Rambler's Top100
fisting
упырь лихой, явас ебу, гальпер, а также прочие пидары и гомофобы.
... литература
Литературный портал создан с целью глумления над сетевыми графоманами. =)
Приют
мазохиста!


Для лохов



Упырь Лихой

Благотворитель (для печати )

 

 

Он стоял на коленях и красил плинтус, когда услышал звонок. Крикнул жене:

— Держи ребенка!

— Сам держи!

Вика схватилась одной рукой за кисть, а другой — за ванночку с лаком. Она уже раз десять врывалась в гостиную, чтобы порисовать с папой на новых обоях. Папа смешно ругался и зачем-то звал маму. Вика радовалась, что папа наконец-то дома и решил с ней поиграть.

— Не открывай! — крикнула жена. — Мы никого не ждем.

Сергей поймал дочку за руки и надавил посередине между ладонью и локтевым сгибом. Кисть упала на газету, Вика сжала губки и уставилась на папу исподлобья. Он вытер ей пальчики, дочка с чувством расцарапала папину щеку и потопала прочь.

Позвонили еще. Сергей заглянул в глазок — на площадке стояла заплаканная женщина в халате.

— Я ваша соседка, — говорила она, — откройте, пожалуйста.

Он решил, что у нее захлопнулась дверь или, не дай бог, затопило квартиру — Вике ничего не стоило положить душевой шланг на пол и отвернуть кран. Сергей сбегал в ванную, там все было в порядке.

Женщина снова звонила:

— Помогите! Откройте, пожалуйста!

Ольга подошла к мужу, держа за руку Вику:

— Не открывай. Может, там кого-то убили.

Сергей тут же отпер дверь.

— У меня такое горе, — скороговоркой начала женщина. — Понимаете, я ваша соседка, живу в пятьдесят третьей квартире. Умерла дочь, нет денег на похороны. Помогите, пожалуйста, чем сможете, потом выплатят компенсацию, и я отдам. Помогите, пожалуйста, я ваша соседка.

— Закрой дверь, — шипела сзади Ольга. — Пусть идет побираться в другом месте.

У Сергея голова шла кругом — обе женщины наседали, у одной, вроде, было большое горе, другая тыкала его в спину и пыталась захлопнуть дверь. Вика решила, что ее ведут гулять, и принялась хлопать папу по ногам, чтобы не мешал пройти. Ольга начала ее оттаскивать, Вика завизжала и брякнулась на пол в середине прихожей. У Сергея от визга заложило уши, заныли виски, дочка словно насылала проклятье каждый раз, когда злилась, у нее был нечеловеческий тембр голоса, способный сводить людей с ума.

Соседка смотрела на него заплаканными глазами, Сергей отметил, что у нее неопрятные, давно не мытые черные волосы и морщины в уголках рта. Слишком потасканный вид для хозяйки новой квартиры, хотя кто ее знает, у нее же горе, умерла дочь.

— Закрой дверь! — рычала Ольга. — Пусть ищет других идиотов!

Вика билась в истерике, ее личико покраснело, ручки тряслись, затылок громко стукался о недавно уложенный светлый паркет. Детское тельце выгнулось дугой, как при эпилептическом припадке. Ольга, тоже близкая к истерике, пыталась унять ребенка и получила ногой в подбородок. Она все-таки схватила дочь в охапку и понесла умывать. Холодная вода привела ребенка в чувство, теперь дочка икала и размазывала по личику ошметки мыла.

— Я тебе что говорила? Пальцы под кран не совать! Всё платье намочила к чертовой матери! — Ольга рванула дочку за руку и потащила переодевать.

Соседка молча ждала у двери. Сергею не хотелось давать взаймы, после переезда они во всем себе отказывали, он даже продал машину и сам отделывал квартиру.

— Извините, у нас нет лишних денег. — Сергей почти не врал. — Понимаете, если я что-то дам, я это отниму у собственной семьи. У меня у самого дочь.

— Хотя бы шесть тысяч, — почти шепотом сказала женщина. — Я отдам. Я живу в соседней парадной. Как только выплатят, сразу позвоню и отдам.

— У меня столько нет, — он слегка притворил дверь, как бы давая понять, что разговор окончен. — Я бы правда хотел помочь. До свиданья.

— Бог вам судья, — тихо проговорила соседка и пошла в сторону лестницы.

Ее плечи были опущены, убогий ситцевый халат свободно висел на изможденном теле, тонкие ноги были обуты в красные туфли. Совсем новые, лакированные, с еще не сбитыми каблуками. Когда у человека такая беда, ему наплевать, как он выглядит. Наверное, взяла первое, что попалось на глаза.

Просит у незнакомых людей, это так унизительно и страшно — а что делать, если действительно нет денег и неоткуда взять?

— Сучка, — сказала Ольга, выходя из спальни. — Когда Викуся в больнице была, мы ни у кого не просили.

Сергей ощутил безотчетную ненависть к жене.

Вика сопела и кряхтела в углу прихожей, пытаясь натянуть на ножки розовые кеды.

— Папа? — Она вопросительно посмотрела на Сергея.

— Сейчас, сейчас.

Он выбежал на балкон. Женщина как раз вышла из подъезда.

— Подождите! — крикнул Сергей. — Подождите, я сейчас спущусь!

Женщина ждала внизу, прикрыв ладонью от солнца слезящиеся глаза. Сергей протянул ей четыре тысячные купюры, она еле слышно поблагодарила его и скрылась в соседнем подъезде.

— Идиот! — причитала Ольга. — Отдал последние деньги этой суке, этой бляди, этой прошмандовке! Ты теперь даже хлеба до зарплаты не сможешь купить!

Дверь в гостиную он забыл закрыть, и Вика за несколько минут перепачкалась с головы до пят. Дочка рыдала и цеплялась за все подряд, пока ее тащили в ванную. Ольга с тряпкой носилась по квартире, размазывая грязно-белые пятна, Сергей пытался одновременно успокоить и отмыть ребенка. Вика перестала плакать, теперь она икала и грызла ручку кисти, наблюдая, как папа выжимает мутную воду из ее платьица.

— Папа помог тёте, зайка, — объяснил Сергей. — Иначе папа считал бы себя плохим человеком.

— Папа идиот. — Ольга протиснулась мимо него, схватила мокрую скользкую Вику и ушла, захлопнув дверь ногой.

 

Весь остаток дня Сергей размачивал и оттирал акриловые следы — по счастью, он купил водный лак, чтобы ребенок не дышал вредными парами. Вика старательно возила по полу его новую футболку, помогая любимому папе. Ольга вытряхнула со дна сумочки мелочь и демонстративно считала монетки, складывая стопки на журнальном столике. Набралось почти четыреста рублей.

— Как на паперти стояли, — приговаривала жена. — Отдал деньги прошмандовке — теперь сам ходи побирайся.

Вика подкралась к столику, стибрила монетку и принялась стучать по толстому стеклу.

— Не зли маму, — предупредила Ольга. — Не будь как папа. Твой папа о нас не думает. Он думает, как пустить пыль в глаза какой-то прошмандовке. Он думает, давать деньги побирушкам — это благородно.

Сергей швырнул тряпку в угол, протиснулся между коробок к шкафу и нашарил в кармане пиджака бумажку.

— На, — он швырнул жене пятьсот рублей.

Бумажка спланировала на пол, Ольга убрала ее в кошелек.

— Молодец. Этой вшивой полтины хватит, чтобы выплатить ипотеку.

 

Когда пришло время укладывать дочку спать, Ольга внятно и громко рассказала ей две сказки: о китайской бабе, которая бросила своего ребенка и спасла чужого, чтобы ее не сочли пристрастной, и о докторше, которая дала спасительную вакцину чужому мальчику и оставила умирать собственную дочь.

Сергей сидел рядом и делал вид, что читал газету. Вике было все равно — она еще не умела говорить.

Утром позвонила теща и отчитала Сергея за глупую трату денег. Она звонила также его матери. Правда, у матери была собственная теория на этот счет: к Сергею приходила бывшая любовница — совершенно обнаглевшая дрянь. Мать порывалась одолжить ему тысячу до зарплаты, потому что «Викочке нечего есть», но предупредила, что не собирается всю жизнь содержать его семью.

Сергей отключил телефон до конца рабочего дня.

 

У дома его ждали теща и мать, они обмахивались газетами и жаловались на жару. От них тянуло смесью пота с туалетной водой. Это был какой-то особый, неприятный запах, который источают распаренные тетки среднего возраста, запах истерик, нравоучений и жалоб на здоровье. Обе не поленились приехать на другой конец города — конечно, не с пустыми руками. Мать привезла обед в контейнерах, а теща — два пакета фруктов для голодающей внучки. Теще стало плохо в троллейбусе, она даже упала в обморок и ушибла локоть, но сумки не выпустила. На тещином локте вздулся жуткого вида пузырь, как будто ей ввели в сустав четверть литра воды. Теща убеждала мать, что это все пустяки, здоровье внучки для нее важнее. Пусть даже ей пришлось трястись в раскаленном на солнце троллейбусе со всяким сбродом. Тещин героизм рос вместе с пузырем на локте. Мать умоляла Лидию Владимировну отправиться в травмпункт, но та отказывалась: она никуда не уйдет, не увидев свою Викулю.

Сергей изо всех сил пытался быть вежливым, но мать все равно заметила, что он как будто им не рад.

Ольга вернулась с прогулки, волоча тяжелую коляску. Закатила глаза, увидев продукты, и начала благодарить родственниц так, будто семья недели три жила на хлебе и воде.

Вика прилипла к своей бабе Лиде, теща обняла ее и разрыдалась, чмокая внучку в слюнявые, с черными разводами, щеки.

— Мама, что у тебя с рукой??? — Ольга заметила тещин пузырь.

Сергей улизнул в дом, пока жена не сообразила, что к чему. Разделся и лег на матрац в гостиной: он знал, что в таком виде на семейную разборку его никто не потащит. На кухне долго обсуждали прошмандовку и тещин локоть. Ольга сказала, что это бурсит, и на лечение уйдет не меньше месяца.

 

Сергей слушал, как женщины прощаются друг с другом. Дочка ревела, потому что не хотела отпускать бабушек. Теща тоже плакала, просила не обижать ее ребенка и не пускать в дом всяких подозрительных типов, которые могут ребенку навредить.

Наконец все стихло.

— Ну что, ты рад? — Ольга легла рядом и потрясла мужа за плечо. — Ты видел эту херню? Теперь они считают, что мы плохие родители. Нам нельзя доверить ребенка. Мы не умеем планировать семейный бюджет.

— Господи! — Сергей перевернулся на другой бок и накрыл голову подушкой.

Жена вырывала подушку из его рук. Ее глаза в полумраке сузились от гнева, лицо заострилось и постарело лет на десять.

Сергей отпустил подушку, Ольга полетела вместе с ней на коробки.

— Когда ты распакуешь это говно? — Она пнула картонный бок, внутри что-то звякнуло. — Когда ты приведешь квартиру в порядок? Когда ты доделаешь этот ебаный ремонт? Меня заебало жить в этом хлеву! На кой хуй мы влезли в долги, если живем как свиньи, как сраные гиены, как… — Ольга разрыдалась.

— Убей свинью! — Сергей со всей силы стукнулся лбом о новый паркет. — Убей свинью! Сожги хлев! Сдохни, свинья!

— Прекрати! — Ольга совала ладони под его голову.

Сергей вывернулся и еще несколько раз треснулся головой об пол. Ольга почувствовала, что лоб мужа стал мокрым и скользким. Лизнула пальцы — они были солеными.

— Прости меня, — сказала она. — Я не виновата, что ты такой идиот.

 

Вика спала на полу в передней. Пока родители ругались, она вылезла из кроватки, сдвинула обувь под вешалкой и улеглась, накрывшись мешком из-под цемента.

— Так в какой квартире она живет? — спросила Ольга. — И как она тебе «сразу позвонит», если даже не спросила телефон?

Сергей не помнил, какой номер назвала женщина. Весь прошлый день представлялся ему смерчем, в котором крутились размытые предметы. Было совершенно невозможно найти что-то в этом бардаке — головная боль, крики жены и жуткий детский визг. Даже лица соседки он не помнил, только волосы — немытые, черные, почти седые у корней.

— Оля, это неуместно, — начал объяснять он. — У нее умерла дочь, а я буду приставать с расспросами. Когда происходят такие вещи, нужно быть тактичным.

Ольга зарычала от возмущения:

— Сережа, ты совсем дебил! Нет никакой дочери! Баба напялила старый халат и пошла искать лошков вроде тебя. Она никогда не вернет эти деньги.

— Вернет когда сможет, — Сергей перевернулся на другой бок.

— Не вернет!

— Ну, не вернет, так не вернет. Ты, что ли, их заработала?

Ольга вскочила с матраса и хлопнула дверью. Вика под вешалкой встрепенулась и пронзительно заныла, мать подхватила ее и понесла обратно в кроватку. Ольга боялась, что муж расшиб себе голову, но это, соленое на ее руках, было обычным потом. В такую жару он ходил весь взмыленный, с темными мокрыми треугольниками на спине и на груди, футболка прилипала к телу, от волос пахло псиной. Они уже недели две не занимались сексом, потому что Ольге было противно прикасаться к его телу.

Сергей лежал на своем матрасе и прислушивался к звукам в спальне. Теперь ему было стыдно перед женой. Она, безусловно, имела больше прав на эти деньги, потому что вела хозяйство. Но соседке они нужнее. Мысли, что соседка могла соврать, он не допускал. Это было бы совсем некрасиво и неблагородно.

 

Ольга еще долго не могла простить мужу его дурацкого поступка. Знакомые над ними посмеивались, потому что четыре штуки — это «не деньги». Правда, ни один из них не выплачивал ипотечный кредит, но об этом они почему-то не вспоминали. Сергей несколько раз просил жену перестать об этом рассказывать, а она просила не затыкать ей рот.

«Соседку» они, разумеется, больше не видели — она не промышляла по два раза в одном и том же районе. В пятьдесят третьей квартире жила похожая на мужчину блондинка лет сорока, главный бухгалтер какой-то строительной фирмы. Блондинка коротко стриглась и носила галстуки, Ольга за глаза называла ее бучом. Та женщина приходила и к бучу, но попросила только спички. Ольга попрекнула мужа и этим — у него «лоховский вид». Буча прошмандовка, конечно, испугалась.

Сергей предположил, что та женщина была не из пятьдесят третьей квартиры, а из тридцать пятой или шестьдесят третьей. В тридцать пятой никто не открывал, в шестьдесят третьей оказался мужик его возраста, у которого та женщина тоже просила на похороны. Мужик дал ей полторы тысячи — то, что было в карманах. Он почему-то решил, что Сергей пришел их вернуть, и пригласил его внутрь.

Напротив двери висело большое зеркало с матовым столбиком иероглифов. Сергей увидел в нем свое лицо — растерянное, с какой-то дебильной, виноватой улыбкой. Сосед тоже не знал, куда деваться от стыда, — дурак дураком.

Жена соседа выглянула в переднюю и возвела очи горе. В ее пальцах была зажата сигарета, шорты врезались в промежность, а на шее болтался индейский амулет, как будто она пыталась защититься от духов.

— А вам что нужно? Соль? Коловорот? Гроб для тещи? — Жена соседа выставила сигарету вперед, как копье.

— Извините! — Сергей отпрянул и задел головой китайские колокольчики. Они противно звякнули, как будто кто-то разбил стекло.

— Нет, не извиняйтесь! Коля, вынеси ему полторы штуки! — Соседка взмахнула сигаретой и одернула шортики. — И кило соли. И спичек. Как же он без спичек?

Она была маленькой, загорелой до черноты, с мелкими чертами лица и очень белыми зубами. Не женщина, а самка хорька. Казалось, это тощее, вертлявое существо сейчас вцепится ему в нос или в руку.

— Коля! — Соседка дернула мужа за край майки, затрещали лопнувшие нитки. — Коля, ты заебал! Хватит открывать кому попало!

— Наташа… — начал сосед.

— Что «Наташа»? Неси деньги, все равно купишь какую-то хуйню.

— Хватит!

— Что хватит? — Соседка ткнула окурок в зеркало и умчалась вглубь квартиры.

Сосед дернул головой и извинился.

— Ничего, ничего, — Сергей выскользнул из передней и понесся вниз по лестнице, как будто сам что-то выклянчил или украл. Сердце колотилось так, что внизу он припал к кирпичной стенке и стоял так минуты две, прижавшись лбом к холодной шероховатой поверхности. На кирпичах остался мокрый след.

Он вышел в оранжевое пекло и тут же зажмурил глаза. Пахло раскаленным, только что уложенным асфальтом, аммиаком и сеном. Рабочие-таджики что-то кричали друг другу сквозь шум двигателя. Сергей не сразу расслышал, что его кто-то зовет сверху. Сделал вид, что не заметил, и зашагал через поле к перелеску, который по плану должен был стать парком.

 

* * *

 

Облупленную «четверку» Сергей старался ставить подальше от магазинов — спасибо, отдали почти даром. Матюги продавщиц, нервный тон заведующих, наглость охранников — это давно не раздражало. Его цель была — впихнуть товар, а не приятно провести время. За эти два месяца он стал чуть ли не лучшим торговым агентом в фирме — Ольга постоянно жаловалась на нехватку денег.

На работе только ленивый не издевался над его «ладой», особенно когда Сергей замазал белой шпатлевкой дыры в кузове. В конце лета отмечали день рожденья одной из офисных девок, она напилась, влезла на крышу «четверки» и принялась плясать, остальные хлопали. Сергей охотно дал бы сотруднице по зубам, но не стал возникать и посмеялся вместе со всеми. К амплуа «идиота» нужно было привыкать.

Каждое возвращение домой было кошмаром. Визг ребенка, слегка подогретый ужин, вопросы, когда же все это кончится. Он знал: это кончится, когда Вика будет учиться в старших классах. Кредит можно было погашать и досрочно, но Ольга не умела экономить. Она каждый вечер была на взводе: жарко, нет кондиционера, ребенок совсем обнаглел и отбился от рук.

Даже есть он старался не дома и знал наизусть меню всех сетевых забегаловок. Счастливые часы, бесплатные пирожки и булочки, время ланчей, скидки по картам, безразличные люди — питаться в фастфуде было дешевле, вкуснее и безопаснее для нервной системы. Кстати, четырех тысяч хватало примерно на двадцать обедов по акции, то есть почти на месяц, если не считать выходных.

К нему часто подкатывали юноши с вопросом: «Есть мелочь?» Почти все они были прилично одеты, потому что яппи не дают грязным попрошайкам. Сергей таких ненавидел — за наглость и сытый вид. Бывали парнишки похитрее, они клеились к нему за стойкой и заводили разговор, а когда доходили до кассы, у них как бы случайно терялся кошелек. Он их почти не слушал и думал о чем-то своем. Один из попрошаек в «Сабвее» не выдержал и гаркнул Сергею в ухо: «Оплатите мне обед!» Сергей очнулся и врезал ему локтем. Парнишка смылся, а кассирша отставила его поднос к ящичку с надписью: «Спасибо, что берете салфетки только для еды».

Жара понемногу сошла на нет, глаза уже не заливало потом и футболка не мокла на загривке. Характер Ольги улучшился, Вика тоже стала поспокойнее, хоть и дергала во сне ручками. Истерики с битьем головой об пол прекратились, теперь дочка только расшвыривала те предметы, которые не успевала спасти жена. Теща уже не считала, что ребенка тайком избивают, и перестала возить фрукты, которые Вика все равно не ела. Ребенку не нравилась их мокрая мякоть, а играть ими как мячиками мама запретила. Апельсины плесневели и усыхали, бананы чернели, яблоки мирно гнили в глубине холодильника. Тещин локоть зажил, история с попрошайкой забылась.

 

Было время ланча. Сергей дождался, когда толстогубая девица снимет деньги с карты, взял поднос с едой и осторожно понес его в соседний зал с огромными стеклянными окнами. Держалась девица нагло — ее, наверное, раздражали посетители, которые пытались сэкономить, хотя это было совершенно не ее дело. Наврала, что нет супа, но его налил парень, который делал пиццу. Девка рассчитывала, что посетитель ей поверит и возьмет дорогие салаты на вес. Сейчас они тихо переругивались за спиной Сергея. Он успел расслышать фразу повара: «Тебе жалко, что ли?»

Мимо по ступенькам пронеслась тетка с тарелкой, брякнула ее на стойку и заорала:

— Сами жрите эту гадость! Все прокисло, мясо нарезано комьями, прожевать невозможно! Чтоб вы сдохли!

Тетка пролетела обратно так же стремительно, в тарелке Сергея качнулся суп. Он посмеялся про себя над глупой бабой, которая переплатила за еду из салат-бара.

Сергей выбрал столик у окна и начал хлебать почти остывший суп с редкими фасолинами на поверхности. Внизу, на гранитном тротуаре, какой-то хиппи беззвучно тренькал на гитаре, рядом приплясывала девка с синими волосами и пирсингом на лице. В ее руке был пластиковый стаканчик с мелочью вместо бубна. Девка кидалась прохожим наперерез и широко разевала рот. Сергей отвернулся. В глубине зала, у входа в туалет, парнишка в желтой толстовке доедал чью-то пиццу. Поймал на себе взгляд и спросил:

— Есть мелочь?

— Заработай. — Сергей воткнул вилку в чуть теплую лазанью.

Парень продолжал уминать объедки. Он чувствовал невидимые волны неприязни от клерка, жрущего со скидкой, то есть тоже на халяву.

— Вам жалко, что ли?

— Слушай, ты! — Сергей шваркнул вилкой по столу.

Парнишка в толстовке сник и поправил очки на переносице. По-хорошему нужно было позвать охранника, чтобы вышвырнул нищеброда, но парнишка выглядел культурно и особо не мешал: в зале было почти пусто, если не считать какой-то мамаши с дочкой-подростком.

Сергей по привычке разглядывал стены, увешанные хэндмейдом в рамочках и захватанные жирными руками. Края столиков обтерлись и облезли, обивка на диванах кое-где продралась. В нишах стояли декоративные бутылки с маслом и какими-то специями, у горлышка они успели покрыться пылью. Здесь со времен кризиса становилось все хуже и хуже: вместо русских нанимали узбеков и киргизов, оригинальные продукты заменяли совковыми, разогревали вчерашнюю еду. Ланч еще был, но и то мясо в лазанье казалось тухловатым, а салат накладывали самый дешевый, из капусты с майонезом.

За окнами хлынул дождь, хиппи закинул за спину гитару и рванул в ресторан вместе со своей девкой. Они устроились поближе к туалету и тихо звякали монетками, высчитывая, хватит ли на обед. Парнишка в толстовке сунулся к ним и едва не схлопотал по лицу.

Девочка-подросток встала на диван и принялась переключать каналы на телевизоре, привинченном к стене. Она делала это довольно долго, и мать, видимо, сделала ей замечание. Девочка матюгнулась сиплым голосом.

Сергей вытер единственной салфеткой оранжевую лужицу на столе, достал бланки и начал заполнять отчет. Дома ему все равно не давали спокойно поработать.

Девочка сновала по залу туда и сюда, висела на металлических перилах, прибавляла звук в телевизоре. Мать шептала:

— Тихо, щас придет охранник и нас выгонит.

— Пошел он в жопу, — сипела девочка.

Сергей заметил у женщины на столе постороннюю еду: банку рыбных консервов, хлеб, плавленый сырок. Женщина накинула на плечи плащ и растопырила локти, чтобы заслонить свои припасы от чужих взглядов. Она не была похожа на нищенку, но выглядела неопрятно — дешевый свитер, сальные волосы, черные на концах и почти седые у корней.

— Я хочу пить, — громко сообщила дочка.

Мать достала из-под стола бутылку «байкала», но дочка не желала пить «это говно» и требовала, чтобы мать купила сок.

Женщина едва заметно кивала в сторону окна: вон, мол, посмотри, какая гадость на улице, темно как ночью. Девчонка еще больше распалялась, громче требовала пить и пинала стены цветастым резиновым сапогом. Кассирша выглянула из соседнего зала, все притихли.

Лампы под потолком мигнули и пожелтели. Сергей прищурил глаза, силясь разглядеть названия магазинов в отчете. Работать было уже невозможно.

Пожилая узбечка выплыла с подносом из служебного помещения, покосилась на грязную посуду и уселась за свободным столиком. На подносе стояла тарелка с горкой плова и нарезанными овощами — наверное, узбечка брезговала здешним буфетом. Она протерла вилку салфеткой и принялась за еду.

— Я хочу пить! — снова сказала девочка.

Женщина что-то прошептала и зашуршала фольгой под столом, девочка на минуту замолчала.

— Купи мне сока, дура! — голос девочки стал еще более сиплым, с коричневых губ полетели шоколадные брызги слюны.

Женщина поставила на стол картонный подарочный пакет, чтобы заслонить свою снедь от узбечки. Огляделась. Хиппи складывал монетки в ладони своей девки, сложенные лодочкой: Сто девять, сто десять, сто одиннадцать… Парнишка в толстовке дожевал все объедки и уселся в глубине зала, закинув ногу на ногу. Особого выбора у женщины не было.

Теперь Сергей видел ее целиком: убогий свитер с зеленым рисунком, синяя полиэстровая юбка от чьей-то униформы и лаковые красные туфли, все в трещинах и царапинах.

— Вы понимаете, — начала женщина, — мы с ребенком в очень трудной ситуации.

Сергей кивнул.

— У нас совсем нет денег, а я не хочу воровать в магазинах.

Сергей расстегнул кожаную папку для документов, уложил туда бумаги и ручку. Громко вжикнул «молнией», словно подводя итог ее словам.

Женщина по-прежнему стояла перед ним, загораживая дорогу к выходу.

— У меня есть кредитная карточка, но я боюсь с нее тратить. Это же потом придется отдавать.

— Еще как придется, — подтвердил Сергей.

— Скажите, я очень плохо выгляжу?

— Ужасно. — Он попытался обойти ее слева.

Женщина угадала маневр и дернулась в ту же сторону.

— Дайте пройти! — рявкнул Сергей.

Он оттолкнул попрошайку и спустился по ступеням из серой гранитной крошки. Задел охранника, курящего в открытую дверь.

 

Сергей прогревал двигатель, сверху брызгали микроскопические капли воды — уплотнитель ветрового стекла рассохся и треснул. В фастфуде напротив распахнулись стеклянные двери, охранник выволок за шкирку девчонку в цветастых сапогах. Ее мать семенила рядом, хватая его за руки и, наверное, прося о чем-то. Охранник отмахнулся, зашел обратно и уселся на металлическом стуле у входа.

Женщина не сразу сообразила, что сигналят именно ей. Накинула на голову плащ, выбежала из-под козырька и взяла три мокрые сотни. Тот мужчина что-то сказал ей, но она не разобрала из-за уличного шума. Сунула деньги в сумочку:

— Помоги вам, Господи.

И добавила, немного подумав:

— Может, вы нас подвезете? Понимаете…

— Вы слышали, что я сказал?

Она мотнула головой, подобрав плащ под подбородком.

— Я сказал «похороните дочь»!

 

Белая «четверка» тронулась с места и вильнула в поток машин на мостовой. Женщина быстро перекрестилась и плюнула вслед.



проголосовавшие

Роман Агеев
Роман
Levental
Levental
Иоанна фон Ингельхайм
Иоанна
Пaвленин
Пaвленин
Петр Красолымов
Петр

Для добавления камента зарегистрируйтесь!

всего выбрано: 64
вы видите 34 ...49 (5 страниц)
в будущее
в прошлое


комментарии к тексту:

всего выбрано: 64
вы видите 34 ...49 (5 страниц)
в будущее
в прошлое


Сейчас на сайте
Пользователи — 0

Имя — был минут назад

Бомжи — 0

Неделя автора - факир

Ж и Д
Ключик Жизни
Пишет слово. Пишет два.

День автора - Братья с лорца

лимерики
Апология пизды
Удмурдский эпос о батыре Елдетее
Ваш сквот:

Последняя публикация: 16.12.16
Ваши галки:


Реклама:



Новости

Сайта

презентация "СО"

4 октября 19.30 в книжном магазине Все Свободны встреча с автором и презентация нового романа Упыря Лихого «Славянские отаку». Модератор встречи — издатель и писатель Вадим Левенталь. https://www.fa... читать далее
30.09.18

Posted by Упырь Лихой

17.03.16 Надо что-то делать с
16.10.12 Актуальное искусство
Литературы

Непопулярные животны

Скоро в продаже книга с рисунками нашего коллеги. Узнать, кто автор этих охуенных рисунков: https://gorodets.ru/knigi/khudozhestvennaya-literatura/nepopulyarnye-zhivotnye/#s_flip_book/... читать далее
19.06.21

Posted by Упырь Лихой

19.06.21 Непопулярные животны
19.06.21 "Непопулярные живот

От графомании не умирают! Больше мяса в новом году! Сочней пишите!

Фуко Мишель


Реклама:


Статистика сайта Страница сгенерирована
за 0.150883 секунд