Rambler's Top100
fisting
упырь лихой, явас ебу, гальпер, а также прочие пидары и гомофобы.
... литература
Литературный портал создан с целью глумления над сетевыми графоманами. =)
Приют
мазохиста!


Для лохов



Мин-муа-Риа Сатип-на-Птах Риа-масэ-са

Пещера (для печати )

Мы миновали полуразрушенный мост, прошли в тени склонившихся к потоку деревьев, в подвижной тени, напоенной ароматами и шелестом листвы, вскарабкались, как по гигантским ступеням, на поросшие мхом и лишайником валуны. Я весь дрожал, зябко кутался в свою грубую куртку, тянул одну за другой сигареты. Он шел впереди молча, уверенно выбирая дорогу, указывал мне время от времени на опасные места. Он был мой проводник и палач.

Месяц минул с того дня, как мы углубились в глушь. Месяц беспрерывных дождей, голода и усталости. Он все шел и шел. Я не понимал, куда он меня ведет, но тянулся следом. Помню, в одну особенно ненастную ночь, когда черные в вспышках молний деревья с треском клонились под напором ветра, он вдруг повернулся ко мне и с какой-то жалкой улыбкой произнес:

- Ты ведь можешь и не идти за мной. Она все равно так или иначе умрет, а о тебе я никому не скажу, даю слово.

Мне захотелось ударить его, уже тогда я его почти ненавидел. Нет, я уверен, что он говорил вполне искренне, он верил, что говорит искренне, но есть люди, в которых всегда остается неприметная для них самих примесь лжи. Он, пожалуй, и не убил бы меня и не донес бы, он бы ушел дальше один и до конца своих дней неприметно презирал бы меня за мою слабость. Впрочем, мне не было дела до его презрения и я не считаю, что раз оступившийся человек навсегда потерян, но я против воли, против убеждений истерзал бы себя сам, и он это прекрасно понимал.

Грозовые тучи вновь собрались над нашими головами, когда мы, преодолев последний подъем, вышли на небольшую каменистую площадку.- Уже не далеко. Отдохнем здесь немного.

Он прислонился к камню и закрыл глаза. Высокий, исхудавший и грязный он напоминал мне изможденного дорогой, бессонными ночами и недоеданием Христа. Право же, Он всегда представлялся мне таким: сухое тонкое лицо, весь стан, немытые черные пряди волос, редкая борода, поношенная пыльная одежда. Должно быть, даже когда Он отдыхал казалось, что Он в стремительном движении, что вот-вот Он сорвется с места, что-то скажет, сделает, исцелит. Пронизанная могучим Духом, нервная, необоримая Плоть.Опять пошел дождь. Он стоял все так же неподвижно, прикрыв глаза. Грязные капли стекали по его лицу, одежда намокла и обвисла, местами прилипла к телу. Мы молчали.Кто он все-таки такой? Я никогда не понимал его. Почему я вынужден следовать за ним? Отчего руки мои, все тело покрыто рубцами и ссадинами? Почему я покорно стою перед ним, жду его слова и силюсь, в который раз силюсь вызвать в себе ненависть к нему?Я жил как все. У меня была семья, дом, любимое дело. Я был, не поверите, почти счастлив. Но однажды, вдруг, словно кто-то выбил почву у меня из-под ног. Меня закружило. Я метался бесцельно туда и сюда, натыкался на стены, искал утраченный покой. Порою мне казалось, что вот оно, то чего я ищу. Я судорожно, с упоением и жадностью хватался за иную идею или дело, но вскоре бывал принужден бросить все и с отвращением и ужасом бежать прочь. Однажды я почти поверил в свое счастье. То была девушка, неопытная, несмелая, мудрая и я полюбил ее, а она, смешно сказать, полюбила меня. Ну разве меня можно любить? Разве я тот человек, прожив с которым неделю, не сходят с ума? А она любила, теперь я это знаю. Мы ни разу не были вместе, я лишь однажды коснулся ее, но наша любовь жила. Потом… Потом, одним словом, ничего и не было – я измучил и бросил ее. Я до того смешно сентиментален, что даже спустя долгое время не мог прочесть иные стихи, чтобы не представить себе мою Катю. Помню вот эти:

О, как в тебе лазури многоИ черных, черных туч!Как ясно над тобой сияет отблеск Бога,Как злой огонь в тебе томителен и жгуч.

В другой раз я наткнулся на людей, которых тоже полюбил. То были еще совсем молодые люди, но с каким восхищением, подобострастием даже я на них смотрел. Я находил в их словах собственные не обретенные еще идеи, мне казалось, что они знают правильный путь. Я подражал им во всем, я стремился понравиться им, стремился покорить их. И, право, был момент, когда я вплотную встал к своей цели. Мне виделись в обращенных на меня глазах и любопытство, и любовь, и предпочтение. Я даже научился говорить так, что другие умолкали. Я почти приобрел нужную форму, вжился в роль, стал нужным, но опять, вдруг, что-то изменилось, я как-то стушевался и ослаб. Теперь, когда я появлялся среди них, мне встречало молчание, но молчание совсем другое – они уже не ждали и не хотели моих слов. Когда я шутил, им приходилось через силу улыбаться. Иногда, впрочем, между нами вновь ломалась преграда, и я чувствовал себя почти своим и вновь легко и приятно шутил, заглядывал в глаза и радовался переменам, но тут все обрывалось: один проходил молча мимо, другая отвечала холодно, почти грубо. Я все понимал: они ускользают от меня. Я был в панике, я начинал делать и говорить нелепости и однажды мне указали на дверь.

Что же, я предпринял еще несколько попыток, претерпел еще несколько неудач, а потом просто смирился и вот теперь стою где-то в глуши и смотрю на него, жду его слова. Он молчит, он всегда почти молчит. Тогда заговорю я:

- Послушай, я не знаю, кто ты, ты почти никогда и не говоришь со мной. Я встретил тебя случайно, случайно предал себя твоей воле. Сколько раз с тех пор я хотел бежать от тебя, как убегал и прежде от стольких кого любил, но не мог.

Зашелестела омытая дождем листва. Несколько капель упали на его лицо и, медленно стекая, засверкали в солнечных зайчиках. Казалось, он улыбнулся.- Послушай, ты стал моим палачом, моим судьей. Не знаю, почему тебе дана такая власть надо мной. Душа у меня гнилая и я много раз пытался мысленно очернить тебя, я заботливо взращивал в себе ненависть, но даже ненавидя тебя, я не мог тебя бросить. Он открыл глаза и ласково взглянул на меня, но ничего не сказал.

- Послушай, раньше я метался, я был несчастен и свободен. Теперь тоже несчастен, но свободы лишился. Ты сказал мне как-то, что в конце пути разрешишь все мои вопросы, снимаешь все сомнения, и я верю тебе. Я, правда, часто очернял тебя, мне виделась ложь за каждым твоим словом, даже и сейчас еще видится, но ведь я и знаю, что ты не лгал и не можешь солгать.

Мгновение уходило за мгновением, не спеша, словно само время чуть сдвинулось с обычной колеи и теперь неуверенно озирается вокруг, делая шаг в одну и другую сторону. Лишь тихое веяние ветра было мне ответом во внезапно сковавшей все вокруг тишине. Казалось, сама вселенная затаила дыхание и вслушивается в какую-то страшную пустоту. И в пустоте этой и в тишине мне вдруг почудилось чье-то присутствие – кто-то нежно и властно коснулся моей души. А он все стоял передо мною и по дрожанию его ресниц я понял, что должен идти один.

Пещера оказалась здесь же, за поворотом – заросший мокрыми травами глубокий черный провал. И еще только раз взглянув на нее я понял, что она давно ждет меня, что все когда-то началось здесь, а потом я блуждал, окруженный галлюцинациями и призраками. Пещера ждала меня, она иссохла и окаменела проливая слезы. Да, ждала меня одного – это я понял, когда вступил под нависшие своды, и теплое ее дыхание обдало меня пряной волной, волной с примесью запахов гнили и тления. Теплые запахи и холодные стоны, что как будто доносились из времен давно утраченных. Холодные стоны загубленного мною существа.

Темнота взяла меня под руку и, как давняя подруга, повела прочь от солнечного света в глубины моей памяти, моего прошлого. И я вновь видел себя в заброшенной оледенелой комнате, а потом в оледеневшем трамвае, где девочка мягко укоряет свою бабушку за суеверия и в другой комнате, где она же вздрагивает и стонет под тяжестью моего тела.Она стонет совсем рядом, и плачет, и всхлипывает, как будто недоумевая и до сих пор не веря. В темноте я нащупываю ее, маленькую, сжавшуюся в комочек, холодную, с распущенными волосами. Она все плачет и жалуется на кого-то в этой пустой пещере, и эхо разносит далеко вокруг ее влажные стоны.

Я сел рядом, я прижал к себе ее головку, гладил распущенные волосы и все шептал что-то бессвязно-утешительно. Шептал и гладил и утешал, как утешают ребенка. Он сказал, что она все равно умрет, но ведь даже смертью можно наполнить вечность.



проголосовавшие

Для добавления камента зарегистрируйтесь!

комментарии к тексту:

Сейчас на сайте
Пользователи — 0

Имя — был минут назад

Бомжи — 0

Неделя автора - факир

Ж и Д
Ключик Жизни
Пишет слово. Пишет два.

День автора - Владд

Театр
Геррантокоб
Чойбалсан
Ваш сквот:

Последняя публикация: 16.12.16
Ваши галки:


Реклама:



Новости

Сайта

презентация "СО"

4 октября 19.30 в книжном магазине Все Свободны встреча с автором и презентация нового романа Упыря Лихого «Славянские отаку». Модератор встречи — издатель и писатель Вадим Левенталь. https://www.fa... читать далее
30.09.18

Posted by Упырь Лихой

17.03.16 Надо что-то делать с
16.10.12 Актуальное искусство
Литературы

Непопулярные животны

Скоро в продаже книга с рисунками нашего коллеги. Узнать, кто автор этих охуенных рисунков: https://gorodets.ru/knigi/khudozhestvennaya-literatura/nepopulyarnye-zhivotnye/#s_flip_book/... читать далее
19.06.21

Posted by Упырь Лихой

19.06.21 Непопулярные животны
19.06.21 "Непопулярные живот

От графомании не умирают! Больше мяса в новом году! Сочней пишите!

Фуко Мишель


Реклама:


Статистика сайта Страница сгенерирована
за 0.057814 секунд