацкое имя - Маргарита. Как ни крути его - дурацкое. Марго, Рита, и вообще ужас - Ритуля. Это бабушка так. Дуля-Ритуля. А мама только смеется. И рассказывает про свою подругу в молодости. Лучшую самую. Раскрасавицу. Не то, что Ритка. На старой фотке черно-белой так смешно раскрасавице Маргарите закрасили губы ярко-красным. И на крепдешиновом платье нарисовали цветочки. Ути-ути... Сейчас бы на дискарь такое платье надеть. Все упадут. По переду - пуговочки. Ритке нравится, но она никому не говорит. Джинсы, нужны джинсы.

Вот, дождались со Светкой, когда в магазин привезли коричневые вельветовые халаты. Купили по две штуки и сбацали джинсы из них. Теперь, если вместе куда идти, то договариваются - чья очередь надевать это коричневое безобразие. Рубчик толстый, на фирму не похоже все равно. Но зато карманы сделались, как надо - со строчкой желтыми нитками. И даже лейбочки нашлись две одинаковые - у Риткиной мамы в старых, папой когда-то привезенных тряпках. Спорола с блестящих косынок.

Но сегодня без договоров. Светка уехала к родственникам в деревню. А Ритка пойдет на дискарь с девчонками из соседнего дома. Сами позвали. Хотя почти и незнакомы. Ленка и Виола.

Ритка остановилась, согнув ногу, поправила тонкий ремешок босоножки. Поцокала дальше, присматриваясь к дороге. Темно. Темнотища... Фонари только под себя светят. А как выскочишь из света - ногу сломать на ухабах - легко.

Интересно, а какое имя, если самой себе выбрать? Все эти Светы, Лены, Наташи - в каждом классе по пять штук. Виола - тоже фигня. Круглое, пузатое. А Виолка страшненькая такая сама, пацаны во дворе ржут над ней часто. Но она нос задерет и - самая главная. Вся в фирме.

Ира? Ирэна... Это соседка у них на четвертом. Ирэна - с тазиком мокрого белья и в чулках винтом. Муж лысый, толстый. Фу... Нет, Ирка тоже дурацкое.

Высмотрела на пустом автовокзале, на залитой жиденьким светом фонарей платформе, - скамейку с фигурами девчачьими. Ждут. Ну, хорошо, а то она опоздала немножко. Пошла с одной стороны дома, а там Шкидла с дружками своими. Гогочут. Минут пять стояла в темноте у стены, все не решалась проскочить. Потом развернулась и пошла дальней дорогой. Страшновато, темно, людей нет. Но вот уже почти и добежала...

- Привет!

Круглолицая Ленка с толстой коской глянула остро и холодно. Потом заулыбалась, кивнула, похлопала по лавке приглашающе. А взгляд, верно, показался, решила Ритка.

- Автобус пропустили, - скандально сказала Виола. Полезла в сумочку и достала помаду. Выпятила узкие губы и, скосив глаза, без зеркальца - раз-раз - ярко-красным, таким же, как ретушь на старой фотке. Покусала кровавые губы и протянула истертый карандашик Ритке. Та замотала головой:

- Н-нет. Я не крашу.

- Мама не разрешает?

- Ладно тебе, Виольчик, - вступилась Ленка, - чего ей красить, вон какие губищи! Покусает и порядок.

- Ага, или кто-нибудь ей...

Ритке стало неуютно.

- Да ты садись, чего топчешься, - ласково сказала Ленка, - нам двадцать минут ждать автобуса теперь. Еще подружка собралась подойти, так что все равно бы ждали.

Девочки сидели ближе к краю, и Ритка присела на серединку скамейки. Вытянула ноги - вельветки такие узкие, что сидеть по-другому не получалось. Тихонько расстегнула пуговку на поясе.

- Сама пошила? - спросила Ленка.

- Ага...

- Видно, - лениво откомментировала Виола. И вытянула в свет фонаря жирноватую ногу в фирменной джинсе.

Ритку бросило в жар. Уйти, что ли? Если сейчас поскандалить, то, как они потом вместе, на дискаре? А смолчать, получится, что струсила. Или эта толстуха чучельная со всеми так общается?

- Ты их пошила хорошо, - сказала Ленка, - только вельвет крупный. Ну, раз нет денег на настоящие, да? Пусть такие.

Одернула на боках длинную кофточку мокрого трикотажа. Была Ленка не толста, но широка в талии и пышногруда. Светлые кудряшки выбивались из немодной коски, обрамляли лицо соломенным кружевцем. А носик совсем курносый, кончик смотрит вверх. Ритка вспомнила, в классе девчонки рассказывали, что обе - Ленка и Виолка - давно уже не девочки, с пятого, кажется, класса. Но не поверила. Не красавицы, да и пятый класс. Чушь, наверное! Учились они в другой школе, так что всего можно наговорить...

- Блядь, скучно! - протянула Виолка и повалилась на Ленкину грудь плоским лицом.

- Уйди, дура, - Ленка отклонялась, удерживая подружку за плечи, - вымажешь кофту помадой, мать меня убьет.

- Я тебя сама убью! Надо было на "пятак" идти, сидим тут!

- Забыла, да? Лысый закрыл тебе "пятак". Нашла с кем ругаться!

- У-у-у-у, - Виолка пощекотала взвизгнувшую Ленку и села, свесив голову. Любовалась золочеными босоножками.

Фонариком подкатил автобус восьмерка. В жидкой темноте автовокзала аквариумное нутро его было нездешним и пустым. Только черная фигура кондукторши куклой болталась рядом с шофером.

- Во-от, когда он нужен, к тетке доехать, так хрен дождешься, - по лицу Ленки ползли стеклянные всполохи, - а щас уже второй приходит-уходит...

- Томки нет, если она и на этот опоздает, хер с ней - пригрозила Виола.

- Ага-ага...

Раскрыв и закрыв двери, восьмерка унесла свет за автовокзал.

- Девочки? Ах, девочки...

Из темноты за крайним киоском выскочил парень. Прыгнул на скамейку. И закрутился, нагибаясь, засматривая в лица. Ритка дернулась от него.

- Красавицы мои, ждем да? Меня ждали? - замахал длинными руками, мимоходом прихватил Ритку за спину, мазнул ладонью по вельветовому колену.

- Пшел, уйди, - растерялась Ритка. Отодвинулась, вжимаясь в бок Ленки.

Незаметно придержала пояс джинсов - дура, пуговицу расстегнула еще. Ленка молча отклонилась.

- Угощаю сигаретками красавиц, - парень, дыша перегаром и табаком, выхватил из нагрудного кармана пачку и сунул Ритке в лицо.

- Я не курю, - огрызнулась та. Что за фигня? И не поймешь - знакомый он их или просто так?

Ленка потянулась, зацепила маникюром две сигаретки. Нагнулась через Риткины колени и прикурила от щелкнувшей зажигалки. Отдала вторую Виолке.

Ритка сидела, напряженно выпрямившись. Сердце нехорошо билось.

- На танцулечки собрались, да? Ах вы мои крошечки. На танцулечки?

- Ага, - Ленка сложила розовые губы колечком и выпустила в бледный свет фонаря струйку дыма.

- Меня возьмете?

- Вот еще...

- Я хороший. Вот только подружка ваша - боится. Бои-и-ится меня, да?

И он снова шаркнул лапой по Риткиному колену.

- Не трогай меня лучше, - сухим ртом сказала она. С тоской посмотрела на темную площадь, несколько спящих автобусов на стоянке. Много света лишь у входа в автовокзал. Там пара ментов в фуражках. Подумала - втроем от одного - отобьются. Если что, можно завизжать погромче. А девки шепчутся, и снова не поймешь - если это их знакомый, так лучше знают, как от него отклеиться... Решила пока подождать. В сторону парня не смотрела, чтоб не стал базарить. Краем глаза ухватывала белесое пятно лица, темные растрепанные патлы. И запах этот...

С облегчением услышала рокот мотора. Но - снова восьмерка, вот же блин. Кургузый автобус бодро подкатил, зашлепал раздвижными дверями, лязгая.

Выпустил из фонарикового нутра пяток черных пассажиров.

- А вот и дождались, да? Дождались красавицы. Едем, да?

- Это не наш, - сказала Виола. И наклонилась к Ленкиному уху. Шепнула что-то.

Ленка кивнула, пачкая краешек уха кровью помады.

- Ну, тогда ждем, жде-ом, - паясничал парень.

Ритке было трудно дышать. Хотелось встать и уйти. Но пришлось бы на глазах этого урода подтягивать расстегнутые джинсы, совать пуговицу в узкую петлю. Может, сам свалит?

Автобус, порычав тихонько, будто отдыхая, взревел освеженно мотором, готовясь уехать. И Ленка с Виолой резко бросились, побежали, вскочили в салон, в уже закрывающиеся двери.

Ленка за стеклом посмотрела на Ритку. Остро и холодно. И, отвернувшись, стала что-то подружке говорить.

Уехали.

Ритка, держа руку на поясе джинсов с той стороны, где теперь сквозила пусто скамейка, растерянно смотрела, как болтается в темноте прозрачный фонарик салона. Маленький уже, будто елочное украшение.

Рванулась встать. И наткнулась на жесткую руку, швырнувшую ее на обтесанные брусья скамейки.

- Сидеть, падла, - прошипел парень, - вякни хоть что, убью паскуду...

Села, чуть отвернувшись. Потянув, застегнула, наконец, пояс штанов. Шарила глазами по безнадежной темной пустоте. Ну, хоть кто-нибудь! Пусть сам не подойдет, так скажет ментам, покажет - вон там, с краю платформы, где уже киоски, за которыми - черно, девушку обижают...

- Щас встанем и пойдем. Если побежишь - на каблуках своих - догоню и кишки выпущу. Заорешь - то же самое.

Ритка молча встала и, мельком глянув, как держит одну руку в кармане брюк, пошла на ватных ногах в полуметре от угловатой черной фигуры. Парень держался чуть сбоку и позади, иногда подталкивал девушку рукой - задавал направление. Шли прямо на яркий свет распахнутых дверей автовокзала. Черные силуэты милиционеров становились детальнее. Вот уже и лица можно разглядеть.

Ощутила под ложечкой укол надежды, взмолилась страстно, в секунду представив себе, как срывается с места, бежит прямо туда, к этим фуражкам, прячется за широкие спины. И потом - домой-домой. А завтра скажет этой сволочной Ленке, все скажет, что про них думает. И Светке расскажет, дрожа голосом и смеясь... В лицах.

Одна из фуражек подняла руку и махнула приветственно в их сторону. Расплылся в улыбке бледный блин широкого лица:

- Петич, гуляете?

- Да, Валера! Вишь, какой вечер славный. Пройдемся туда-сюда... - и парень подтолкнул Ритку чуть наискось, не доведя до света - за угол здания.

Ошеломленная Ритка деревянно свернула в темноту. Внутри завопило, чтоб - бежала, дура, кричала. Но захлебнулось страхом, кажущим перед глазами картинку - никого. Даже на свету. Никого. Одиннадцать уже, и дежурная диспетчерша прикрыла окошко свое железной ставенкой, из-под которой - лезвийко света. Фуражки...

Темнота обступила, схватила мокрую руку жесткими пальцами Петича. Рванул за собой, дальше-дальше в разбитый переулок. Помойка. Все дома сносят, развалины остались. И, среди покалеченных стен - тусклый фонарь мочится светом на отсыревший хлам.

Подтащил под самый фонарь. Прислонился к столбу. Схватил за плечи. Глянул в лицо:

- Еблась уже?

- Я...

- Говори, сука, честно. Я же не садист какой. Еблась, спрашиваю? Целку ломали?

- Нет, - тонко прошептала Риткина отчаянная надежда.

Петич закопошился рукой у пояса своих брюк, другая - клешней на ее ключице. Надавил сильно:

- Давай тогда - на колени. Ну? Не ссы. Пять минут и отпущу. Быстро. А то морду изуродую блядскую твою, не будешь - по танцам.

Ритка сползла вниз. Через вельвет укусили коленки обломки черепицы. Далеко-далеко, порыкивая, проехал автобус. Наверное, тот, которого ждали.

Чувствуя, как пальцы на затылке зарылись в гладкие волосы, раскрыла рот. Как велено.

- Не-е-еблась, - умирающим голосом подхлестнул себя парень, - це-е-елочка...

Через пару минут резко отбросил ее голову. Застегнул штаны. Повернулся и канул из света фонаря - в темноту, что щерилась осколками и обломками. Захрустело стекло, звякнули глухо куски черепицы, прошуршала бумага.

Ритка медленно встала. Повернулась и пошла в другую сторону. На цыпочках, следя, чтоб не звякнуть, не захрустеть, не зашуршать. Дышала коротко, ах-ах-ах - вдох - до внутренней мелкой тряски. И выдох такой же, но не до конца, а то подгибались колени. Начала было всхлипывать, но, услышав сбоку шорох, замерла на полшаге, разбивая сердцем грудную клетку. И без всхлипов, тенью - обратно, к свету автовокзала.

За последним киоском постояла, уже почти на свету. Дрожащими пальцами пригладила волосы, выправила воротничок. Старательно изучая, как свет фонаря мажет старый шифер навеса, - там гнездо ласточек уже несколько лет, - вытерла ладонью губы. Проверила пуговицы клетчатой рубашки.

И пошла на освещенную платформу. Как раз подъехал ночной междугородний. Привез моряков, что возвращались из рейса - из Симферопольского аэропорта. Женщины встречали своих мужчин - с цветами, поцелуями. Смеялись. И расходились по двое, слипнувшись, таща чемоданы и сумки на колесиках.

Шла навстречу парам, закрывая глаза внутри. Обходила приехавших. Поймала взгляд женщины на свои джинсы, украдкой пощупала молнию и пуговицу. Застегнуто.

Через десять минут, добежав до своего подъезда, ткнув пальцем в кругляш звонка, опустила глаза и увидела на темном вельвете коленок большие светлые пятна. Камень домов - известняк, пачкает, как мел.

Елена Блонди

4 октября 2007 г.