Фотограф работал с обезьянкой, а потом обезьянка умерла, и он купил новую, какой-то неизвестной породы, без прививок и документов, страшную как мумия и, скорее всего больную, потому что из носа у нее сразу закапало ему на плечо. Черная шерсть, зеленые глаза, острые зубы и приметные гениталии, которые могли отпугнуть клиентов – это все о ней. Но других не было, пришлось брать. В первую же ночь, когда фотограф ужинал перед телевизором, обезьянка забралась на шкаф и оттуда сказала: - Как ты уже, наверное, понял, я не вполне обычная обезьянка. А если уж совсем честно, то и не обезьянка вовсе. - Что за? – фотограф подавился крабовой палочкой и умер. Обезьянка объела его лицо, попробовала смотреть телевизор, но вскоре уснула, а наутро выбралась из квартиры через форточку. По пути к земле она стащила с бельевых веревок подходящую по размеру детскую одежду и принарядилась. Потом поймала голубя и съела. Из носа у нее по-прежнему капало. - Что-то с памятью моей стало, - напевала она себе под нос. Петя возвращался домой из школы. Сегодня у него был трудный день – сначала Валера Киряев унизил его в словесном поединке, а после кто-то (наверняка, все тот же Валера) подложил ему в портфель спичечный коробок с калом. Петя придумывал для Валеры Киряева тысячную ужасную казнь, когда почувствовал, как что-то вцепилось ему в ногу. Он посмотрел вниз. По штанине карабкалась маленькая обезьянка с зелеными глазами. - Как ты уже, наверное, понял, - сказала обезьянка, повиснув у него на ширинке, - я не вполне обычная обезьянка. А если уж совсем честно, то и не обезьянка вовсе. - А кто же? - Если коротенько, то я волшебный карлик. А зовут меня Жорж, но это не настоящее мое имя. А настоящее мое имя слишком заебистое, чтобы его здесь упоминать. Давай уже быстрее свое заветное желание. Ведь есть же у тебя? - Есть, - ответил Петя. – Я хочу, чтобы издевательства прекратились. - Говно-вопрос. - Обезьянка скакнула вверх и вцепилась Пете в горло. Через 14 секунд все было кончено. Обезьянка обшарила карманы Петиной формы и нашла несколько мятых денег. Этого ей хватит, чтобы доехать с пересадкой до Верхней Хурхуяновки, а оттуда дойти по ржавым рельсам до нудистского пляжа, и там, под гипнотически синим небом, отключиться, прикрыв соски голышами. Зазвонил телефон. Катя, мокрая после душа, сняла трубку. - Любишь хуй – люби и яйца, - сказал голос. Это был голос из Катиного прошлого. |
проголосовавшие
комментарии к тексту:
