Губы мягкие и тёплые, аки воск или – через дробь – парафин, Волосы светлые, голос – аки приход посреди конопляного поля – А из дома некуда деться, отсюда, как и с Камчатки, до хрена км в час до Афин, Но лучше синицей в небе, чем журавлём или цаплей в неволе. «Солнце, солнце», - шепчешь, забывая обо всём, что былоестьибудет вокруг. На кандалах оживают голоса, души и прочие предрассветные блики. Да ну его нахрен – всё, что ДО, включая глупую рифму – круг, Да ну его нахрен – Вудсток и портвейн, полусны, Тави, Тикки и Рикки. Скоро осень. Скоро закончится год. Ты любишь холод, хотя и родился в Питере. Ты любишь холод, и я чувствую, что понемногу вживаюсь/влюбляюсь в холод. А от Петра до Афин - как раз поместится пуговица от старого кителя. Но всё уже послано нах, а Москва, как ни крути, обалденный город. Губы мягкие и тёплые, аки воск или – мать его – парафин, В глазах свет от свеч или взрыв атомной бомбы (добавила для полноты картины). Знаешь ли, скоро осень, а за осенью – занавесь из снежных портьер дробь перин, И последний лист будет дрожать на кленовой ветке, как хреновая гильотина |
проголосовавшие
комментарии к тексту:
