Rambler's Top100
fisting
упырь лихой, явас ебу, гальпер, а также прочие пидары и гомофобы.
... литература
Литературный портал создан с целью глумления над сетевыми графоманами. =)
Приют
мазохиста!


Убей в себе графомана



Вражек

Как цербер преисподнюю (для печати )

 

1

Фуф, стресс на стрессе, никак не могу успокоиться. Только чуть отошел от казуса с турникетом, как тут это объявление – примите и распишитесь, блин. А у меня даже кепки нет, чтобы хоть как-то прикрыться. Люди, они конечно равнодушные и бесчувственные, но осторожность еще никому не помешала.

Когда я последний раз пользовался метро, то телевизоров на потолке и в помине не было. А сейчас какие-то анекдоты, изречения разных мудрецов, реклама, кадры из «нашинал джиогрэфик». И тут, внезапно, оно – мое имя. Меня всего передернуло от неожиданности, опять вспотел.

Нужно взять себя в руки. Опустить голову или отвернуться и пялиться в окно. Денег впритык осталось, а я никогда ничего сознательно не нарушал, не воровал. Нужно начинать с малого, подумал я и решил сэкономить на проезде. По дороге к станции метро «Лесная» вспоминал, как когда-то одноклассники ловко проскакивали за взрослыми. Все спланировал, даже пристроился за долговязой женщиной, а там совершенно все не так оказалось. Новые турникеты, совсем другие конструкция и принцип работы. Женщина прошла, а я так и замер. Никогда не умел действовать по ситуации, мне нужно тщательно подумать, спланировать.

Я стал за колонной, чтобы упитанная дежурная не видела, и начал изучать поведение одного из этих новых турникетов. Когда более-менее разобрался, то пристроился за уверенной в себе девушкой. Краем глаза я наблюдал за упитанной дежурной, из-за чего нечаянно подтолкнул девушку, и та одолела барьер быстрее, чем я планировал. Соответственно, я растерялся и не успел прокрутить назад эту треногу, или как ее назвать. Меня бросило в пот, в ужасе я присел, спрятавшись за турникетом, а потом упал навзничь и прополз под ним. Встал, а она, упитанная дежурная, мне вслед кричит уже: «Молодой человек!» Я бросился к эскалатору, сердце в груди колотит, выбежал на платформу и моментально в поезд.

Первый блин всегда комом. Если б я знал обе заначки, то не пришлось бы так унижаться. Но нет же – эти старые маразматики даже друг от друга свои пенсии прячут. Да они даже нормальную фотографию не удосужились подобрать. Прыщ под носом, волосы жирные – я вообще такого снимка никогда не видел, и где только они его отрыли. Это ж все метро смотрит! Зачем вообще выносить семейные проблемы на всеобщее рассмотрение!? Так, нужно успокоиться.

!

Коридор больницы. Выходит уставший после многочасовой операции доктор, снимает перчатки и закуривает (с каких это пор в больничных коридорах курят?) К нему подходит заплаканная жена (если операция «многочасовая», то должна бы уже выплакаться) прооперированного и с нетерпением спрашивает:

- Доктор! Как там мой муж!?

Доктор пристально посмотрел на женщину, глубоко затянулся, выпустил дым в направлении потолка и промолвил:

- Операция выдалась довольно сложной…

Он опять затянулся, как бы нагнетая интригу, и затушил сигарету:

- Но в целом прошла успешно, особенно если учитывать состояние вашего мужа накануне. Еще денек-другой он полежит в операционной, трогать его не рекомендуется, состояние очень нестабильное, лучше вообще не заходить. Если все пойдет хорошо, насколько это слово уместно в сложившейся ситуации, то мы переведём его в реанимацию, а через две недели, это в лучшем случае, в палату для тяжелобольных. Но вы сами понимаете, в каком положении сейчас находится отечественная медицина и наша клиника в частности – скудное финансирование, постоянная нехватка персонала и все такое. Так что, милочка, вы уж простите, но придется самой за своим суженым и поухаживать. Месяц-другой утку унести-принести, покормить с ложечки, регулярно подмывать его, менять белье, ну и все такое.

Жена начинает впадать в истерику, а доктор медленно идет в свой кабинет и продолжает говорить:

- Потом, если хорошо справитесь, то мы определим вас в отличный санаторий. Но тут я должен честно признаться, что все это вам выльется в немалую копеечку. Санаторное лечение сейчас очень дорого стоит. Но в данном случае оно просто необходимо, иначе все наши, мои в частности, старания будут напрасными. И только после интенсивной семимесячной реабилитаций вы сможете попробовать забрать его домой. Ходить он, скорее всего, уже не сможет, да и вообще двигаться. А при малейшем обострении нужно будет немедленно назначить его на повторный курс реабилитации.

Доведя женщину до предобморочного состояния, уже перед дверью своего кабинета, доктор с улыбкой восклицает, похлопывая ее по плечу:

- Да шучу я. Умер он, умер!

Странный анекдот, мне от него стало как-то не по себе, такое впечатление, будто кто-то нарочно поддевает. Надо прекращать себя накручивать, шутки про врачей и операции не менее популярны, чем про наркоманов или евреев. Так что это даже совпадением назвать сложно. Вот блин, опять оно – Нельсон Ткаченко – мое имя. Это объявление что, перед каждой станцией показывать собираются? Нужно отвернуться и смотреть в окно. Поезд едет по мосту, речка меня немного успокаивает, одинокий красный буй, рыбак на лодке, гостиница в виде пришвартованного катера.

Я прослушал, что двери отрываются с моей стороны, потому не успел среагировать и вывалился на перрон. Все на меня так и уставились, а усатый мужик подал руку. Только бы меня не опознали – представить страшно, что тогда будет. Этот мне прямо в лицо заявит: «Так это же ты!» Крепко схватит за плечо, чтоб я не вырвался, подождет, пока вновь появится объявление, и заорет, тыча в экран пальцем: «Смотрите, это точно он!» Безразличные оболочки пассажиров ощетинятся, превратятся в голодных и совсем не поверхностных хищников, накинутся всем вагоном и растерзают меня на кусочки, кровавое конфетти. Понабивают моей плотью полные карманы, не только себе, а и на сувениры родственникам и близким знакомым.

- Смотрите, что я вам принес! Это настоящие кусочки человека с объявления! – Присев на корточки и протянув полные ладони ошметков, обрадует своих детей заботливый отец.

- Вот, возьмите на память кусочек человека с объявления! – Будут упрашивать дальних родственников, которые (или к которым – ведь теперь и нормальный повод появится) приехали погостить раз в сто лет.

- Да что вы, да зачем, да не нужно было, да бросьте, да не выдумывайте, да что вы и в самом то деле. Это же такая редкость!

- У нас еще имеется, не волнуйтесь, берите.

- Ой, ну я даже не знаю, такой роскошный сувенир, даже не знаю, как вас отблагодарить.

- Да что вы вот-это-вот начинаете – когда мы еще увидимся? А так хоть память будет.

Нет уж, спасибо. Спрячь свою руку, вон усы лучше поправь, не нужна мне твоя помощь. Я отползаю от вагона, встаю, отворачиваюсь и отряхиваю одежду. Подожду следующего поезда.

Служба розыска людей. Надо же – додумались. Почти неделя прошла, интересно, давно я вот так вот – в розыске. Маразматики. Конченые маразматики. Ну и день сегодня – я весь вспотел, а мне еще с людьми общаться. Надо бы перекусить, а денег то почти не осталось. Эти умалишенные старики даже в метро не дают свободно вздохнуть. Ничего-ничего, мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним.

!

Вот я и возле мединститута, в животе бурчит, не дает сосредоточиться. Покушать бы. Но сначала нужно закончить дело. Даже не знаю к кому подойти, нужен какой-нибудь критерий. Это точно должен быть парень – предложение у меня и так, мягко говоря, необычное, а девушке я вообще ничего не смогу объяснить, нервничать буду ужасно. Парень должен быть нашей национальности. Возможно, один из этих, как их, неформалов. Вот черт, да что ж это такое – я же совсем не придумал, что говорить. С этим их идиотским объявлением – старые маразматики… Нужно сосредоточиться.

Нужно хотя бы первую фразу какую-то вменяемую придумать, чтобы необычностью предложения заинтриговать, а не отпугнуть. Чтобы не показаться психом – с ненормальным точно никто не захочет иметь дело. Разве еще один псих, а таких мне не нужно! Присесть бы – ноги гудят.

!

- Извините, а вы случайно не на хирурга учитесь?

- А вам отрезать чего надо?

И хохочет, сволочь. А это совсем не смешно – такие мне не нужны. Я даже не знаю, как дальше тут разговаривать, лучше сразу отбежать и не тратить время. Им все шуточки. Только теперь я понял, каким должен быть решающий критерий. Ответ. Нужно что-то, вроде: «Да, могу вам чем-то помочь?» Или: «Да, у меня как раз практика» – это вообще идеально было бы. На худой конец: «Да, а как вы узнали?» И никаких шуточек!

- Возможно, а что?

- Я уже, слава Богу, отучился…

- Какая тебе разница!

- Разве у меня руки в крови?

- К счастью, нет.

Каждый такой подход страшно выматывает. Это лишь кажется – что тут такого, подойти и спросить. Нужно перезарядить настрой, подходить к каждому с полной готовностью в перспективе развить основательный разговор. Потому, если человек меня не устраивает, я резко отворачиваюсь и ухожу, чтобы даром не распылять энергию.

Неудача за неудачей. Как же я устал. Насколько все-таки проще было бы осуществить подобное в сети. Но где ее взять, ту сеть. Телефон я отключил, чтоб не садилась батарея – он мне еще пригодится. Да и нельзя мне пока выходить на связь. Не пройдет и полминуты, как эти старые маразматики примутся мне названивать – я их знаю. Я должен им сам позвонить, когда буду готов.

- Да, учусь. А что?

Ну ладно, была-не-была, в принципе, ответ не такой уж и плохой, можно попробовать копнуть глубже. Так, соберись.

- Ну! Вы что-то хотели или это все?

- Нет, нет, я просто немного волнуюсь, не знаю, как начать… В общем, не могли бы вы отрезать мне руку?

Блин, вот это я дал. Зачем же так резко?

- Чего?

- Простите, я не хотел так внезапно – сейчас все объясню, давайте немного отойдем.

- Ты псих, что ли? Куда отойдем?

- Тут много людей, они меня сбивают с толка.

- Послушай, что тебе нужно? Мне сейчас не до шуток, настроение не то – психов выгуливать.

- Вы меня не правильно поняли. Давайте отойдем и я все объясню.

- Куда ты хочешь отойти?

- Да просто, в место поукромней.

- Ладно. Только без глупостей и бреда, договорились?

- Никакого бреда, вы что!

- Договорились, только я зайду сигарет куплю.

Сигарет? Он курит? Как тот доктор с анекдота… Да что ж такое – зачем всегда придумывать эти, висящие на стенах, ружья. Почему я постоянно сам себя накручиваю! Это все те маразматики виноваты. Если бы не они, то всего этого не было.

!

Мы направились в ближайший сквер. Беспокойный студент распечатал упаковку и достал сигарету, вставил ее в губы и протянул мне пачку. Я растерялся:

- Разве я похож на курящего?

- Ты похож на удравшего из психушки, – он закурил. – Ну так рассказывай, что там у тебя с рукой?

Он глубоко затянулся и выпустил дым в направлении облаков. Похоже, он расслабился, даже на лице изменился.

- С рукой все нормально, проблема не в ней.

- А в чем тогда?

- В моих родителях.

- Ты ж вроде просил себе руку отрезать?

- Так и есть. Понимаете, я сбежал из дому…

- От жены, что ли?

- Какая жена! При чем здесь жена? Нет у меня жены! Говорю же – с родителями проблемы, они старые маразматики.

- Погоди, ты что, от родителей сбежал?

- Да, а что здесь удивительного? Вы разве никогда про конфликт поколений не слышали?

- Ну как сказать… Я тоже убегал, но это было лет так в четырнадцать – а у тебя вон уже залысина на темени...

- Может, дашь мне рассказать? – не выдержал я.

- Так ты же не рассказываешь, по слову с тебя выманиваю.

- Ты просто не даешь мне сосредоточиться.

- Ладно, валяй, жду.

Он глубоко затянулся и выпустил дым в направлении облаков. Тяжелые люди, эти студенты, циничные и равнодушные, а главное – балованные.

- Я хочу, что бы ты отрезал мне руку.

- Ебать, это ты так сосредоточился?

- Ругаться не обязательно. Отрежешь?

- Ты такой простой! Зачем, по твоему, мне это нужно! Психов расчленять!

- Попрактиковаться.

- Слушай, а ты случайно не один из тех, которые продают свою плоть другим таким же ненормальным каннибалам любителям? Я слышал, где то во Франции есть ресторан – там можно законно попробовать человеческого мяса…

- Нет!

Он задумался. Наверное, понял, какую глупость только что сказал.

- Попрактиковаться, это конечно интересно, но откуда мне знать, что это не подстава какая-нибудь?

- Я что похож на такого?

- Я уже сказал, на кого ты похож, кстати, почти угадал. Стремновато это все. Я так понимаю, удовлетворение любознательности – это единственная моя награда?

- К сожалению, денег у меня нет. А разве этого мало? Часто ли вам приходится практиковаться на живых людях?

- Не часто.

- Ну вот.

- Это мне и помещение нужно организовать, и инструменты, и анестезию?

- Желательно.

- Не, тогда одного «попрактиковаться» маловато будет. Нужен дополнительный стимул.

- Какой это?

- Я сниму операцию на камеру.

- Зачем?

- Что значит «зачем»? Что за глупые вопросы?

- Ты собираешься это видео Вконтакте выложить?

- Какая тебе разница! Ты согласен или нет?

Я подумал, подумал и решился – не хотелось опять возвращаться к отвратительной, изнурительной стадии поиска. Мы договорились встретиться здесь же завтра утром, договорились о точном времени, поскольку связаться со мной на данный момент невозможно. Он пообещал все организовать.

!

Теперь нужно покушать, возвращаться в подсобку и садиться за письмо. Покушать… Покушать! Покушать? Есть у меня одна идея, главное не облажаться, как с турникетом.

Когда в прошлом году мы с родителями ездили в аквапарк, и перед тем, как возвращаться домой, зашли в супермаркет за покупками, то на стенде с фирменной выпечкой я увидел объявление следующего толка: «Уважаемые покупатели, строго запрещается брать пирожки, с какой бы то ни было начинкой, и употреблять их, беспечно разгуливая по залу!» Помню, меня этот запрет тогда позабавил, я размышлял над ним, пока бродил по супермаркету и всю дорогу домой. Будто чувствовал, что это мне адресовано. Не в смысле предостережения, но наоборот – в качестве подсказки. Так оно и случилось. Сегодня вот в самый раз этой подсказкой воспользоваться.

Я отправился в Сильпо, что возле цирка. Я там довольно часто бываю и хорошо ориентируюсь внутри. К тому же это приличный район, как мне кажется, и потому никто не ожидает, что я туда вот-так-вот просто зайду перекусить.

Странно, с проездом в метро я так и не смог себе внушить, что все делаю правильно, а вот с продуктами я довольно спокойно себя чувствую. Человек не должен голодать, когда вокруг него столько ресторанов, кафе и магазинов, забитых едой, остатки которой они просто выбрасывают на помойку в конце дня или недели.

Даже внутри Сильпо я себя довольно спокойно чувствую, может просто устал от всей этой канители. Бывают такие моменты, когда, как говорит мой друг, выпадаешь на пох*й. Вот что-то подобное сейчас со мной. Я спокойно беру сырок, распаковываю и резким движением бросаю в рот, пережевывая, делаю вид, что выбираю йогурт. Собственно, почему делаю – я его выбираю и направляюсь в хлебный отдел, осторожно откручивая крышечку. Подбираю нужный момент и глотаю пару раз, беру булочку с сосиской. Нужно было сначала сюда идти, а не с десерта начинать. С другой стороны, кто мне запрещает вернуться к сыркам и йогуртам чуть позже. В вино-водочном отделении слишком много персонала, я иду в кондитерский и там осторожно поглощаю булочку, запивая йогуртом. Беру несколько конфет.

Где-то полчаса я так прогуливаюсь от стенда к стенду, пока не насыщаюсь. Нужно бы чего-нибудь купить, чтоб не показаться подозрительным на выходе. Я беру хлеб – это недорого и внушительно. Подходя к кассе, я начинаю нервничать, наплевательское настроение понемногу выветривается, наверное, потому что сытый уже. Я стараюсь держать себя в руках, из-подо лба смотрю на охранников, не смотрят ли они на меня. Когда расплачиваюсь за хлеб, у меня страшно трясутся руки, я прячу сдачу, и мелочь сыплется на пол, я не поднимаю ее, а быстро иду к выходу. Выбегаю из Сильпо, на проезжую часть, меня чуть не сбивает автомобиль, я роняю хлеб на капот и убегаю.

!

Дорогие отец и мать.

Я жив-здоров, слава Богу, не голодаю, спать есть где, но меня держат в заложниках. Написать вам представилось возможным только сейчас. Сразу предупреждаю, чтобы ни в коем случае не вздумали обращаться в милицию или еще куда. То, что вы подали на меня в розыск – уже большая ошибка, потому прошу вас, не усугубляйте ситуацию. От этого зависит мое здоровье.

Чтобы вы не подумали, что это розыгрыш, я решил сначала предоставить вам доказательство того, насколько серьезными являются мои намерения. А уже потом, скорее всего в устном виде, требования. Я говорю «я», потому что нахожусь в заложниках у самого себя. Это еще одна причина, почему я должен доказать вам серьезность своих намерений. Повторяю, не пытайтесь связаться с правоохранительными органами и, лучше всего, отзовите запрос на мой розыск – он мне доставляет немалых неприятностей.

Также хочу попросить, а скорее даже, настоятельно рекомендую не включать мой компьютер, пока меня нет. Если вы уже это делали, то я в ярости.

На этом пока все. Ждите, когда я сам выйду на связь, так будет лучше для всех.

Ваш единственный сын, Нельсон.

!

- Дай почитаю!

- Ты что! Это же личное!

- Ай, блядь, не гони – хуичное! Ебать, ты что, мне не доверяешь?

- Это тебя не касается.

- Заебись заявочка! А приютить тебя, пиздабола – касается? Как сам попросил перекантоваться – так на тебе, блядь, пожалуйста! А как свое говняное письмо дать позырить – так то, еб твою мать, личное! Не охуел ты часом?

- Это же совсем разные вещи…

- Ебать мой хуй, я что, его сожру? Или ты думаешь, что побегу всему свету распизжу?

- Ну зачем тебе его читать?

- У тебя же проблемы, ебана! А ты, блядь, мне кто? Кореш! А корешей нужно выручать, сечешь? А как я смогу помочь, не раздуплившись в ебаной проблеме?

- Но ты уже помог.

- Не пизди, дай почитать!

!

- Ебись оно конем – охуеть, не встать! Я правильно понял – ты своих стариков шантажируешь?

- Говорил же, не надо тебе читать.

- Та все пиздато, не плачь, я просто уточняю.

- У меня с ними недопонимание, которое нужно уладить.

- Охуеть, и ты, блядь, внатуре думаешь, что они поведутся?

- Я очень серьезно настроен – я им это докажу.

- Каким хуем?

- Не нужно тебе этого знать.

- Опять охуеваешь?

- Хорошо, узнаешь, но в свое время, обещаю, сейчас я очень устал, не хочу об этом говорить. К тому же, у меня завтра тяжелый день, желательно выспаться.

- Ну пиздуй, сладких снов, террорист хуев.

 

2

Подсобка не самое лучшее место для ночлега – просыпаешься, как заново родившись. Мне всегда казалось, что появление на свет – еще то мучение. Кости ломит, глаза режет, в горле ком, мышцы болят. Ни душа тут нет, ни туалета нормального, один хлам. Джунгли хлама, с которых сонным еще попробуй выбраться.

Я кое-как умылся и вышел пораньше, потому-как вчера добирался гораздо дольше, чем планировалось. За полчаса до назначенной встречи был на договоренном месте. Беспокойный студент опоздал минут на двадцать.

- Извини, препод задержал. Ну что, не передувал?

- Почему это я должен передумать?

- Не знаю, может, у тебя вчера обострение психоза было, а сегодня попустило.

- Нет, не передумал. А ты подготовился?

- Да, у меня все нормально – сейчас едем в общагу, там, в подвале, уже все готово, нужно только тебя завести и вывести, желательно незаметно.

- В подвале?

- Ну да! А ты чего ожидал – евростандартов и пятизвездочных апартаментов? Я и так вчера жопу до полуночи рвал, чтобы это все организовать!

- Не ругайся, пожалуйста.

- Нервничаешь? Лучше расскажи, с какого перепугу ты решил ампутировать себе руку?

- Тебе это знать незачем.

- Как это – я же твой врач, я клятву Гиппократа давал, кому, как не мне нужно знать все подробности…

- При чем здесь клятва Гиппократа?

- Ну как? Забота об интересах больного, принцип конфиденциальности... В конце концов, я тоже рискую, не говоря уже о геморности, мне кажется, я имею право знать – даже обязан.

Мы сели в маршрутку. Я все колеблюсь, стоит ли этому нахальному студенту все рассказывать. С одной стороны, надо бы с кем-то поделиться наболевшим, а с другой – я его почти не знаю. Хотя может это даже лучше.

- Ну, даваааай, не жмись, нужно доверять своему врачу.

- Да перестань – какой ты мне врач! Просто это щепетильная тема, не знаю, как ее подать, чтоб ты правильно понял…

- Если тебе нужно сосредоточиться, то я подожду – без вопросов.

!

- Мои родители – они маразматики – сами не знают, чего хотят… точнее даже, чего не хотят. Неспособны ничего толком объяснить, к тому же еще и параноики.

- Сколько им лет?

- Отцу семьдесят сем исполнилось осенью, а маме почти семьдесят пять.

- А, ну тогда ясно! Сейчас такие старики пошли, что ужас, – испорченные все, избалованные телевиденьем, прокисшие изнутри. Для них ничего святого не осталось, не уважают даже самих себя, наплевать им на человеческое достоинство, как на здравый смысл. Главное вдоволь пожировать, а что будет после них – да какая разница! Как говорится: будущее? не, не слышал. Самовлюбленные и безнравственные тунеядцы – ничего делать не хотят – им только пенсию подавай да льготы, скидки в аптеках, места в троллейбусах, им даже в голову не приходит, что это все заработать нужно, своим потом и мозолями. А на улице что творится – выйти противно! Как посмотришь на них со стороны – сплошное бескультурье, вульгарность и просто тихий ужас. Невольно думаешь, для чего вот это все – ты учишься, параллельно работу ищешь, изо всех сил стараешься быть полезным, а поднимешь голову, осмотришься – так и руки сразу опускаются. Безобразие сплошное – никогда в этой стране ничего не изменится!

- Вот я и хочу им доказать, что я способен на решительные и ответственные поступки. Мать мне постоянно толмачит, что я неуклюжий и безответственный, за собой посмотреть не могу, а она уже слишком старая, чтоб еще и за ребенком ухаживать, не говоря уже о финансовой стороне…

- Ахах!!! Так вот в чем дело – наш Казанова залетел!

- Не ори так. Залетел? Ты о чем вообще?

- Ну, неаккуратно вдул.

- Ничего я не вдувал.

- То есть, тебе даже вдуть не дают?

- Какой вдуть! При чем здесь вдуть? Не хочу я вдувать! Я ребенка хочу. Было, я даже выбрал, хотел сюрприз сделать, но потом решил все же сначала родителям показать, посоветоваться, а потом уже оформлять документы на усыновление. Тут-то и началось – прямо на глазах у этого невинного создания…

- Странные! Они что, не хотят внуков?

- Может, ты послушаешь – сколько можно перебивать! Они вовсю давай скандалить, что лучше уж без внуков обойдутся, чем искалечить им детство, а себе – старость. И так головной боли хватает. Мать заладила, что я чуть ли не олицетворение безответственности, вспомнила хомячка, которого я в детстве не кормил – а я его даже не хотел, сами мне его подарили. С одной стороны мать в истерике: «Да ты даже трусы за собой не можешь постирать!» А зачем, скажи пожалуйста, мне их отдельно стирать, когда есть машинка, в которую все загрузил, и пускай себе колотит? А с другой стороны отец причитает про «чужую кровь», «не знаешь, чего ожидать», «игра втемную», «и вообще, разве можно полюбить чужие гены»…

- А про искусственное оплодотворение, суррогатное материнство и все такое не думал? Вроде как наполовину твоя кровь будет…

- Это же денег стоит! Вот ты опять меня перебил… На чем я остановился?

- На аргументации отца.

- И главное, эти маразматики не только со мной ругаются, а и между собой. Отец кричит, что он тоже свои трусы стирать не собирается, потому как есть женщина в доме. Следовательно, трусы – не показатель самостоятельности. А мать орет, что он расист/фашист/нацист/эгоист – для нее это все одно и то же – потому как не способен подумать ни о ком кроме себя, а ведь в мире так много нуждающихся, и ее он никогда не любил. И так далее.

- А ты не думал съехать от родителей, обзавестись собственной семьей, и так далее?

- Я уже привязался к этому невинному созданию – я плакал, когда возвращал ребенка назад в приют. Даже теперь вот слеза наворачивается… Я бы опекался над ним, как не опекаются даже тибетские монахи над маленьким ламой. Ухаживал бы, как садовод за своим самым экзотическим растением. Лелеял каждый пальчик, словно это лепестки нежнейшего из цветков. Неустанно заботился бы, как ангел-хранитель о своем господине. Любил, как не любят ни в одном сериале, и обожал, как не обожают ни одну из услад. Оберегал бы его, как цербер преисподнюю. Воспитывал бы, как самого изысканного из аристократов. Собственноручно шил бы ему одежду только по размеру и обувку по форме его ножек. Он бы рос умный и образованный, как не посмел бы ни один из его ровесников. Я оградил бы его благополучием, как иконописцы окружают нимбом головы святых. Одарил бы его вниманием, как прожектор озаряет светом артиста. Понимание между нами было бы настолько прочным, что соседские близнецы увядали бы от зависти. Он бы плескался в счастье, как воробушек на берегу тихой, солнечной лагуны. Я бы готовил ему самую полезную пищу, лакомую, словно причастие. Он бы рос здоровый и красивый, как древнегреческий спортсмен. Радовался бы каждому дню со мной, как радуются приятным неожиданностям. Моя искренность и доброта к нему никогда бы не исчерпались, как не иссякает звездное небо ясной, безоблачной ночью. Он боготворил бы, боготворил меня точно так же, как и я его.

Отметьте галочкой наиболее подходящий вариант:

а) __

- Ты что, писатель?

- Пока еще нет, но всегда мечтал им стать. Я чувствую призвание, но никак не могу себя заставить.

- Я тоже иногда пробую чего-то наваять, но пока не особо получается – недостаточно опыта, нужно поездить по мирам немного. Может, на летних каникулах выберусь хотя бы в Молдову.

- А я уверен, что в моем случае – ребенок бы все изменил. Это невинное создание придало бы уверенности так, что я сразу, без лишних сомнений, начал бы писать. Ребенок вдохновляет лучше любого путешествия.

- Имхо, наоборот – лишний гемор. Это скорее баласт, который сковывает, не дает ни сосредоточиться, ни разгуляться фантазии. Я когда-то в детстве нянчился с племянниками – у меня сестра на четырнадцать лет старше – еще то адское удовольствие, скажу я тебе. Во времена второго племяннического пришествия, назовем это так, я собственно и слинял из дому.

- Ты еще молод и не понимаешь, о чем говоришь. Дети – это единственное настоящее достижение, которое может позволить себе каждый человек…

- Ага, еще скажи построить дом и посадить дерево. Велико достижение – вдуть без гондона…

- Не ругайся.

- Мне кажется, что как раз настоящее – откровенность, если быть точным – и страдает. Ведь для писателя не должно быть ничего святого.

б) __

- Знаешь, кого ты мне сейчас вот напомнил?

- Кого?

- Политика, который лоббирует какой-нибудь новый запрет или закон, ущемляющий права и свободы.

- Не совсем понимаю…

- Ну как – обычно, когда правительство собирается подкрутить гайки, то в медиа запускается тонны красноречивого трепа про беспомощных детей, которых кров из носу надо защитить.

- Разве я говорил, что хочу что-то запретить?

- Нет. Ладно, забей, проехали.

- Мне не нужны их маразматические законы, чтобы определить, что для моего ребенка хорошо, а что плохо…

- Забей, говорю.

- Ребенку нельзя ничего запрещать, по крайней мене в строгой форме – всегда нужно объяснять и относиться с пониманием…

- Да успокойся ты, я просто пошутил.

в) __

- Ты точно псих!

- Перестань меня оскорблять! Я тебе душу изливаю, а ты только и можешь что «псих» да «псих»! Знал, что не нужно ничего рассказывать…

- Ну извини, я не хотел… Не хотел тебя задеть. Просто, история у тебя необычная – вот и вырвалось. Это по-дружески. Извини, не дуйся, я прекрасно понимаю твою ситуацию, даже сочувствую немного.

- Только не нужно меня жалеть!

- Не нервничай так, я тебе помогу, все наладится, только успокойся.

- Ты действительно считаешь меня ненормальным?

- Нет, конечно же, нет! У всех у нас есть свои заморочки, и если по ним судить о психическом здоровье, то вся планета – один гигантский дурдом.

- Думаешь?

- Конечно.

- А какие у тебя заморочки?

- У меня? Ну мне так тяжело сказать… Со стороны оно как-то проще определяется… Вот ты и скажи – какие?

- Ты надоедливый и куришь, как гомик!

г) __

- Ты забываешь одну важную деталь.

- Какую?

- Финансовую. Воспитание ребенка стоит неиллюзорного бабла, а с доходами у тебя, я так понимаю, чуть хуже, чем никак. И от государства за усыновленного ребенка ты ни шиша не получишь…

- Говоришь, как моя мать. Как у вас язык вообще поворачивается! Главного ведь за деньги не купить. Ни одно искреннее чувство в деньгах никогда не нуждалось!

- Это конечно да. Но и не один спиногрыз искренними чувствами еще не нахавался…

- Не называй так моего ребенка.

- У тебя его нет пока.

- Потенциального…

- Хорошо. Ребенка ты одними чувствами не накормишь, не оденешь и вряд ли вылечишь. Если только ты не пришелец с паранормальными возможностями. Кстати, меня бы это даже не удивило.

- Нет, не пришелец. Ты невнимательно меня слушал – тому, кто действительно чего-то желает, не нужны ни деньги, ни власть. Все наилучшее в нашей жизни делается бесплатно.

!

- А не проще было бы, скажем, с пальца начать?

- Я об этом долго думал. Ребенок – чрезвычайно серьезное решение, потому палец будет выглядеть смехотворно и неубедительно, как мне кажется. Не хочу рисковать.

- Понятно…

!

Следует признать, что операционное помещение неплохо обустроено, как для подвала общежития. Надоедливый студент постарался на славу – и как он только все успел за одну то ночь? Внезапно, радость, что все так хорошо получается, сменилась беспокойством. Что-то здесь нечисто. Такое оборудование, пусть даже старое, не в каждой больнице есть – не мог он так быстро все здесь обставить. Шкафчики, капельницы, кушетки, ширмы, какая-то древняя аппаратура. Такие лаборатории за ночь не делаются, да еще и бедным студентом. Но больше всего меня смущает камера. Я думал, он будет снимать на мобильный, веб-камеру, ну максимум на фотоаппарат, но никак не на профессиональную видеокамеру! Вот она на штативе, уже установлена. Черные пятна на пыльном бетонном полу. Меня одолевают плохие предчувствия – тело колотит, начинает мутить, ком в горле не дает прохода словам.

Спокойный студент готовится к операции, достает инструменты из шкафчиков, возится с ними, раскладывает на тележке, совершенно на меня не смотрит, дребезжит своими блестящими причиндалами, от чего меня аж передергивает, а на спине проступает холодный пот. Моет инструмент, одевает халат, роется в ящиках. Вдруг поднимает голову и смотрит на меня, потирая руки.

- Ну что, я почти готов – а ты?

- Я… я…

- Что с тобой? У тебя такой вид, будто ты обосрался?

- Где… я…

- В каком смысле? Это? Это заброшенная студентская амбулатория, здесь когда-то занимались факультативно, к экзаменам готовились, но чаще бухали. Сейчас тут немного пыльно, согласен, но ты не переживай так – у нас все будет стерильно, как полагается. В конце концов, я полночи хлороформ и камеру мутил – мне было не до генеральной уборки. Кстати про наркоз – у тебя с этим все нормально, лапти не склеишь? Сахарный диабет? Проблемы с сердцем?

- Не знаю…

- Почему я подозревал, что ты так ответишь… Короче, если что, то сам виноват – договорились?

- Договорились.

- Тогда вот – подпишись тут, что берешь на себя ответственность.

!

Похоже, студент тоже немного нервничает – как ни странно, это меня успокаивает. Даже, не смотря на то, что он выпил сто грамм водки. Хотя мог бы и не так показательно это сделать. Если нервничает – значит, хочет как лучше.

Пока он готовит наркоз, я лежу на кушетке и пытаюсь представить реакцию родителей на посылку. То, как они осознают насколько заблуждались, как упрекают себя в несправедливости по отношению ко мне и моим мечтам. Они не пытаются обвинить один одного, как это обычно происходит, не ссорятся, но наоборот, они впервые за столько лет породнятся и объединят усилия. Между ними, наконец, проскочит искра понимания. И эта искра больше не угаснет. Надеюсь, что одной посылки хватит…

Тело распыляется на пиксели, начиная от места укола. Мне совсем не страшно, а наоборот, с каждой высвобожденной клеткой становится только спокойнее. Постепенно искривление пространства и времени, вызванное моим весом, сглаживается, и я погружаюсь в какой-то трансцедентальный эфир. Междувременной анклав, пребывание в котором не запечатлевается памятью – и это основная причина, по которой попадание сюда возможно. Именно так – не причина попадания, а причина возможности такового. Несмотря на выразительное сходство, я четко понимаю, что это не сон и не видение. Я погружаюсь в беспамятство все глубже и глубже – это ущелье, наверное, и называется амнезией. Ее проще объяснить, чем описать. Я не могу себе доказать, что действительно двигаюсь, но все же знаю, что погружаюсь все глубже и необязательно вниз – направление не имеет значения. Оно отсутствует, как и время. Там, на дне этого беспамятства, меня ждет бархатный сверток, такой приятный на ощупь, что к нему боязно прикоснуться. Но как же его тогда отрыть? Он сам распускается, словно бутон, очень медленно. Хотя, это, наверное, вовсе и не дно. Эпицентр? Может быть. Наверное, черная дыра сознания все же должна иметь эпицентр. Я не без удовольствия наблюдаю за этим удивительным, потрясающим своей грацией и умиротворенностью, явлением, у меня приятно немеет в затылке. Если еще целесообразно делить ту субстанцию, в которую я превратился, на привычные органы и части человеческого тела. Подобный приятный зуд я иногда ощущаю, когда наблюдаю, как кто-то рисует или просто черкает карандашом по бумаге. Потом начинает пульсировать, разгоняя по всему телу ласковые фрикции. Опять телу. По тому веществу, в которое я превратился. Вдруг я понимаю, что сверток не распускается, но его открывает что-то изнутри, робко и неуверенно. Вот, наконец, из-под багряного бархата появляется мордочка. Она так игриво и неуловимо гримасничает, что мне тяжело рассмотреть ее черты, но я чувствую, какая она миленькая. Повторюсь, что это не сон – ощущения совсем не те – отсутствует чувство неполноценности происходящего, абсурдности которого ты не можешь не сопереживать, и в которое не можешь не уверовать. Но наоборот, налицо полное понимание своего положения. Субстанция, в которую я превратился – это тихий восторг. Я постепенно понимаю, что ангельское личико – есть кулак. И в этот момент он открывается, показывая мне ладонь, посреди которой пуп. Раздается очень милый и приятный детский смех, немного напоминающий звон мединструментов. Колокольчики посреди беспамятства. Мне совсем не страшно, наоборот, эта неожиданность зачаровывает меня еще больше. Я понимаю, что это в коей мере отображение того, что происходит с моим телом по ту сторону беспамятства. Своеобразная посылка из-за пределов анклава. Символ или намек на почти состоявшуюся операцию. Рука закутывается в бархат, как в пеленки, и тянется ко мне вверх ладошкой, будто просит, чтобы я приласкал ее пупок. Я понимаю, что должен превратиться в бестелесную струну и пройти сквозь этот пупок. Также я понимаю, что всего этого не вспомню. Но меня этот факт совсем не огорчает. Может, немного заботят несколько вопросов, но совсем немного. Должен ли я по этому поводу как-то менять свое поведение или осознание? Стоит ли, возможно ли постараться запомнить момент потери памяти? Если я не воспарил над телом, а погрузился в беспамятство, значит ли это, что я живой и наоборот?

 



проголосовавшие

Для добавления камента зарегистрируйтесь!

всего выбрано: 16
вы видите 1 ...16 (2 страниц)
в прошлое


комментарии к тексту:

всего выбрано: 16
вы видите 1 ...16 (2 страниц)
в прошлое


Сейчас на сайте
Пользователи — 0

Имя — был минут назад

Бомжи — 0

Неделя автора - факир

Ж и Д
Ключик Жизни
Пишет слово. Пишет два.

День автора - Владд

Театр
Геррантокоб
Чойбалсан
Ваш сквот:

Последняя публикация: 16.12.16
Ваши галки:


Реклама:



Новости

Сайта

презентация "СО"

4 октября 19.30 в книжном магазине Все Свободны встреча с автором и презентация нового романа Упыря Лихого «Славянские отаку». Модератор встречи — издатель и писатель Вадим Левенталь. https://www.fa... читать далее
30.09.18

Posted by Упырь Лихой

17.03.16 Надо что-то делать с
16.10.12 Актуальное искусство
Литературы

Непопулярные животны

Скоро в продаже книга с рисунками нашего коллеги. Узнать, кто автор этих охуенных рисунков: https://gorodets.ru/knigi/khudozhestvennaya-literatura/nepopulyarnye-zhivotnye/#s_flip_book/... читать далее
19.06.21

Posted by Упырь Лихой

19.06.21 Непопулярные животны
19.06.21 "Непопулярные живот

От графомании не умирают! Больше мяса в новом году! Сочней пишите!

Фуко Мишель


Реклама:


Статистика сайта Страница сгенерирована
за 0.094779 секунд