«Метрополитен – транспортное средство повышенной опасности». Из объявления в метрополитене.
Смерть идет за мной. Боль идет за мной. Я бегу вниз по эскалатору. Я всегда бегу вниз по эскалатору. И легко могу сломать себе шею. Потому что если эскалатор внезапно остановится, я буду лежать внизу с прокушенным языком, неестественно повернутой головой.. …Я всегда боялась, что кто-нибудь столкнет меня под поезд. Когда поезд подъезжает к платформе, я стою на самом ее краешке; железо, свет, чужие лица – все это проносится в двух ладонях от моего лица. Мне нравится это. Но я всегда боялась, что кто-нибудь столкнет меня на рельсы. Потому что когда поезд подъезжает к платформе, я всегда стою на самом ее краешке… Я знаю про третий рельс. Который проходит под моими ногами, когда я стою на краю платформы. Третий, тайный, спрятанный, только для посвященных, только для истинных служителей веры. Веры в Великого Бога Метрополитена. Ток. По этому рельсу идет ток, и идут поезда по туннелям… Бывший знакомый как-то говорил, что упавшему вниз нельзя подавать руку. Потому что если он наступит на третий рельс, то не станет вас обоих… Бывший знакомый однажды улыбнулся и сделал шаг вперед, в аккурат перед поездом. Сам. А я долго не могла решиться вычеркнуть его телефон из записной книжки… В последнее время ловлю себя на том, что стою и смотрю вниз, на рельсы, на канавку с тухлой водой, на мусор, терзаемый там, внизу, ветром подземелий… Еще один поезд. Консервная банка, набитая людьми. Ежедневная трапеза бога Метрополитена. Бывает, верно, так – уехал человек с одной станции, а на другую не приехал. Затерялся где-то по пути… Поезд свернул с дороги. Или в середине туннеля резко ушел вниз пол. Вы крепко держитесь за поручни? Лица у людей страшны. Мальчик с половиной лица улыбается мне. Я отворачиваюсь. Смейся, смейся, милый. Дергающаяся рука хватается за мою ногу в жадных требованиях мзды. Сбор пожертвований в пользу детей Метрополитена. Потные люди прижимаются ко мне, чужая рука шарит по мне и прижимает к чьему-то телу. Я отбиваюсь. Мне страшно. Я выгибаюсь дугой, чтобы мое тело не стало чужим. Дыхания людей плавят меня, я могу растаять и остаться в вагоне желтоватой лужицей плоти, по которой будут идти ботинки, туфли, тапки, босоножки, сапоги… Они разнесут меня по платформам, по переходам, эскалаторам, я буду размазана по граниту и мрамору. Я буду среди плевков и блевотины, среди пыли и опилок… Чудной зверь подбегает к станции на восьми лапах. Улыбается и слизывает своим длинным языком людей с платформы… не плачьте, милые, это всего лишь жертва. Кровавая жертва Богу Метрополитена… Оранжевые цифры отсчитывают мое время. Еще секунда, еще… Ты жива, девочка. Пой, девочка. Пляши, девочка. Пляши вместе с бомжами, кури на станциях, кувыркайся на коричневых сиденьях… Ты еще жива, девочка! Какая твоя любимая станция? Великий Бог Метрополитена дарит ее тебе, девочка! Я прыгаю в классики по плитам переходов. Я целуюсь с памятниками на станциях. Магнитная карта каждый день отмечает время моего служения. Я засыпаю в вагонах, и последний поезд увозит меня в депо, в святилище Великого Бога Метрополитена… Я стою в туннеле. Одна. Вокруг – ветер. Пустой, мертвый, заблудший годы назад ветер. Здесь нет дня и нет ночи. Здесь нет солнца и нет дождя. Только гул третьего рельса…
|
проголосовавшие
комментарии к тексту: