Rambler's Top100
fisting
упырь лихой, явас ебу, гальпер, а также прочие пидары и гомофобы.
... литература
Литературный портал создан с целью глумления над сетевыми графоманами. =)
Приют
мазохиста!


Для лохов



Владд

Милый Александр Сергеевич (для печати )

Своим имуществом Алишер распорядился так: магнитофон завернул в целлофановый пакет и засунул под кровать сестры, холщовый мешок из под картошки, доверху набитый всевозможными медными проводами, продал за пятьсот рублей одному из слесарей ближайшей СТО. Разобранный «Уралец» был втиснут под строительный вагончик. Других ценных вещей у Алишера не было.

Кроссовки, запасные треники и пара футболок легко поместились в грязном школьном рюкзаке, на котором были изображены Микки Маус, Дональд Дак и Плуто. Мать погладила Алишера по голове и отдала ему пакет с китайской лапшой, пачкой дешёвого чая и свежим лавашем. Отец небрежно бросил пожитки Алишера на заднее сиденье «девятки», и жестом пригласил его сесть рядом. На прощанье Алишер показал сестре язык, отчего немедленно схлопотал от отца подзатыльник. Машина, стуча клапанами и отчаянно выплёвывая из глушителя чёрный дым низкооктанового бензина, зашуршала новенькой резиной по щебёнке, и вскоре скрылась за огромным рекламным щитом, гласящим: «Кабаре Синяя Дыня».

Едва Алишеру исполнилось шестнадцать, а это, далеко не радостное для самого именинника событие, произошло неделю назад, как отец сразу же начал подбирать достойный объект, на который можно было бы (без особых опасений за сам объект) отправить отпрыска. Такая стройка нашлась километров за шестьдесят от города, в деревне, которая постепенно превращалась в дачный посёлок. Полуразвалившиеся дома активно скупали городские жители обеих губерний, на границе которых и стояла деревня. Дома сносили, участки ровняли и, на очищенной от скверны времён земле, возводили небольшие коттеджи, непременно из красного кирпича.

 

***

Гордостью деревни была церковь, построенная, как и полагается, на самом высоком месте. Собственно, от церкви осталась только коробка из старого огненно-красного кирпича, но даже она производила впечатление на всех, путешествующих по федеральной трассе, проложенной всего в километре от деревни.

В середине двадцатых годов местный комбед, намного опередив своих московских товарищей, по собственной инициативе решил снести ненавистное здание. В постановлении комитета так и говорилось: «…находясь в доминирующей плоскости, перекрывающей остальные постройки на шестьдесят аршин, что является агитацией за религиозную несознательность и прочие условия, препятствующие полному освобождению крестьянства от векового дурмана поповщины… подлежит сносу путём подрыва у основания в пяти местах… » Председатель комбеда товарищ Крюков, сам бывший сапёр, лично ездил за динамитом в уездную ЧК, где получил не только динамит, но и благодарность за оперативные действия.

В день сноса в деревню прибыла группа уездных чекистов, корреспондент губернской газеты и оркестр. Все расположились на безопасном расстоянии от церкви – во дворе бывшей лавки купца второй гильдии Синельникова, а ныне – торговой точки №1 сельхозкооператива «Им. товарища Фрунзе».

Пока председатель комбеда бегал по церкви, отдавая последние приказания, заместитель начальника уездного ЧК произнёс перед собравшимися речь, суть которой сводилась к тому, что на месте церкви будет воздвигнут памятник товарищу Ленину и новая школа. Оркестр играл «Интернационал», товарищ Крюков торопливо присоединял провода к ручной динамо-машине, сконструированной им лично из пособий кабинета физики земской школы, народ крестился и почему-то смотрел в серо-голубое осеннее небо.

Последствия взрыва впечатлили даже видавшего виды товарища Крюкова: куском оконной рамы корреспонденту губернской газеты выбило правый глаз, обломок чугунной ограды снёс вывеску с почтового отделения, а трое прибывших чекистов трусливо укрылись за резными перилами крыльца. Само здание церкви даже не шелохнулось, осколки только немного посекли роспись внутри, да выбили все стёкла. Акция была сорвана, а поскольку динамита больше не осталось, то мероприятие быстренько свернули, отправив опешивших жителей по домам под звуки «Варяга».

Следующие два раза церковь рвали военные, но результат был практически тем же: как только рассеивался дым - с высокого потолка снова ухмылялись архангелы, а Иисус, казалось, даже грозил пальцем.

В четвёртый раз непокорную церковь взрывали уже без митингов и лишней шумихи. Народ разогнали по домам, строго запретив выходить на улицу, а взвод сапёров двое суток готовил взрыв.

Кости товарища Крюкова к тому времени уже давно покоились на соловецком Заячьем острове, а телом заместителя уездного ЧК - страшной, завязанной в узел мумией, застрявшей между острыми скалами безымянного ущелья в далёком Туркестане - чабаны пугали своих детей. И, если бы Алишер знал, то без сомнения гордился бы двоюродным прадедом – Алимджаном, который, выстрелом из новенькой английской винтовки, ловко выбил из седла командира красных, сосланного после неудачного подрыва церкви на Средней Волге в опасный Туркестан. А ещё больше Алишер удивился, если бы узнал, что Алимджан умер в Париже всего десять лет назад в звании почётного члена французской Академии Наук.

Взрывом сорвало все пять куполов, содрало штукатурку со стен и выкорчевало несколько десятков кирпичей из оконных и дверных проёмов. По потолку всё также летали ангелы, и золото их нимбов неумолимо пробивалось сквозь копоть и гарь.

Все участники акции пошли в лагеря за антисоветскую агитацию, а церковь наконец-то оставили в покое. Так она и простояла до сегодняшних дней, поскольку денег, выделенных на реставрацию, хватило, почему-то, только на возведение вокруг церкви хлипкого забора и его ежегодную покраску.

 

***

 

Пыльная белая «девятка», собрав все ямы на растрескавшемся, расползающемся асфальте главной улицы, затормозила около дома весьма странной конструкции.

- Приехали! – выдохнул отец и вышел из машины.

Алишер собрал вещи, плюнул сквозь открытое окно и последовал за отцом. Вокруг машины носились куры, в соседнем доме залаяла собака, где-то надсадно скрипел колодезный ворот. На стук отца из-за массивных железных ворот показалась голова в синей шапочке-петушке с надписью «Динамо».

- Привёз? – спросила голова.

- Привёз! – утвердительно кивнул отец и поманил Алишера. – О! Богатырь!

- Заходы, - голова исчезла.

Асланбек вошёл во двор странного дома первым, Алишер протиснулся сквозь узкую щель ворот и тотчас с интересом принялся рассматривать необыкновенное сооружение.

Дом, действительно, был необычным: двести лет назад в нём размещалась волостная управа, сразу после революции – правление коммуны, а перед самой войной здание сгорело – остались только закопченные кирпичные стены с кое-где уцелевшей белой штукатуркой. По цокольному полуподвалу и двум невысоким этажам с окнами арочного типа даже не искушённый в архитектуре человек мог без труда определить, что здание построено очень давно.

Ни восстанавливать, ни сносить дом не стали – развалины, поросшие бурьяном и дикой коноплёй, постепенно осыпались. И лишь изредка можно было увидеть одинокого дачника, лениво бродящего внутри постепенно уходящей под землю конструкции. Но дачник рассматривал, казалось бы никому не нужные остатки здания, отнюдь не из праздного любопытства – он жаждал приобщиться к истории. К той её части, которая состоит из легенд, домыслов и белых пятен. А легенда, в которой фигурировало здание управы, была одной из тех полувымышленных историй, которые сохранились лишь в самых глухих уголках страны.

Согласно легенде - в здании волостной управы провёл одну ночь сам Александр Сергеевич Пушкин. Застигнутый непогодой, он, путешествуя по местам пугачёвского восстания, свернул с симбирского тракта и, по непонятной причине, остановился не на станции, а был принят старшиной управы в стенах ведомства. По легенде Александр Сергеевич и старшина всю ночь играли в винт; и, к утру, камер-юнкер Пушкин оказался в крупном проигрыше.

Вероятно, именно из-за этой легенды руины были выкуплены известным в своё время хоккеистом. После сделки директор совхоза моментально отстроил новый дом, а главный бухгалтер отправил сына на учёбу в Англию. Директора скоро отстрелили, главный бухгалтер спился, а его сын, по приговору английского суда, сел на пять лет как глава этнической группировки, занимающейся рэкетом среди студентов.

Здание управы было бездарно реконструировано: оставшиеся стены восстановили с ювелирной точностью, и даже выкрасили в родной матово-белый цвет, но зачем-то сделали надстрой из пресловутого красного кирпича. Единственное окно в надстрое было квадратным. По бокам были возведены две ужасные пристройки, обшитые салатовым сайдингом и покрытые, также как и главное здание - металлочерепицей. Получившийся в результате буйной фантазии безвестного архитектора комплекс снабдили стеклопакетами тёмно-коричневого цвета. Венчал всё это великолепие необъятных размеров бассейн, выложенный ярко-красной плиткой.

Цокольный этаж углубили и соорудили в нём сауну, ещё один бассейн и бильярдную. Верхние этажи состояли из комнат, половина которых была проходными, а другая – без окон. Чудовищное сооружение обнесли двухметровым забором из искусственного камня и установили огромные ангарные ворота.

С первым же весенним паводком подвал превратился в один огромный бассейн, в мутной воде которого плавали останки тщеславия нового хозяина. Деревня находилась в низине, и все дома стояли на неглубоких фундаментах, редко кто решался выкопать даже обычный погреб.

Хоккеист навсегда уехал в Германию, а к дому смотрителем был приставлен единственный обитатель соседней халупы – Григорий Петрович – бывший почётный тракторист совхоза «Красная Звезда». Петрович иногда, обычно после получения жалования почтовым переводом, устраивал желающим экскурсии по дому, и даже указывал примерное место, где происходила знаменитая партия в винт.

В таком положении дом простоял года три, пока не был выкуплен за смешную сумму в полтора миллиона рублей водителем – дальнобойщиком из соседней деревни. Новый владелец принялся за решение проблемы с размахом – из областного центра был выписан специалист по дренажным системам, и работа началась. По замыслу специалиста следовало создать сложную систему дренажных канав и отводов, и выкопать три сливные ямы надлежащей глубины. Причём копать необходимо было вручную, дабы не разрушить уже существующие постройки. Именно этой работой – копанием ям - и должен был заняться Алишер со своими соплеменниками, снятыми с других, менее важных объектов.

 

***

Человек в шапке-петушке оказался прорабом; Алишер вспомнил, что видел его пару лет назад на стоянке – тогда он был забитым новичком, который всё время кутался в строительную фуфайку и постоянно растирал уши руками. Теперь же он, одетый в приличную спецовку с логотипом «ЛукОйл», ходил по двору и властно распоряжался. Даже специалист по дренажным системам – недавний выпускник архитектурного института – тщедушный очкарик с зализанными назад жирными волосами – побаивался Фаруха, и перечил ему только при вопиющем нарушении строительных правил.

Фарух тоже вспомнил Алишера, он потрепал его по голове, шлёпнул по плечу и сказал:

- Точна, багатыр!

Алишер отвернулся, сделав вид, что смущён – от прораба невыносимо несло перегаром. Пока отец договаривался с Фарухом об условиях оплаты и получал аванс, Алишер прикидывал насколько сложно будет воровать спиртное у прораба. Наконец все вопросы были решены, и отец, выдав Алишеру пятьдесят рублей, сказал напутственное слово:

- Работай! – после чего скрылся за воротами.

Алишер знал, что работы было недели на две-три, и не сильно расстроился, оставшись один. Мало того, он решил по максимуму использовать свалившуюся на него свободу – в кармане шорт лежали новенькая пятисотрублёвая купюра и мятый полтинник отца.

Фарух в это время уже успел сцепиться с очкариком.

- Какой кривой? – кричал он. – Савсэм ровний, как шпала, да? Я сам следил! – Он брызгал слюной в лицо очкарика, который только что произвёл замер очередной дренажной канавы.

- Нет, кривая! На два градуса отклонение! – очкарик начал заводиться.

- Какой два градус?! Жопа засунь себе эта градус! Вода лил? Лил! Течёт? Течёт! Что от мэне хочешь?

- Я в следующей канаве каждый метр буду тогда проверять! – очкарик явно нервничал.

- Мэтр, да! – Фарух победно посмотрел на оппонента. – А кто срок такой говориль, а? Я говориль? Ты говориль! Если каждий метр мерить, то за два месяц не сдэлаем, да?!

Выпускник – краснодипломник побагровел – Фарух попал точно в цель.

- Я метки для чего вам делаю? – он попытался перейти в наступление.

Прораб парировал молниеносно:

- Метка – шметка, слюшай, институт училься, да? Земля, знаешь – крюглий? А если знаешь, то вот тебе и градус твой!

Очкарик широко открыл глаза и долго смотрел на удаляющуюся фигуру Фаруха. Затем, выйдя из оцепенения, заметил Алишера и набросился на него.

- Новенький? Чего стоишь? Вещи в сарай и – работать!

Но Алишер уже не боялся очкарика, улучив момент, он плюнул ему на штанину, и только после этого понёс вещи в сарай. Быстро переодевшись и отломив от лаваша приличный кусок, он вышел во двор. Трое рабочих копали дренажные канавы, ещё двое, далеко за забором, на пустыре, рыли сливную яму, возле второй, почти готовой, копошились четверо. Фарух бродил возле каких-то, натянутых между колышками, верёвок и матерился. Заметив Алишера, он жестом подозвал его. Алишер подошёл, дожёвывая лаваш.

- Вэровка видишь? – спросил Фарух.

Алишер кивнул.

- Берошь лапата и капаешь канавка па периметр, - прораб очертил рукой размеченный квадрат три на три метра. – Глубина – вот! – Он показал на длину штыка лопаты. – Ширина – вот! – Он показал ширину того же штыка. – Понял?

Алишер снова утвердительно кивнул.

- Работай! – Фарух торжественно вручил ему лопату.

 

***

Копнув всего три раза, Алишер наткнулся на что-то твёрдое; извлечённый из земли предмет оказался обломком кирпича. Алишер отбросил его в сторону и продолжил работать. Прокопав около метра, он обнаружил кусок полусгнившей доски и тоже отшвырнул её. Через несколько часов список находок Алишера был довольно внушительным: кирзовый сапог, три подковы, с десяток пустых пачек «Примы», ржавый штык лопаты и бесчисленное количество обломков кирпича. Фрух, решивший очевидно проверить как работает новичок, подошёл и принялся внимательно изучать найденный Алишером хлам. Он сказал Алишеру, чтобы тот отдохнул, и заорал на весь двор:

- Валодя! Валодя! Валодя, твая мать, суда падайди!

Из дома выполз заспанный очкарик. Фарух замахал ему рукой:

- Суда иди, да?!

Алишер подбрасывал одну из найденных подков в руке и прислушивался к разговору между прорабом и Володей. Из разговора он понял, что Фарух опасается того, что прежние строители вывезли не весь мусор, а часть его закопали прямо на участке, причём не очень глубоко. Очкарик, настаивал на том, что все эти вещи лежат в земле уже давно и к прошлой стройке не имеют никакого отношения.

- Какой – давно! – горячился Фарух. – Сам так делаль! Смотри – бумага не сгниль ещё! – Он вертел в руках сигаретную пачку. – Какой старий?

В конце концов, сошлись на том, что Алишер докопает канавку и начнёт рыть саму яму, а все силы надо бросить на две других - места под третью яму, кроме того, где ковырялся Алишер, всё равно не было. Володе и Фаруху, по результатам алишеровых изысканий, предстояло решить сложную проблему: оставить только две ямы, а из третьей сделать фальшивку или же сдвигать сроки строительства и делать всё как положено.

- А цемент если пайдёт! – Фарух сделал страшные глаза. – Сам далбить будишь, раз места выбраль такой!

Очкарик, пошарил ногой в мусоре и отрешённо пробормотал:

- Вот завтра всё и узнаем.

После работы Алишер увязался за двумя рабочими, посланными Фарухом в магазин. Он дождался, пока те закупят продукты по списку, нацарапанному Володей, и выйдут наружу, потом быстро нырнул внутрь, протянул купюру сдобной, как свежевыпеченная булка, молоденькой продавщице и выпалил:

- Адин крепкий, баклашка!

Получив сдачу и засунув холодную бутылку прямо в штаны, Алишер пошёл следом за рабочими. Он ещё днём приметил небольшой закуток за сараем, отведённым гастарбайтерам под временное жилище. В закутке стояли заляпанные цементным раствором носилки, черенки от лопат и лежал ворох пустых мешков, предназначенных для вывоза строительного мусора. Повалившись прямо на мешки, Алишер открыл бутылку и сделал большой глоток.

 

***

 

Утром болела голова, и ныли руки. Фарух, опухший и злой, распределял рабочих по местам; Володя сидел в яме и уровнем пытался проверить качество начатой вчера кладки. Алишер опустошил ещё тёплый чайник, сплюнул на земляной пол и, покачиваясь, вышел из сарая.

- Долга спишь! – Фарух бросил Алишеру лопату. – Яма начинай, первий слой на такой же глубина!

Алишер поплёлся к месту работы, с которого Володя уже успел убрать колышки и верёвки. Первый слой дался ему легко – ничего особенного, кроме расплющенного ведра и пары кирпичей он не нашёл. Зато под вторым скрывался сюрприз, которого так боялся Фарух. Алишер, решив немного передохнуть, воткнул лопату в центр ямы и услышал скрежет металла о металл. Он крикнул Фаруху, чтобы тот подошёл; вместе они откопали дно большого строительного корыта, в котором когда-то замешивали цементный раствор. Фарух бросил лопату и закричал Володе, который что-то втолковывал рабочим:

- Валодя, суда иди, думать будем!

Володя, изучив дно корыта, коротко выругался и вопросительно посмотрел на Фаруха.

- Корыта та мы выкапаем, а под ним – гадам буду – раствор засохший, - мрачно констатировал Фарух.

Тут же организовали планёрку, решая, что делать дальше. Долбить застывший раствор ломами не улыбалось никому. Наконец все сошлись на том, что надо откопать корыто, чем, естественно, займётся Алишер, а уже после принимать окончательное решение. Алишер с большой неохотой принялся за дело и, хотя корыто было меньше ямы раза в полтора, работать всё равно было не удобно. Провозившись до самого обеда, он всё-таки сумел подкопаться настолько, чтобы можно было привязать верёвки ко всем четырём ушкам корыта.

После обеда совместными усилиями корыто удалось выкорчевать из ямы; под ним обнаружили плотно спрессованный комок из покорёженной арматуры, битого кирпича и цементного раствора. Фарух и Володя многозначительно переглянулись и отошли в сторону; вскоре они, отчаянно жестикулируя, кричали друг на друга. Старый Улугбек, при союзе работавший врачом – педиатром, пнул обломок кирпича и резюмировал:

- Фальшивку будем делать. Опять.

Володя убежал в дом, а Фарух подошёл к Алишеру, одиноко стоящему на краю ямы.

- Лом вазьмёшь там, - он махнул рукой в сторону сарая. – Равняешь до сих пор, – он рубанул рукой по дну ямы. - Астальное мы даделаем!

Алишер сходил за ломом и начал методично долбить цемент.

 

***

 

Круглые камешки керамзита разлетались из ямы в разные стороны; Алишер в первую очередь долбил там, где цемент поддавался легче всего. Постепенно он извлёк несколько кусков толстой арматуры, обрезки труб и с десяток вёдер бетонной крошки. Сам того не замечая, Алишер двигался по краю ямы, и вскоре верхняя кромка монолита почти сравнялась с дном, а в центре возвышался приличный кусок стены, отвалившийся от здания ещё до реконструкции. Кусок был залит бетонным раствором и, казалось, уходил глубоко под землю. Алишер принялся изо всех сил бить по кирпичам ломом, но только откалывал от них маленькие кусочки. Сообразив, что одной силой здесь не обойтись, Алишер не поленился и сходил в сарай за зубилом и молотком.

Присев на край ямы, Алишер принялся внимательно изучать обломок стены, и скоро нашёл то, что искал – небольшую, узкую щель между двумя крайними кирпичами. Он вставил кончик зубила в щель, ударил молотком и тотчас выронил его из рук. Кирпичи оказались на удивление тонкими и от удара полностью рассыпались, открыв взгляду Алишера небольшую полость в стене. В своё время кто-то аккуратно вынул кирпичи, распилил их пополам, а затем вставил обратно и обмазал стыки глиной, смешанной с цементным раствором. В глубине отверстия что-то блеснуло; Алишер засунул руку по глубже, и извлёк небольшую серебряную шкатулку. Серебро потемнело, сама шкатулка была слегка помята в нескольких местах, но никаких трещин Алишер не заметил. Закрывалась шкатулка на встроенный замок, скважина которого была забита спрессованной цементной пылью.

Алишер осторожно выглянул из ямы – все работали, и до него не было никакого дела. Он встал во весь рост и небрежно отбросил шкатулку в сторону, словно это был очередной обломок кирпича. После чего Алишер снял футболку и бросил её прямо на шкатулку. Оставалось последнее – аккуратное отверстие в стене сразу же выдавало тайник – Алишер схватил лом, вставил его в отверстие и налёг на получившийся рычаг изо всех сил. Кладка поддалась, и несколько кирпичей треснули; используя зубило и молоток Алишер, как можно более небрежно, разбил кирпичи – получилась безобразная большая дыра с рваными краями. Удовлетворённый результатами работы, Алишер поднял футболку вместе со шкатулкой, прихватил молоток с зубилом и направился к сараю.

По пути его окликнул Фарух:

- Как дела?

Алишер скорчил недовольную гримасу:

- Патихонька идёт. Пасматри сам.

Фарух, напевая «Белые Розы», пошёл оценивать проделанную Алишером работу.

Не долго думая, Алишер направился в полюбившийся ему закуток, где сломанным черенком от лопаты расковырял в земле ямку и положил в неё шкатулку. Затем старательно засыпал землёй, утрамбовал и положил сверху камешек керамзита и щепку.

 

***

 

Строительство завершили на четыре дня раньше оговорённого срока. Старый Улугбек оказался мастером по сокрытию следов недобросовестной работы. Под его руководством дно неглубокой ямы, выкопанной Алишером, застелили рубероидом и обильно полили гудроном. Поверх кирпичной кладки уложили раму, сваренную из металлических уголков, и зацементировали её, к раме приварили петли, и насадили на них тяжёлую стальную крышку с двумя вентиляционными отверстиями, сделанными из обрезков оцинкованной трубы. Всю конструкцию тщательно засыпали землёй так, что на поверхности остались только выходы вентиляции, через которые просто невозможно было определить глубину ямы. Дренажную трубу забили обломками кирпичей и залили бетоном. Таким образом, из трёх сооружённых сливных ям пригодными оказались только две. Фарух клялся и божился перепуганному Володе, что никто ничего не заметит, по крайней мере, лет десять.

Провели полевые испытания – Фарух договорился с местным водовозом, и он пригнал свой ЗИЛ с полной цистерной воды. Воду незамедлительно слили прямо во двор. Володя сидел в бассейне цокольного этажа, скрестив пальцы. Испытания прошли успешно, хотя Володя настаивал на ещё одной машине. Но после того, как Фарух озвучил цену такой услуги, очкарик вздохнул и начал звонить хозяину.

На следующий день приехал хозяин – плотный мужичок лет сорока пяти. Он припарковал свой красный «Чероки» возле крыльца, и пошёл осматривать хозяйство. Фарух шёл по правую руку, Володя – по левую. Все рабочие благоразумно скрылись в сарае.

Хозяин остался доволен – он отслюнявил из толстой пачки пятитысячных купюр нужную сумму и передал её Фаруху. С Володей хозяин рассчитался отдельно. После этого он ловко запрыгнул в джип и крикнул Фаруху, чтобы к утру на объекте никого не было.

После отъезда хозяина Фарух отправил экспедицию в магазин, а сам принялся звонить смотрящему и договариваться об эвакуации с объекта. Володя быстренько покидал вещи в свою «шестёрку», кратко попрощался с Фарухом и моментально уехал домой.

Ночью Алишер откопал находку, завернул её в треники и положил на дно рюкзака. Утром пришла потрёпанная маршрутная «газель», водитель которой был двоюродным братом одного из рабочих. Через пару часов они уже выгружали вещи на стоянке.

 

***

 

Алишер с нетерпением ждал наступления сумерек – он бродил по стоянке, дразнил сестру и периодически пинал барана. Найда следовала за ним по пятам и лизала руки. Как только стемнело, Алишер забрался в самый дальний угол стоянки, где стоял остов большого автобуса, спрятался в кустах сирени и достал из-за пазухи шкатулку. Заранее припасёнными молотком, плоскогубцами и отвёрткой он варварски вскрыл крышку. Шкатулка была обтянута пыльным, выцветшим синим бархатом; внутри, свёрнутый вчетверо, лежал полуистлевший листок бумаги грязно-жёлтого цвета. Алишер взял листок – бумага рассыпалась в руках, чернила выцвели, но, если бы Алишер умел читать, то он всё ещё смог бы разобрать отдельные фразы:

«… иска, дана господину… ергеевичу Пушки… состоящему при …воре Его…раторского…Величества в должно…камер-юнке…том, что… долга…в разм… ста тридца…блей…он переда…ерстень…с…антом в…карат…каковой перстень…может…выкуплен…ином… Пушкиным в любое…добное ему…ремя…лично…либо…его…вверенного… »

Дальше чернила сливались в большую бледно-синюю кляксу. Алишер отбросил бумагу, которая сразу же разлетелась на мельчайшие клочки. На дне шкатулки лежал небольшой мешочек из того же синего бархата. Алишер, дрожащими пальцами развязал верёвочку, сплетенную из позолоченных ниток, и потряс мешочек. На его ладонь выпал изящный золотой перстень с прозрачным, средних размеров, камнем. Алишер долго вертел перстень в руках, размышляя, что же предпринять дальше. Он положил мешочек обратно в шкатулку, кое-как прикрыл крышку, и засунул шкатулку в кучу опавшей листвы.

Грамотно распорядиться такой вещью в одиночку Алишеру было не по силам; он решительно направился к вагончику.

 

***

 

Мать возилась на улице, Алишер толкнул хлипкую дверь и вошёл внутрь. Отец внимательно выслушал сбивчивый рассказ Алишера, задал несколько вопросов и отправил сына спать. Сам же Асланбек всю ночь ворочался с боку на бок, то и дело поглаживая большой палец правой руки, туго перебинтованный грязным бинтом.

Алишер видел, как рано утром отец, даже не позавтракав, сел в машину и уехал в город; вернулся он поздно вечером угрюмый и молчаливый. Три дня отец пропадал в городе с утра до вечера, и с каждым разом возвращался всё более мрачным, чем прежде.

Но на четвёртый день отец приехал в обед пьяный и весёлый – он выдал Алишеру тысячу рублей, подарил жене золотую цепочку, а Гульнаре шепнул на ухо что-то такое, отчего она покраснела и, по своему обыкновению, спряталась в пристройке.

Куда отец дел перстень – так и осталось тайной, но Алишера это волновало меньше всего. Следующая неделя прошла в необыкновенной, радостной суете: он ездил с отцом выбирать новую машину – чёрную «приору» на огромных сверкающих дисках, присутствовал при скандале отца и Хайруллы, когда пьяный отец расторг помолвку Гульнары и Сулеймана, и плюнул Хайрулле под ноги, обкатывал новый импортный велосипед и примерял настоящий искрящийся «адидасовский» тренировочный костюм.

Примерно через месяц Асланбек приехал домой, обнял сына и широко улыбнулся – Алишер увидел, чтоу отца вортублестят две новые золотые коронки. Теперь их было двадцать две.



проголосовавшие

noem
noem
Упырь Лихой
Упырь
Для добавления камента зарегистрируйтесь!

всего выбрано: 17
вы видите 2 ...17 (2 страниц)
в прошлое


комментарии к тексту:

всего выбрано: 17
вы видите 2 ...17 (2 страниц)
в прошлое


Сейчас на сайте
Пользователи — 0

Имя — был минут назад

Бомжи — 0

Неделя автора - факир

Ж и Д
Ключик Жизни
Пишет слово. Пишет два.

День автора - Владд

Театр
Геррантокоб
Чойбалсан
Ваш сквот:

Последняя публикация: 16.12.16
Ваши галки:


Реклама:



Новости

Сайта

презентация "СО"

4 октября 19.30 в книжном магазине Все Свободны встреча с автором и презентация нового романа Упыря Лихого «Славянские отаку». Модератор встречи — издатель и писатель Вадим Левенталь. https://www.fa... читать далее
30.09.18

Posted by Упырь Лихой

17.03.16 Надо что-то делать с
16.10.12 Актуальное искусство
Литературы

Непопулярные животны

Скоро в продаже книга с рисунками нашего коллеги. Узнать, кто автор этих охуенных рисунков: https://gorodets.ru/knigi/khudozhestvennaya-literatura/nepopulyarnye-zhivotnye/#s_flip_book/... читать далее
19.06.21

Posted by Упырь Лихой

19.06.21 Непопулярные животны
19.06.21 "Непопулярные живот

От графомании не умирают! Больше мяса в новом году! Сочней пишите!

Фуко Мишель


Реклама:


Статистика сайта Страница сгенерирована
за 0.077095 секунд