Литература

Опять день, опять пусто, и не только в голове.

Опять солнце, темнота, ветер.

Опять туалет, ванная, кухня.

Опять одежда, дорога, работа.

Как всегда с бешеным давлением я прибыл на работу. Как всегда первым.

Завел машину и вперед, но, увы, одна пустота.

После каждого выполненного задания у меня есть время перед тем, как приступить к следующему. В этот момент я и пытаюсь писать.

У меня всегда открыт word, мне просто нужно кликнуть на него, и опять смотреть на белый пустой лист.

Так каждый день.

А начиналось все очень и очень хорошо.

Я писал везде: за завтраком, обедом и ужином, дома, на работе, на улице. Везде.

Мне это нравилось, это у меня получалось.

Писал я в основном небольшие рассказики в журналы. Кто-то платил копеечку, кто-то — нет. Это было не важно. Про таких, как я, говорят «идейные». Просто мне нравится и все. Счастье переполняло каждый раз, как приходило письмо о том, что мой рассказ прошел в новый выпуск какого-нибудь журнальчика.

И как это обычно бывает, я затеял написать роман.

И на этом-то все закончилось.

Сначала я долго не мог выдумать, про что писать, хотя с написанием рассказов проблем с идеями никогда не было.

Потом я стал плохо спать, это меня выматывало. В конце концов, я не мог спать, есть. Перестал ходить на работу, так как был просто обессилен.

Все время думал, думал и еще раз думал. В голове - ноль, пусто. Как будто коробку полную всякого барахла, взяли и опустошили.

Друзья отвернулись от меня. Все так сложилось или же я сам так сделан. И так как бога нет, я остался совсем один.

Каждый час и каждую минуту я мучился. Я умирал.

Как только закрывал глаза, то сразу видел чистый белый лист.

Я сходил с ума и думал, что жизнь кончена полностью. Я ничтожество.

После долгой ночи меня вырубило и, когда я очнулся сидя в ванной комнате, мне пришла отличная идея. Улыбка и бодрость есть у меня. Я поспал, поел так же нехотя водой.

Набрал номер друга, хорошего друга. Он не раз выручал меня а я его. Не понимаю, как мы могли вообще разругаться. Но все же, я пригласил его, сказал, что извиняюсь за что-то и готов увидеть его сегодня вечером, его ждет сюрприз. Я хочу рассказать идею новой книги, и он ее участник. Обрадовавшись, друг воскликнул, что будет вовремя и рад меня слышать.

Положив трубку и расплывшись в улыбке, я незамедлительно стал готовиться к сегодняшней презентации.

Убрался чисто символически. Сбросив весь хлам и грязь в шкаф. Помыл руки ибо чистота есть символ здоровья и, конечно же, чистоты.

Я был в предвкушении. Сидя за столом, я писал и писал. За пару часов я исписал много листов и тут ступор. Концовки нет, но, зная о чем пойдет речь и какова приблизительно будет концовка моей книги, я решил закончить ее вместе с другом. Положил карандаш, посмотрел на неаккуратно собранную, листов в триста, стопку исписанной бумаги, встал и пошел к входной двери.

Ждать пришлось недолго, и вот дверной звонок запел. Это он. Дрожащими руками я открыл дверь, на пороге стоял он, друг детства, да вообще вечный мой друг.

Он был одет как всегда невзрачно, какие-то штаны, какая-то футболка и башмаки. Он никогда не причесывается, хотя и имеет длинную шевелюру. В руке у него две бутылки пива.

- Здорова, пропащая душа.

Сказал он мне.

Я жестом пригласил его зайти. Закрыл за ним дверь, забрал пиво и удалился в комнату.

- Я слышал, ты вообще свихнулся, говорили, что тебя в психушке держали даже. Слышь, писатель.

Бубнил он в прихожей, снимая башмаки.

- Не был я нигде. В ванне спал только.

Ответил я, показывая, что мне неприятен этот разговор.

- Ок, ок. Ну рассказывай, что ты тут напридумывал?

- Не гони лошадей, вот листы - читай, а как дочитаешь – расскажу концовку.

Друг вскрыл бутылку с пивом и приложился разок, взял первый лист из-под низу стопки и глаза его забегали.

- А концовку додумаем с тобой.

Добавил я.

Время шло, за окном уже совсем темно. Друг так увлекся чтением рукописи, что даже и не заметил, как пролетело время. В комнате горела лампа, и за окном помогал освещению фонарь.

Дочитав последний лист, он положил его поверх всей стопки, чмокнул губами и сказал

- Ишь как повернул-то все.

Посмотрел на меня, и я не заметил, как он взял пустую бутылку из под пива и нанес удар мне по голове.

Когда я очнулся, он сидел на корточках передо мной и одной в руке держал нож, а в другой пару листов бумаги моего произведения.

- Ну что же ты друг еще называется, что же ты пишешь аааа?

- Я написал, что было и есть сейчас.

Ответил я тихим голосом. Сил было не так уж и много. В голове что-то звенело.

- Что ты понаписал, я тебя спрашиваю?

- А ты читай, читай, что там в конце написано.

Произнес я уже с улыбкой.

Два листа, что он держал, не были в стопке, я их положил в прихожей. И когда он зашел, я оставил его одного, чтоб он мог нормально разуться и прочесть окончание моего произведения.

- Тут, тут написано, что ты лежишь на полу, голова твоя разбита бутылкой, а у меня нож.

Произнес он дрожащим голосом. Видимо не дочитал второй лист, дурик.

- Ты написал все, все. Зачем?

- Успокойся

Я ударил его по ногам, он свалился как подкошенный, ударился головой об пол и выключился.

- Вот ведь идиот.

Произнес я, и встал на ноги, держась за голову.

- Это больнее, чем я думал.

В ванной комнате я промыл рану, полил перекисью, умылся. Сел на кухне, начал придумывать концовку. От непродолжительного сидения я вскочил и побежал в комнату.

Забрал нож, положил его в карман штанов. Руки привязал к ножкам шкафа и получился такой мини-Иисусик, ну и ноги, конечно, просто завязал ремнем. Сел рядом с ним на пол, достал нож и положил ему на брюхо.

Ночь была тихой и, на удивление, даже не было комаров. Окно было настежь открыто, шторка развевалась очень медленно и как-то успокаивающе. В какой-то момент веки стали тяжелыми. И чтобы не заснуть, я схватил нож и всадил другу в ногу.

- Ааааааааааааааааааааааааааааааааааааа

Закричал друг. Он ожил и начал вертеться, крутиться и кряхтеть, видимо от боли.

- Отлично, то, что нужно. Концовка отличная.

Произнес я, смотря на мучения друга, да и сон как ветром сдуло.

- Не ори, не надо. Соседи же спят.

Взял носки, валявшиеся у шкафа, засунул один а другой и заткнул ими другу пасть.

- Ну и видок же у тебя, ты бы себя только видел.

Усмехнувшись, начал думать, что же дальше? Как сделать развитие сюжета?

- Друг, вот скажи мне, что дальше?

Вытащил кляп из носков и пристально посмотрел на него.

- Отпусти меня, я никому, слышишь, никому не скажу ничего. Я умоляю тебя.

Зарыдал друг.

- Нет. Ты – история моего рассказа, а там ты мертв. Шутка.

- Пожалуйста.

- Нет, ты же друг мне и должен мне помогать.

Друг лежал и рыдал, я заткнул с небольшим усилием ему кляп и пошел на кухню попить водички, а то что-то стало сушить. Зашел в ванну посмотреть, что там с головой. В зеркале был не я, лицо бледное, будто его побелили, под глазами огромные мешки, руки тряслись.

- Мда, чего-то мне хреново кажись.

Прошел на кухню, открыл холодильник и услышал, как упало что-то тяжелое и друг что-то кряхтел.

- Ну что он там, блин, делает?

Не попив живительной влаги, пошел в комнату, где увидел очаровательную картину. Шкаф, к которому был привязан друг, лежал, придавив его. Под ним уже образовалась небольшая лужа крови.

- Как же ты любишь погадить, блин.

Произнес я, уже с недовольством.

Друг был в бессознательном состоянии. Я подошел и выдернул нож, струя крови одала меня теплом. Так как в комнате была включена только лампа, выдающая красноватый цвет, на мне почти не было заметно следов крови.

- Ну что за ….

Звонок в дверь.

Я, ничуть не мешкая, подошел к двери и посмотрел в глазок. Там был человек в форме, он стоял боком к двери и с кем-то разговаривал.

-Слышь, дружбан, тут из-за тебя народ нервничает.

Не отрываясь от глазка, выкрикнул я, и за дверью началось какое-то движение. Человек в форме начал приближать свое ухо к двери.

- Открывайте, я Вас слышу.

Заявил человек за дверью.

- Открываю, открываю

Интересно, что он будет делать, когда увидит все это? – подумал я и захихикал.

Дверь открылась, ударил свет подъездных ламп, передо мной стояла соседка Марья Петровна шестидесяти лет от роду и внучка ее Аленка семи лет от роду, ну и, конечно же, человек в форме и с погонами.

- Кто Вы?

С ходу заявил я.

- Я Ваш участковый, с Вами все в порядке?

Они стояли почти с открытыми ртами.

- Да, конечно.

Ответил я и оглядел себя. Я был весь в крови и в руке у меня был нож. Странное зрелище, наверно. Но я был абсолютно спокоен и невозмутим.

- А это, я картину рисую, вот и испачкался, а нож, че нож.

В эту же секунду я нанес ужаснейший удар в шею участковому. Продолжая стоять, он что-то хрипел. Я не понял, что он хочет мне сказать, и закрыл дверь.

Заходя в комнату, услышал, как за дверью закричала соседка.

- Ну вот, началось, а все ты, еще друг называется.

Пнул его в бок, друг начал двигаться.

- Живой что ли?

Сев за стол, где лежала рукопись, я занялся написанием концовки произведения.

Через минут пятнадцать ко мне в дверь уже ломилась полиция, а за окном звуки серен.

Пишу, последние мои строки, понимая, что через минуту я умру.

Четвертый этаж, фонарь светит в окно. Прыгнуть, не разобьюсь. Как же поступить?

Выглянув в окно, посмотрел на сборище бездельников, плюнул и пошел к полуживому другу.

Он лежал и опять не двигался, я прилег рядом.

- Ты должен заняться моей книгой, а то выйдет, что я зря тебя приглашал на эту вечеринку. Да и еще разрешил принять участие.

Дверь начали выбивать. Я встал и подошел к ней.

- Буду умирать, как написал в книге.

Улыбнулся, прислонился спиной к двери, взял на тумбочке отвертку, заранее приготовленную, и приставил к горлу.

- У меня ружье, я буду стрелять.

Закричал я и закрыл глаза.

Дверь вынесли с такой силой, что меня подняло над землей.

Омон сообщил по рации.

- У нас один ранен гражданский и один труп.

Дверь прижала меня к стене, отвертка прошла насквозь, но немного соскочила и впилась мне через подбородок в мозг. На лице была судорожная улыбка, и я продолжал стоять.

Теперь книгу мою будут знать и читать.

Это то, к чему я стремился и умер я, несомненно, за свое искусство.