Литература

Халиф обещал щедрую награду тому, кто найдет это растение. Не успел шелковый платок халифа прильнуть к озябшим за ночь пескам, как тысячи алчущих обессмертить свое имя устремились в пустыню навстречу солнцу.

Шел шестой день поисков, я упорно шел вперед, позабыв про дневную жару и ночной холод. Иногда пустыню предо мной заслоняли чьи-то глаза - ребенка, медленно тонущего под утесом у моих ног. Это были глаза Огненного Шакала - грозы пустыни и повелителя бандитов нашего халифата. Они умоляли меня остановиться, но рот его оставался нем. Почему он не убил меня сразу? Возможно, он посчитал, что я уже мертв. Продолжаю считать барханы на своем пути, ставшие совершенно неотличимыми друг от друга, от меня и моего недруга.

Я наблюдал, как менялось его лицо в течение шести минувших дней. Утром первого дня я вышел из своей лачуги, что прилепилась к Южной стене, опоясывающей дворец халифа, и отправился в пустыню. Покинул я свое место вовсе не потому, что со стены в меня бросали камни и иногда даже справляли свою нужду стражники, - ведь прибыл я сюда, когда тут еще не было ни стены, ни дворца, ни халифа, а только крохотный оазис. Я ушел потому, что просто ушел. По пути я вынужден был пройти сквозь огромную толпу, которую с печальной ухмылкой оглядывал сам халиф. Я продолжал идти, когда меня накрыла волна разгоряченных людей, бряцавших оружием и отвешивавших друг другу тумаки. Тогда меня и нагнал этот жестокий человек, развернувшись, ударил тыльной стороной ладони, свалив меня на песок, и, сыто рассмеявшись, плюнул мне в лицо к вящей радости своей шайки:

- Поглядите-ка на достопочтенного ходжу из выгребной ямы у Южной стены! - торжествующе проклекотал он.

- И тебе доброго утра, уважаемый, - кровь вскипела в моих жилах, но было ясно, что меня сейчас могут порубить на кусочки, и в этом не было моего интереса, ведь шел я в пустыню.

- Любитель навоза решил поучаствовать в состязании достойных мужей, в охоте за цветком халифа? - не унимался Огненный Шакал.

- Нет никакого цветка, и никогда не было, я иду по своим делам, - мой голос выровнялся, но грудь привычно сжала горькая обида.

- Позволь сообщить тебе прекрасную весть, о любезнейший, у тебя нет никаких дел в пустыне, и жить тебе осталось ровно столько, насколько у меня хватит чувства юмора терпеть тебя в одних со мной песках! - внезапно разъярился бандит.

- Как тебе будет угодно, - ответил я, с трудом поднявшись.

Как выяснилось, чувства юмора у Огненного Шакала был целый океан, настолько бескрайний, что к пятому дню петляний по пустыне он растерял всех своих подручных. Халиф запретил брать с собой больше одного бурдюка воды и, разумеется, никаких верблюдов и мулов. Однако у разбойников всегда имеются тайники в пустыне, и сейчас, видимо, мы миновали последний из них. У Шакала много сил и воды, он всё еще может вернуться, в отличие от тех участников соревнования, кто пытался попросить воды у бандитов и был зарезан на месте, остальные же благоразумно повернули стопы обратно к городу.

Рассвет седьмого дня встретил меня зловещим оком циклопа - день обещал быть особенно жарким, обещал выжечь меня до сердцевины. Неподалеку, дернувшись всем телом под слоем песка, очнулся от тяжелого забытья Огненный Шакал.

- Чего ты хочешь? - еле слышно прошептал он, когда полдень начал иссушать наши глазницы.

- Ничего. Я уже говорил тебе, что отправился в пустыню по своим делам, - ответил я, несколько удивившись его тону.

- Хорошо, мы можем вернуться назад, я поделюсь с тобой водой, в городе ты скажешь, что попросил меня вывести тебя из пустыни, - Шакал старался придать своему голосу повелительный тон.

- Мне незачем возвращаться. Я не понимаю тебя, извини, мне нужно идти дальше, - сказал я, начав присматриваться к первому за эти дни миражу. - Гляди, скоро мы сможем окунуться в озеро.

- О чем ты толкуешь, разум покинул тебя? Тебе известно, что это иллюзия! - вскричал Шакал.

- Вот именно, значит, мне есть куда идти, - ответил я, переведя взгляд на него и пытаясь увидеть хоть что-то бесплотное в его глазах.

Его глаза начали трескаться с наступлением полудня восьмого дня. На черном небе радужной оболочки вскипели и разродились бременем ужасающие голубые молнии. Мне почудился крик ястреба, устремившегося к жертве в смертельном броске. Огненный Шакал бросился на землю, катаясь, срывал с себя оружие и кожаные ремни, горевшие нестерпимым жаром. Я был не в силах постичь, что происходит, мне казалось, что пустыня ожила и начала говорить со мной через это корчащееся в страшных муках существо. Однако я сюда не болтать шел. Подобрав один из бурдюков с водой, что уронил поверженный бандит, я двинулся дальше.

К вечеру Шакал догнал меня, искорки, потрескивавшие в его глазах, были заметны издалека в надвигавшейся тьме. Нахмурившись, он сел подле меня:

- Что это было? – необычайно спокойным голосом спросил он.

- Я не знаю.

- Ты разговариваешь с пустыней, спроси, что случилось со мной.

- Нет у меня таких способностей. Хочу немного отдохнуть и двинуться дальше, прошу, не беспокой меня.

- Послушай, ты, чего ты... - начал было он, схватив меня за ворот, но тут же отпрянул, увидев отражение молний в моих глазах. - Нет, нет, нет!..

Всю ночь Огненный Шакал молча следовал за мной при свете звезд. Иногда он сильно отставал, чтобы в очередной раз проклясть свою судьбу и побарахтаться в песке, смешивая посверкивающий кварц со всполохами своих обезумевших глаз.

Солнце возвестило о наступлении девятого дня, когда я взбирался вверх по дюне. Шипение непрерывно осыпающегося песка превращало этот тяжелый подъем в тяжелый монолог, повествующий о бесплодности земных усилий. Пришедший в себя Шакал, словно издеваясь, обогнал меня, устремившись к вершине. Оказавшись наверху, он застыл, крик бесконечной радости огласил пустыню. Когда я добрался до места, всё еще вибрировавшего человеческим счастьем, моему взору открылась невероятных размеров чаша долины, к центру которой несся безумец с хохотом:

- Нашел, нашел, я нашел его! - Шакал уменьшался в моем зрачке, приближаясь к одиноко алеющему маковому цветку.

- Говорил же, не существует никакого цветка, - шепотом отозвался я, продолжив свой путь по песчаному гребню. Я обернулся лишь раз, вздрогнув, когда услышал вопль ужаса Огненного Шакала: пески вскипели, алый цветок раскрылся кровавым морем, образовав гигантскую воронку. Через пару мгновений всё кончилось, и по глухому бархату пустыни зазмеились во все стороны голубые молнии, обгоняя одинокую фигуру, бредущую по гребню дюны.

Где-то глубоко в пустыне забурлила долгожданная весна, халиф может вздохнуть спокойно. Однако я сюда не на маки смотреть шел.