Литература

Как финский сервелат в подмосковной электричке,

как ящик зелёных бананов в мариупольском овощном -

я связан крючком из старых советских привычек,

пионерских галстуков и мультфильмов, где маленький Вася – гном.

*

Я помню цвет последнего армянского портвейна -

он был очень похож на хрестоматийную ослиную мочу.

Я им поминал тех, кто погиб между Волгой и Рейном…

Что ж Вы молчите? Ведь я Вам - плачу!

*

Чернила в Ваших конспектах ещё не успели высохнуть,

и учебники, наверное, не снесены ещё на толкучку…

А Вы уже, словно на старом воротнике пальто выхухоль,

поистёрлись, состарились и подруг своих называете «сучками».

*

Что деньги? Сегодня я Вам отдаю свою, далеко не последнюю, пятихатку,

и Вы не запомните её, как не помните десятки глумливых рож.

А завтра я буду, как старый, пёс скрестись в продуктовую палатку,

и умолять, чтобы мне отпустили немного водки на грош.

*

Что ваш нелепый восточносибирский японский,

когда Вы так великолепно владеете телом и языком?

Мы с Вами давно уже в длинных расстрельных списках шпионских -

и никогда не увидим Нью-Йорк и Манилу, Сидней и Гонконг.

*

И всё, что осталось – Вам постоянно обманывать маму,

и по субботам показывать ей фальшивую трудовую книжку;

а мне – ежедневно глотать просроченную на сотню лет амальгаму,

и ловить в тёмной комнате маленькую взбесившуюся мартышку.