Литература

«Они пытались выкинуть меня из Белого Дома во время всей этой байды с импичментом. Я назвал охранников Нацистскими хуесосами, и, чтобы попасть в Белый Дом, мне пришлось дать обещание, что я никого больше не назову Нацистским хуесосом. В конце концов они пустили меня внутрь».

ХСТ

Для меня слово «гонзо» имеет вполне устоявшееся значение. Делать текст можно в разных позициях и в разных установках. Тексты можно поделить те, что написаны с участием головного мозга и на те, в создании которых принимал участие исключительно спинной мозг. Или, например, - на тексты, напечатанные ленивой обезьяной, пьющей горячий растворимый кофе со сливками; и тексты, созданные 13-летним мальчиком в период с лета 2002 по осень 2002. В зависимости от этих позиций и установок, любой текст несет на себе отпечатки определенного рода эффектов, которые автор, как правило, приписывает своему сознанию. Например, можно попробовать сделать текст, проглотив пару кусочков сухого льда. Можно делать текст, наблюдая за диареей тридцатилетней женщины, или за приливом на Финском заливе. Ясно, что текст, написанный шариковой ручкой на форзаце одного из томов словаря «Брокгауза и Эфрона» будет отличным от текста, напечатанного средним пальцем правой руки на ноутбуке «Асер». Если вы сидите в три часа ночи на вокзале города Уфы и пытаетесь записать в блокнот новую главу своего романа, поначалу вы, может быть, сумеете придумать в уме ее композицию, возможно даже, разобьете содержание главы на «кадры», и, скорее всего, успеете записать пару абзацев, прежде чем красноглазый, как кролик, сержант милиции Низамутдинов не спросит у вас документы. Вы начнете гнать ему, что паспорт остался дома и вы ждете престарелую тетю-инвалида, и сержант с другими милиционерами с радостью отпиздит вас за перроном. - Совсем другое дело, если вы делаете текст в городе Аспен штат Колорадо, у вас есть печатная машинка, особняк, секретарша, издатель, обойма адвокатов, и перед этим делом вы выкурили пару косяков, выпили полбутылки «Хеннеси», занюхали дорогу. Что вы как автор начинаете делать в этой принципиально иной установке? Как ни парадоксально, вы тоже начинаете гнать. И именно в этом контексте раскрывается подлинный смысл термина «гонзо» (к сожалению, английский язык лишен возможности поймать этот существенный ньюанс).

Гонзо-установка требует довольно скотского состояния для своего субъекта творчества. Судя по своему опыту, могу сказать, что в таком состоянии напрочь отсутствуют любые критерии качества. Иными словами - все тексты и женщины одинаково красивы. Для того чтобы зарабатывать гонзо-журналистикой и гонзо-писательством, нужно чтобы производство хорошего текста было своеобразной функцией тела, такой, как выделение слюны. В русской литературе персонажем, обладавшим таким удивительным качеством, был, судя по всему, первый русскоязычный блогер Василий Розанов.

Сейчас, после смерти ХСТ, гонзо-творчество успешно и навечно брендировано. В России так принято, - если у тебя на жестком диске есть «Nevermind the bollocks» и к марикхмахеру ты ходишь чуть реже, чем раз в три месяца - тебя сразу записывают в когорту неформалов. Неформалы народ особенный, они мало что знают и мало о чем думают. Они всегда правы, потому что они неформалы. Есть один безошибочный способ определить в себе неформала: если при громком и отчетливом произнесении слова «контркультура» вы ощущаете приятное щекотание в анусе, вы определенно неформал. Неформальная интерпретация гонзо прочно связывает Томпсона с дешевой брутальностью передозировок, экзотическими наркотиками, насилием и бешеными скоростями. Все видели Рауля Дюка в исполнении Джонни Деппа, мало кто видел Рауля Дюка в исполнении Билла Мюррея, и уж совсем меньшинство отдает себе отчет, что ХСТ принадлежал к американскому истеблишменту; безуспешно баллотировался на пост мэра Аспена от «Партии фриков» и успешно - на пост заместителя шерифа. Хантер Топмсон был мент, это следует помнить. Почему никто никогда не задается вопросом, сколько тыщ баксов стоил знаменитый чемоданчик, который Рауль Дюк вместе со своим адвокатом по сюжету книги берет с собой в Лас-Вегас?

Один мой знакомый после просмотра «Страха и отвращения» Терри Гиллиама был страшно разочарован. Все происходящее на экране воспринималось им как дебош и беззаконие, и по его разумению, в итоге все должны были понести определенного рода возмездие. Однако возмездия не было, справедливость не восторжествовала, неправильный порядок вещей остался без изменений. Парень упустил из виду одну важную вещь - герои «Страха и отвращения» уже живут в состоянии перманентного «возмездия». Они по определению ущербны для всех остальных, потому что живут в царстве страха. Гонзо это хемингуэевский диалог автора с собственным страхом в условиях тотальной паранои. Увлекательное гонево для внутреннего сержанта Низамутдинова. Гнать можно по-разному. Можно гнать, что все написанное в книге о путешествии в Лас-Вегас правда, и можно гнать 130 км/ч по одноколейному шоссе на экспериментальном японском мотоцикле. Как известно, Томпсон освоил оба вида гонева. В ситуации перманентного и постоянно усугубляющегося палева единсвенно верный способ побега от страха это выяснение его пределов, то есть в конечном итоге сведение всего к умопомрачительному абсурду. В состоянии абсурда не бывает страха, потому что в нем все неправильно. «Мне никогда не бывает достаточно дико» - таков известный девиз ХСТ.

У гонзо-трипа имеется глубокий, не побоюсь этого слова, экзистенциальный корень. Я имею в виду философа-мистика из Копенгагена Серена Кьеркегора. Его самая известная книга носит название «Страх и трепет». Разумеется, переводя интерпретацию в это русло, приходится так или иначе затрагивать личный план. Печальная тема Авраама была в том, что на некоторое время ему пришлось существовать в ситуации чистейшего абсурда. Со стороны этот старикан, везущий своего сына на жертвенное место, определенно воспринимался как маньяк и, возможно, дегенерат. С внешней точки зрения это была деструктивная деятельность. В личном плане это был диалог с собственным страхом и отвращением. Скажем прямо, принести в жертву собственного сына - это мощный гонзо-шаг. Наверное, иудейскому патриарху тоже не было никогда достаточно дико.

ХСТ так же попробовал исследовать пределы самого святого. В Америке самое святое, как всем известно, это судебная и политическая системы. Гонзо-абсурд - это создать в государстве партию фриков и не набрать всего 400 голосов, для того чтобы занять пост мэра. Или - когда с известного публичного наркомана и нарушителя ХСТ снимается десять разных обвинений и, в конце концов, ему самому удается засудить своих обвинителей. Постоянные попытки взъебать систему у Томпсона в его личном плане представляюся ничем иным, как экспериментами со страхом. Этот «человек-шаровая молния» навязывал страх всем, кто с ним встречался. В его системе гонзо-координат нельзя было вынести суждения о ком-либо до тех пор, пока не посмотришь, как он поведет себя, увидев огромного льва, запрыгнувшего в салон вашего кадиллака. Страх - универсальный катализатор гонзо-состояния.

Охреневая, помните - никогда не поздно охренеть вдвойне.