Поезда уходят, всё без нас. Мы стоим, очки на нос напялив. А вокруг бесчинствует весна, Оттепелью к городу причалив. Жизнь буквально вылезла из тьмы, В воздухе витает невесома. Шляются пытливые умы, Нового пошиба и фасона. Стройкой века город окружён. Всё немного муторно и кисло. Осторожно лезут на рожон, Пошлые, загадочные мысли. Нарочито грубо, без прикрас, Прошлое затёрто и убито. И на месте лагерей, сейчас, Возникают точки общепита. В суетные эти времена, Разглядеть пока ещё не можем, Что преобладают среди нас, Люди с непонятным цветом кожи. Сидя в привокзальных кабаках, С хлебом макароны совмещая, Наблюдаем, и берёт тоска – Бабы, безобразнейше, тощают. И в харчевнях, треская борщи, Требуя сметаны, если мало, В образах знакомых продавщиц, Ищем и находим идеалы. Из трамваев зыркая в окно, Радостно спеша куда-то в стужу, Слышим, как украдкой, за спиной, Нас старухи весело утюжат. В очереди, стоя впереди, Проездные требуя билеты, Мы кассиршам сердце бередим, Пошлые цитируя куплеты. В пригородных лесополосах, В необъятной, заповедной срачи, Вырастают, глядя в небеса, Всюду, губернаторские дачи. Споря о своём и хохоча, Обсуждая кармы и зарплаты, Мальчики, одетые в девчат, Бродят по приморскому Арбату. Погружаясь в утреннюю вонь, Яростно штурмуя автопарки, Мы, людей, прошедших кучу войн, В суете шпыняем, по запарке. Вероятно не познав сполна, И познать наверное не в силах, Тех, кто чем-то не похож на нас, Часто принимаем за дебилов. В смутные эпохи дележа, Иногда случается, порою, Что героев истинных прижав, Гады устремляются в герои. По проспектам Мира, Ильича, Просто околачивая груши, В быдлоганов пальцами тыча, Шляются московские чинуши. По ночам, гуляя, иногда, Начинает явственно казаться, Как за горизонт уходят, вдаль, Тени внеземных цивилизаций. Приезжая, в общем, в никуда, Из своей глуши, из ниоткуда, Тихо пропадаем, навсегда, В городских трущобах, как в Бермудах… /осень 2010, февраль, март 2011/ |
проголосовавшие
комментарии к тексту:
