Литература

1

На море ехать не хотел. Заставили.

В городе жара, точно в аду, в котле с кипящим маслом. По большей части я не выхожу из дому: просыпаюсь поздно, засыпаю с рассветом, голова не соображает. Мыльный пузырь моя голова, и горящая вата, и воздушный шарик. Всё началось с того, что мне позвонил брат. Да, вы не поверите… мне позвонил брат! С чего бы вдруг? Целый год мы не виделись, ни одного звонка, ни одного слова, а тут сам позвонил и говорит:

- Поехали с нами на море, дружище.

Он называет меня «дружище», потому что это слово ни к чему не обязывает (имя моё он стесняется произносить вслух). Он считает меня странным, как и его жена, как и наши родители.

- Не могу, Дима, ты же знаешь… - ответил я.

- Ну, чего ты? – спрашивает. – Когда мы последний раз отдыхали вместе?

- Не помню. Никогда?

- Разве только в детстве.

- У тебя всё? – спрашиваю.

- Подожди…

- Тебя мать подговорила?

- Ты о чём?

- Мать позвонила тебе и сказала, мол, возьмите его с собой, чтоб он окончательно не свихнулся, так? Она сказала: помоги своему брату, ему так плохо, я за него очень переживаю… так? Она сказала тебе, заберите его на море, может, теплый насыщенный йодом воздух поможет ему… так?

- Не выдумывай, - обиделся брат.

- Я не выдумываю.

- Ты постоянно всё за всех выдумываешь…

И вот наш диалог, словно машина времени, отбрасывает нас на лет так пятнадцать назад. Ничего не изменилось. Мы спорим по телефону, доказывая друг другу, чёрти что, бессмысленный спор, спор ради спора. Я звоню домой из интерната родителям, но вместо родителей трубку берет он.

- Позови отца, - прошу я. В стеклянную кабинку тарабанят старшеклассники, они снимают штаны и вжимают свои массивные сраки в стекло. Под напором стекло начинает трещать. Обеими руками я держусь за ручку двери, зажимая трубку меж плечом и шеей: скоро оборона моя падёт и они ворвутся в кабинку с криками: ВАШ СЫН ОБОСРАЛСЯ! Я ВИДЕЛ СИСЬКИ ТВОЕЙ МАМАШИ! А Игорь Москвин из 10-Б класса просто будет колотить по железному корпусу телефона и, точно сумасшедший проповедник, выкрикивать маты разными голосами.

- Он на работе, - соврал брат.

- Позови маму, - прошу я.

- Сейчас, - отвечает он и в трубке раздаётся писклявый голос моего проклятого братца.

- Алло, Максим, это ты? – спрашивает он.

- Да, мама.

- Как дела?

- Мне очень плохо здесь.

- Где? – издевается брат.

- Я в интернате.

- Где-где?

- В интернате для детей больных сколиозом.

- Вас там хорошо кормят?

- Да, но дело не в этом…

- А в чём?

- Эти люди… эти ученики… они…

- Что? Я плохо тебя слышу.

- Я не могу больше здесь учиться, - говорю.

- ТЫ БУДЕШЬ ТАМ УЧИТЬСЯ СТО ЛЕТ! – срывается брат на крик. – У ТЕБЯ ГОРБ НА СПИНЕ, ТЫ ЖЕ ГОРБАТЫЙ! ПОСМОТРИ НА СЕБЯ В ЗЕРКАЛО, ГОРБУН!

Он кидает трубку, и я отпускаю ручку кабинки. Внутрь врываются потные мальчишки, они толкаются, улюлюкают, как папуасы, и гримасничают, словно сарацины в средневековом цирке.

В трубке – тревожная тишина, я знал, что не стоит подходить к телефону, я знал, что ненужно платить за телефон и вообще хотел отрезать шнур, чтоб телефон стоял только для красоты, когда кто-кто придет ко мне домой из родственников, то они увидят телефон, и не будут спрашивать, куда он делся. Они не будут хитрить, претворяясь, будто им необходимо срочно позвонить.

Два своих мобильных я выкинул сразу после увольнения. Родственники и друзья присматриваются ко мне. Они перешептываются о моих бегающих глазках за толстыми линзами и верхней дрожащей губе. Они осторожно осматривают призрачные пятна на моей одежде и принюхиваются к моей шее. Чего они хотят? Они боятся меня, нет, не меня, точнее, они боятся, что другие подумают о них из-за меня.

- Тебе тоже интересно, как я пахну? – спрашиваю я брата.

- Нет, ты что совсем… - осекся он.

- Ну, давай, скажи, кто я… скажи, что я - идиот, неудачник, рогоносец, гавно, скажи это, давай… назови меня дебилом… я по-другому не понимаю.

- Ты – дебил.

- Вот видишь. Говорить то, что думаешь, не так уж и сложно.

- Ты меня заставил это сказать.

- Точно так же, как мать заставила тебя позвонить мне?

- Да-да, слушай, у меня мало времени, короче… мы – взрослые люди, я не буду с тобой нянчиться, приставать и смотреть косо, понял? Мне это надоело… я просто предлагаю тебе поехать с нами на море. Я, Лена, Оля и ты, понял? Мы поедем отдыхать, купаться загорать…

- Хорошо, спасибо, я обдумаю.

Кинув трубку, я хотел было вернуться к своим делам в городе, но тут телефон опять зазвонил.

- Ну?

- Некогда думать, - ответил брат. – Мы хотим выезжать ночью, пока нет пробок, пока не так жарко.

- Я позвоню тебе в восемь вечера.

- Хорошо, только обязательно позвони, даже если не поедешь.

- Договорились.

2

В саду, в тени груш, слив и яблонь, было прохладно, летали бабочки, стрекотали кузнечики, на грядках сорняк вырос по колено. Раньше жена ухаживала за садом, потом мы развелись, она забрала двоих детей и переехала к родителям. Господи, каких только гадостей она наболтала про меня родителям. Она рассказала им, что я насиловал её ночью, рассказала, что я пьяница, что я мочился в кровать нашей дочери, что я шатался по улице голым… даже не забыла упомянуть про случай, когда я забыл пятилетнего сына нашего Николая на парковке в торговом центре. Знала бы она, сколько всего мне приходится обдумывать с тех пор, как они начали за мной слежку… Конечно, я не насиловал её будучи пьяным - это исключено. Она утверждает, что делал я это неосознанно, находясь во сне. Утром она отправила детей в школу и плакала на кухне. Хорошо помню тот осенний день, пасмурный день, нет ничего хуже, чем дождливый Тирасполь. Хочется удавиться и залезть глубоко под землю.

У тебя были стеклянные глаза, ты ничего не соображал, ты залез на меня, схватил за волосы, ты сделал мне больно.

Мы вместе собрали вещи детей, упаковали игрушки в коробки и я завёз нехитрое имущество моего сына и дочери к тёще. Тёща даже не потрудилась поздороваться со мной, она отворила дверь (их трёхкомнатная квартира находилась на третьём этаже симпатичной четырёхэтажной хрущовки в уютном зеленом дворике), бегло окинула меня взглядом и, спустившись со мной по лестнице, взяла из машины лёгкие коробки.

В то время у меня было две машины – синий «тэ-4» и старый форд, который постоянно ломался. Сейчас у меня нет ни одной машины. Всё продал. Стало слишком опасно ездить за рулём, мало ли что они могут сделать со мной на дороге? Потом в газетах и интернете напишут о несчастном случае. Водитель не справился с управлением, и автомобиль рухнул в обрыв. Водитель заснул за рулём и врезался в бензовоз. Я прямо вижу, как они потирают длинные худые ручки и готовятся к изящному «несчастному случаю». Ведь они не могут убрать меня просто так. О, нет, дорогой читатель, им нужно, чтоб я умер красиво, феерично, как никто до меня не умирал!

Мои родители и брат сперва относились к словам жены подозрительно, с недоверием, они всю жизнь её недолюбливали и считали заносчивой высокомерной истеричкой, но после одного инцидента, который имел место во время семейных новогодних посиделок, они внезапно переметнулись на её сторону. Семейный ужин должен был послужить примирением между мной и женой. Я изрядно подмочил себе репутацию вовсе не по своей вине. За столом я был немногословен, отвечал, если меня спрашивали, сдержанно улыбался, покорно подставлял тарелку, если мне предлагали поесть. Но тут в дверь позвонили и я насторожился. Пройдя в коридор, я отворил дверь, и увидел там незнакомца в длинном сером пальто.

На плече незнакомца висела кожаная сумка почтальона. Интересно, что он сделал с почтальоном? Смыл в космос? Расчленил в ванной или просто проглотил его целиком, не жуя? Мужчина лет сорока с вытянутым бледным лицом, его глаза светились нездешним зеленым едва заметным светом.

- Это квартира 58? – спросил меня мужчина.

Я тот час понял, что передо мной стоит один из них. Один из моих преследователей. Ошибки быть не могло. Они пытались заарканить меня на каждом углу и вот, набравшись наглости, посмели заявиться в дом моего брата и моих родителей. В святая святых.

- Я вас не боюсь, - сказал я ему с порога.

Ладони мои вспотели, а верхняя губа начала дрожать – так всегда бывает, когда я нервничаю и выхожу из себя.

- Какая это квартира? – переспросил мужчина.

- Что вам от меня надо?

- Я из службы доставки «Новая Почта». У меня посылка для Максима Матковского… он здесь живёт?

(прописан-то я был здесь, но уже лет десять, как жил в частном доме на Балке).

Я постарался придать своей улыбке бесстрашие и нахальство, хоть и получилось у меня наверняка не очень.

- Давайте не будем играть…

Мужчина вопросительно посмотрел на меня.

- Давайте не будем играть в игры. Вы прекрасно…

Закрыв глаза, я поморщился, поборов очередной приступ изжоги.

- Вы прекрасно знаете, что это я.

- Так это вы?

Достав из внутреннего кармана пальто, ручку и бумагу, он протянул их мне.

- Распишитесь здесь, пожалуйста.

- Не буду я нигде расписываться.

Соседские мальчишки грохнули хлопушку, а затем несколько петард, по лестничной клетке разлетелось конфетти.

- С новым годом! – крикнул мне низкорослый сосед.

Я кивнул ему.

- Значит, вы отказываетесь расписываться? – спросил мужчина.

- Да, отказываюсь. Передайте своим главным, что я про вас всё знаю… и теперь не вы за мной следите, а я слежу за вами, понятно?

- Я не понимаю, - ответил мужчина. На его губах переливалась гадюкой едва заметная улыбка. Он побеждал меня, впиваясь глазами, я же глаза отводил, боясь, как бы он не загипнотизировал меня.

- Говорю последний раз, вам меня не достать!

Схватив его за ворот пальто, я сделал ему подсечку ногой и спустил с лестницы.

- ВАМ МЕНЯ НЕ ДОСТАТЬ! – заорал я вдогонку лестничному грохоту.

Соседские мальчишки перестали резвиться, тревожно переглядываясь с мелкорослым папашей.

- Максим? – испуганно промямлил папаша.

- ОНИ МЕНЯ НЕ ВОЗЬМУТ! – заорал я ему в лицо, брызжа слюной. И тут понеслось. Из квартиры выбежали тёща с тестем, мой брат и его семейство… в общем они схватили меня за руки и насильно увели в квартиру, а я всё кричал и кричал, выдавая секреты, которые я знал наверняка и о которых смел только лишь догадываться. Загладив мою вину перед мужчиной несколькими купюрами, брат вернулся в квартиру и налил мне три рюмки водки. Выпив их, я немного успокоился и заснул в своей старой любимой комнатке, что много лет назад, до учёбы в интернате для детей больных сколиозом, служила мне и детской, и пещерой, и бомбоубежищем, и исповедальней. Именно там я, ворочаясь в мокрой от пота постели, рассказывал луне, кого я люблю и кого ненавижу, рассказывал звёздам про приключения с девчонками, которых никогда не было. Выдуманные диалоги летели с моих губ, словно арабская абракадабра чокнутого переводчика-синхрониста в дурке. Теперь я понимаю, что слишком много болтал.

После этого инцидента родственники стали присматриваться ко мне, справляться о моём здоровье, а попыток примерить меня с женой больше не предпринимали.

3

Приготовившись к выходу, я, как обычно на всякий случай, взял с собой документы и все имеющиеся деньги. Было около четырёх часов вечера, когда я покинул дом. В конце улицы у молочного стоял чёрный «ланос» с затемненными стеклами. Из немного приоткрытых окон его медленно сочился дым. Перекачиваясь с ноги на ногу, я медленной походкой пошёл в сторону набережной.

На противоположном берегу реки места свободного не было: там купались и загорали люди, пестрели покрывала, зонтики и прочая пляжная утварь. Работали забегаловки, играла музыка. У причала стоял пароход, на борту которого синей краской написано «Одесса». Этот пароход стоит здесь уже года два. Ходили слухи, что его собираются ремонтировать, потом говорили, что пароход должны потопить… один старик-шахматист на набережной сказал мне:

- Пароход никуда не уберут. По ночам здесь устраивают бордель. В каютах спят женщины… проходимцы играют в карты, пьют, дерутся и шумят до рассвета и бог его знает, чем еще они там занимаются.

Мне хотелось закричать старику прямо в лицо: Я ЗНАЮ ПРАВДУ! Я ВСЁ ЗНАЮ! ПАРОХОД – ЭТО ИХ ЛОГОВО!

На деревянном мостике стоял человек в белой рубашке и джинсовых шортах, он курил сигарету и поглядывал на меня. Остановившись, я начал пристально смотреть на него. Он отвернулся в сторону соснового леса, затем осторожно посмотрел на меня боковым зрением, кинул сигарету в воду и направился к пирсу.

- Передай своим, что меня защитят другие, - сказал я ему.

- Чего? – спросил он.

- Если вы захотите меня взять, то вы – трупы.

- Эй, женщина, тебе делать нечего? – спросил он.

(перед выходом я переодеваюсь в женщину-толстуху: крупные фальшивые бусы, рыжий парик, длинное красное платье в белый горох)

- Есть мне чего делать, а ты убирайся в свои дальние веси, понятно?

- Иди, проспись, - посоветовал он мне и, махнув рукой, побрёл по набережной.

В кафе «Пончиковая» я уселся за последний столик подле туалета и уткнулся в меню. На самом деле я знал, чего хотел. Я постоянно здесь беру большую чашку кофе и два пончика. И официанты это знают, но всё равно тащат своё проклятое меню. Именно в «Пончиковой» я определяю степень опасности, здесь я наблюдаю за улицей и прикидываю, что делать дальше. Как определяю? Да как угодно, я и вас могу научить: по зеленой занавеске, колышущейся от ветра, по звону посуды на кухне, по лицу хозяина кафе, по посетителям, по голубям, что крутятся в прохладном маленьком сквере напротив «Пончиковой»…

Их я делю на три категории: болваны, заинтересованные и главные. Болваны – обычные вялые шестерки, глаза заинтересованных. Заинтересованные – те, кто получит хорошее вознаграждение после моей грандиозной смерти. Главные – те, кто всем этим процессом сумасшедшим заправляет, они-то и получают настоящее удовольствие от моих мучений. Болванов можно встретить везде: в ЖЭКе, в супермаркетах, на улицах, среди соседей, болваны отличаются от заинтересованных ленью и невнимательностью, их легко провести с помощью накладных усов или парика. Заинтересованные работают на денежных работах, у них дорогие тачки и престижные должности, заинтересованные лишь издалека поглядывают на меня, подобно орнитологу на очередную пёструю варакушку, пока я не натворю чего или не устрою шумливой сцены. Если я много шумлю и привлекаю к себе внимание, то заинтересованные вмешиваются в процесс и наказывают меня. Как наказывают? У них много разных способов: сломать мне мизинец на корпоративном баскетболе, стукнуть машину, уволить с работы, поссорить с женой, забрать детей, наделать дыр в крыше, подселить грязных жирных крыс ко мне в подвал, не давать спать ночью, вживить стимулятор боли в правый бок, да куча всего… в их изобретательности я ни на секунду не сомневаюсь!

Про главных мне сказать нечего. Я никогда их не видел и вряд ли увижу.

Официантка принесла мне кофе и пончики. Её бледные тощие руки дрожали, когда она перекладывала чашку и тарелку с подноса на стол. На пол пролилось немного кофе. Я посмотрел на коричневую кляксу, клякса смотрела на меня тремя блестящими глазками.

- Извините, - сказала официантка и, осторожно приподняв чашку, вытерла её салфеткой.

- Ничего, милая, - ответил я сиплым женским голосом.

Окунув губы в горячую жидкость, я сделал вид, что отпил глоток. Девочка на роликах заехала в сквер и проехала два раза вокруг фонтана, из фонтана бодро выпрыгивали с поочередностью четыре струи. Девочка сделала всего два круга. Милая девочка лет тринадцати, Набоков бы пригласил её сниматься в экранизации «Лолиты». Как пить дать, пригласил бы. Тогда-то я и насторожился… почему только два круга? Куда она сегодня спешит? К маме? К бабушке? Может она увлеклась новой книгой или просто познакомилась с мальчиком? Нет, не может быть. Всего два круга. Не три, не десять, а только два. Я покосился на входную дверь. В «Пончиковую» зашёл высокий сухой мужчина с молоденькой девушкой лет восемнадцати. Они уставились на меня, я потупил взгляд на стол и сделал вид, что читаю салфетку. Невероятно интересное чтиво – эта салфетка. Идеально белая… без логотипа заведения… ГДЕ КРУГЛЫЙ УЛЫБАЮЩИЙСЯ ПОНЧИК?!

- Официант, - тихо позвал я.

Ко мне подошла прежняя официантка.

- Да? – спросила она, приготовившись записывать заказ в свой маленький блокнотик.

- Почему на салфетке нет пончика? – шёпотом спросил я.

- Что? – насторожилась официантка.

- На салфетке. Его нет. Он улыбается. Пончик.

- Не знаю, - ответила она. – Вам что-нибудь еще принести?

Всё стало на свои места. Официантка обманывала меня целый год. Водила за нос, как щенка. Она – шестерка. С трудом подавив рвотный позыв, я откашлялся в кулак и неопределенным жестом руки попросил её уйти. И те зашедшие только что… я видел зеленоватый свет, что сочился из их глаз… Девочка проехалась всего два раза вокруг фонтана, у скамеек совсем нет голубей. Ни одного голубя, а шелковица склонила свои пышные кудри к земле немного ниже обычного. Осталось дождаться троллейбуса, по троллейбусу, его водителю и пассажирам можно точно определить готовят ли они капкан для меня сегодня. Через пару минут, перемешиваясь с хрипом кофейного аппарата, застонал троллейбус, я его пока не видел, но по звуку чувствовал, как тяжело ему ползти под горку. Троллейбус был набит битком, и клянусь вам, все люди, находившиеся в нем, таращились на меня, включая водителя. Они нагловато улыбались и качали головами. Внезапно я почувствовал, что под столом мою ногу что-то схватило, что-то теплое и мелкое. Я представил клешню краба и игривые челюсти собаки. Из-под стола непонятно откуда взявшись, выполз малыш. Он катал по полу пожарную машинку, которая передними колёсами въехала в кофейную кляксу и раздавила ей глаза. Подняв голову, он тихонько сказал мне:

- Ты будешь мучиться. Долго-долго…

Высокий мужчина забрал мальчика с пола за руку.

- Коля, не балуйся, - сказал он ему.

Коля! Я же говорил: они надо мной издеваются, называют выродков именами моих детей… Они уселись за столик, и принялись есть пончики, о чём-то разговаривая с молоденькой девушкой. Девушка смотрела сквозь мужчину на меня, а малыш без стеснения, повернувшись, открыто пялился на мои дрожащие руки.

- ВЫ ОСТАВИЛИ МАШИНКУ! – слишком громко крикнул я им, забыв изменить голос на женский.

Встав из-за стола, мужчина опять направился к моему столику, он поднял машинку, и хотел было уходить, но тут я вцепился в его запястье. Он вопросительно посмотрел на меня. Рука его была холодна, как январская сосулька.

- Я вас не боюсь… - прошипел я. Слышишь? Передай своим, что я вас не боюсь… если вы меня хоть пальцем тронете, другие заступятся за меня и взорвут вашу сраную планету… от вас даже пыли не останется, черти…

- Баба, ты что?! – удивленно спросил мужчина. Он пытался выдрать руку, хватка моя была крепка, как никогда, под жаром моей ладони его рука начала подтаивать. Конечно, я блефовал, нет никаких других и никто за меня не заступится, возможно, они и есть, но пока я не могу выйти с ними на связь. Если в космосе существуют паразиты, то наверняка водятся и созидатели. Великие созидатели пока не обращали на меня внимания… Выдрав наконец руку, он поспешил к своему столику и уселся возле девушки, поглядывая на меня, словно боялся, что я неожиданно накинусь на них с ножом или вцеплюсь зубами в глотку малышу… и он был недалек от истины. Я действительно планировал сделать что-то в этом духе, уж лучше пусть они меня сразу заберут и грохнут, чем я буду томиться, гадать и ждать, когда же это случится. Колокольчик над пончиковой прозвенел и в зал ввалились шестерки. Много шестерок. Человек восемь. Их глаза излучали зеленый свет, они шагали на несгибаемых ногах, будто на ходулях, выискивая столик и принюхиваясь к жертве. Охота началась. Промедление смерти подобно. Я давно репетировал побег из «Пончиковой» в случае чего, поэтому быстро встав из-за стола, направился в женский туалет, закрылся на защёлку в последней кабинке и стал на крышку унитаза. Окно из туалета вело на задний двор «Пончиковой». Там были мусорники, ржавый корпус, дряхлый деревянный сарай под навесным замком и привязанная к будке дворняга. Открыв окно, я вылез наружу и свалился в кучу песка под стеной. Пёс вышел из будки и поднял громкий лай. Цепь натянулась, челюсти щелкали совсем рядом, я едва успел убрать ногу, чтоб эта тварь не ухватила меня. Прижимаясь к стене, я прокрался к забору, перелез через забор и побежал по пустырю. С головы моей слетел рыжий кучерявый парик, но времени поднимать его не было.

4

Пришло время рассказать об Алексее Головине – единственном человеке в городе, которому я доверился. О его существовании я узнал случайно из газеты.

Как-то зимней ночью я мучился от бессонницы, бродил по дому из угла в угол и заметил на верхней полке в коридоре старый ящик. Там были книги моих детей, раскраски, буквари, старые советские выпуски журнала «Наука и жизнь», журналы жены о моде и пожелтевшие, неприятно сухие на ощупь газеты. Сняв ящик, я отнес его в комнату и поставил на стол. Помню, слежка за мной в то время особо обострилась и чтоб успокоить нервы, я начал копаться в ящике… в руки мне попалась местная газетенка десятилетней давности – «Тираспольский Вестник», пролистав её до объявлений, я принялся читать их. Частные объявления в газетах могут многое рассказать вам о людях, их разместивших.

Отдам щенка таксы в хорошие руки, продается или сдается в прокат бальное платье б/у (цена договорная), две веселые чистоплотные девушки ждут твоего звонка…

и тут я прочитал объявление набранное мелким шрифтом: Эксперт по паранормальным явлениям, платные консультации. Алексей Головин. Я посмотрел на дату выхода газеты – 2003 год, 12 января. Десять лет назад с копейками. Наверняка этого Алексея Головина уже упрятали в дурку или он самостоятельно прикрыл свой сомнительный бизнес. Было около двух часов ночи. Во входную дверь опять начали скрестись они, что-то тяжелое упало на шиферную крышу и покатилось вниз. Яблоко. С таким звуком летом и осенью грохочут яблоки и груши, только вот сейчас на улице метель. Телефон позвонил. Я взял трубку и неприятный мужской голос прокричал:

- Алло! Алло!

- Да, - тихо ответил я, подумав, что звонит крепко выпивший человек, не сумевший правильно набрать номер.

- Алло?! ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ?! ЭТО ЮРА ЧЕЛИЩЕВ!

- Кто?

- ЮРКА ЧЕЛИЩЕВ ИЗ ПОХОРОННОГО БЮРО!

- Вы ошиблись номером, - сказал я.

- НЕТ! Я НЕ ОШИБСЯ… КТО У ТЕЛЕФОНА?

- Максим, - зачем-то выдал я ему своё имя.

- МАКСИМ МАТКОВСКИЙ?!

Его голос будто прорывался сквозь снежные бури и бог знает еще какие стихии.

- Да, - ответил я.

- ДЛЯ ТЕБЯ УЖЕ ГОТОВ ГРОБ… ГРОБ, КОТОРЫЙ ТЕБЕ ЗАКАЗАЛИ… ОН ГОТОВ… МОГУ ПРЯМО СЕЙЧАС ПРИВЕЗТИ!

- Вы ошиблись. Я ничего не заказывал.

- ТЫ ЧТО ТУПОЙ?! Я ГОВОРЮ: ГРОБ, КОТОРЫЙ ТЕБЕ ЗАКАЗАЛИ!

- Кто заказал?

- ТВОИ ПРИЯТЕЛИ.

- Это ошибка.

- ЗНАЧИТ, СЛУШАЙ СЮДА, У МЕНЯ СОЛИДНАЯ КОНТОРА И Я СЕЙЧАС ПРИВЕЗУ К ТЕБЕ ГРОБ, КАК МЫ И ДОГОВАРИВАЛИСЬ.

Не дождавшись моих возражений, мужчина кинул трубку. Я мигом взял газету и дрожащей рукой набрал номер эксперта по паранормальным явлениям. После гудков на том конце сняли трубку, но ничего не сказали. Полная тишина.

- Алло? – осторожно начал я.

- Да, - ответил спокойный несонный голос.

- Здравствуйте, - сказал я.

- Переходите сразу к делу…

- Это Алексей Головин?

- Да, говорите, что у вас…

- Кажется, у меня серьезные неприятности.

- Расскажите в двух словах.

- Меня преследуют и…

- Продолжайте, я вас прошу или я кину трубку.

- Меня преследуют, все думают, что я слетел с рельс, жена забрала детей и переехала к родителям…

- Дальше.

- Только что мне позвонил человек и сказал, что привезет для меня гроб…

- Что точно он вам сказал?

Я передал слова хамовитого мужика.

- Где вы живёте? – спросил Алексей Головин.

- Ул. Правды, дом 23.

- Какая квартира?

- Это частный дом.

- Понятно. У вас есть мята?

- Да…

- Разложите мяту по подоконникам и киньте побольше под входную дверь…

- Чего?

- Делайте, как я сказал, не отвечайте на телефонные звонки и запритесь. Никому не открывайте, кроме меня. Я приеду через пятнадцать минут…

- А как я узнаю, что это вы?

- Пароль: незабудки.

- Господи, какая чушь!

Мною овладела паника, я пытался поднять слова эксперта на смех, он блефует! Да он просто издевается надо мной! Над несчастным больным человеком… Я хотел превратить всё в шутку и завалиться спать…

- Только не ложитесь спать, - сказал он, будто бы прочитав мои мысли.

- Я собираюсь лечь спать… не приезжайте. Я всё понял. Вы так развлекаетесь, да? Вам доставляет удовольствие звонить по ночам и предлагать гробы, да? Ха-ха, как смешно…

- Парень, если ты ляжешь спать – ты будешь страдать долго и нудно. Тебе привезут гроб, но на самом деле это лифт, который доставит тебя…

- Куда?

- Нет времени, заткнись и иди за мятой.

Он кинул трубку.

Моя жена совсем не пьёт алкоголь. Не пьёт и не курит. Зато обожает разные восточные чаи, добавки к ним, приправы и прочие кулинарные изыски, поэтому я точно знал, что в кухонном шкафчике есть банка с мятой. Выкидывая на пол баночки, коробки со специями, я дотянулся до синей пластмассовой банки с мятой и разбросал её по подоконникам и перед входной дверью. Я запер дверь на два замка и собачку. Потушил свет в доме и, включив настольную лампу, уселся дожидаться Алексея.

Он приехал через десять минут. Я услышал мерное похрапывание дизельного мотора и, немного отодвинув занавеску, увидел спешно выходящего из машины мужчину лет пятидесяти в черной кожаной куртке и коричневых джинсах. Затем раздалась трель звонка, и я подошёл к двери. Вероятно, он услышал мои шаги и сказал:

- Незабудки.

Отворив дверь, я впустил его в дом. Отряхнув снег, он не разуваясь и не говоря ни слова, поспешил вверх по лестнице на второй этаж.

- Закрой дверь, - бросил он.

В руках у него был чёрный мусорный мешок битком набитый мятой. Он раскидывал её везде по дому. Комнаты, коридор, подвал… он даже попросил меня выдвинуть деревянную лестницу, ведущую на чердак.

- Мята на время спутает им карты, - пояснил он.

Усевшись в кресло, он достал из внутреннего кармана кожаной куртки мини айпад и включил его. Ветер наваливался на дом, словно высокие волны на сбившийся с пути в ночном шторме корабль. Я отчетливо слышал скрип снега: по саду кто-то ходил. Встав со стула, я хотел было посмотреть, кто там ходит, но Алексей сказал:

- Не высовывайся. Сядь.

И я сел. А он сосредоточенно водил пальцами по айпаду и нервно поглаживал свои усы.

- Принеси пепельницу, - попросил он. Мы, молча, закурили сигареты.

Звуки, доносившиеся из сада стали громче, теперь там топтал снег не один человек, а несколько. Может пять, может десять, сложно было сказать наверняка. Дверь деревянного сарая скрипнула. Алексей вопросительно поднял голову.

- Это в доме?

- Нет. Сарай.

Он снова погрузился в свой айпад.

- Я точно помню, что закрыл сарай на замок.

- Замок? – со смешком спросил он. – Для них замки вообще не имеют никакого значения. Им открыть самый трудный сейф – всё равно, что тебе спичку переломить.

- Тогда зачем вы сказали, чтоб я закрылся?

- Для того, чтоб ты чувствовал себя в безопасности.

После того, как шум в саду стих, Алексей дал мне айпад. На экране среди ровных линий, похожих на лабиринт, лихорадочно мельтешили красные точки. Точки постепенно исчезали, их становилось всё меньше и меньше.

- Видишь точки? Это они. Они уходят. Тебя пронесло. Из-за мяты они перестают различать запах Игрока.

- Какого Игрока? – спросил я.

Он мило улыбнулся и, закинув ногу на ногу, ответил.

- Ты – Игрок. Поздравляю.

5

Больше всего я скучаю по своим детям: Ане и Коле. Ане семь лет, она очень сообразительная девочка, помогает по хозяйству, хорошо учится в школе, разговаривает совсем, как взрослая. Однажды мы поехали на дачу к родителям жены, и пошли осматривать огород. Аня выдергивала сорняки, а когда я сказал ей, что пора ужинать, она серьезно посмотрела на меня и ответила:

- Ты иди, я сейчас закончу и приду.

Коля тот еще сорванец, откуда в нем столько энергии? Ведь он совсем ничего не ест. После школы гоняет с соседскими мальчишками в футбол, спать ложится поздно: читает под одеялом книжки, хоть мы ему и не запрещаем читать по ночам. Зачем запрещать? Он же не глупостями занимается. В школе он успевает плохо, зато принимает активное участие в разных кружках и представлениях. То он в спектакле вызовется играть, то подложит жабу под учительский стол в кабинете зарубежной литературы, то стекло в столовой разобьёт, то будку сколотит на уроке труда для бездомной псины… Нет, он не хулиган, я его прекрасно понимаю: устаревшие законы, по которым работает школа, непригодны для современных мальчишек.

Жена запретила мне с ними видеться. По телефону мы общаемся очень редко. В этом тоже повинна жена и её родители. Например, если я позвоню и попрошу поговорить с детьми, мне отвечают, что дети уже спят, или их нет дома, или они готовят уроки… Однажды к телефону подошёл Коля. Я спросил у него, как дела и почему он мне не звонит.

Он ответил:

- Мне мама не разрешает… Пап, можно тебя спросить?

- Да.

- Почему бабушка называет тебя психом?

- Бабушка тебя любит, - соврал я Коле.

- Почему она говорит, что ты псих?

- Не знаю. Мы плохо ладим в последнее время. Всё образуется…

- Ты обещаешь?

- Да.

- Почему мы не можем жить вместе, как раньше?

- Тяжело сказать.

- Ты больше не любишь маму?

- Люблю.

- Мама больше не любит тебя?

- Любит… наверное…

- Тогда что?

- Понимаешь, Коленька… вам со мной сейчас жить не безопасно…

- Ты сделаешь нам плохо?

- Нет. Меня преследуют люди… хм… хотя они и не люди вовсе…

- Что им от тебя нужно?

- Они хотят, чтоб я играл.

- Так поиграй, а потом возвращайся?

- После этой игры я уже не смогу вернуться.

- Позвони в милицию.

- Милиция играет на их стороне…

- Пап?

- Да?

- Ты не псих? Я не верю, что ты псих…

Спустя полчаса после нашего разговора, мне позвонила тёща.

- Что ты наговорил бедному ребенку, ПСИХ?

- Ничего такого…

- Он боится, ПОНИМАЕШЬ? Он закрылся в комнате и плачет.

- Я просто спросил…

- Слушай, не звони сюда! Лечись!

Она кинула трубку, а я еще долго сидел, глядя на телефон, в ожидании звонка от жены. Я ожидал, что она тоже позвонит и выругает меня. Почему я должен скрывать правду от сына? Ах, если бы вы видели моих детей! Какие же они умные и красивые…

6

По улице медленно проехала снегоочистительная машина, поднимая впереди себя белую крошку. Приоткрыв форточку, я немного постоял у окна, наблюдая за садом. На снегу было множество следов от крупных ног.

- Что говорит нам официальная наука? - начал Алексей. Его лицо выглядело зловещим в свете настольной лампы, точно кадр из какого-нибудь ч/б фильма Хичкока. – Вселенная такая огромная, что невозможно представить… она состоит из мельчайших частиц, которые невозможно увидеть… мы живём на планете, вращающейся вокруг одной звезды. Эта звезда вместе с сотней миллиардов других звезд составляет спиральную галактику… галактику таких размеров, что свету нужно сто тысяч лет, чтобы её пересечь. Наша галактика одна из многих миллиардов галактик в нашей области вселенной… кроме галактик мы наблюдаем слабое свечение объектов, имеющих такую чудовищную энергию, что трудно себе представить. Мы узнали, что мы находимся не в центре вселенной, а на одной из девяти планет солнечной системы… пять миллиардов лет назад солнечная система возникла из межзвездной пыли и газа. В центре системы находится обычная звезда, ближе всего к которой крохотный Меркурий, покрытый кратерами, такой же пустынный, как Луна. Следующая планета – Венера – вихри паров серной кислоты и углекислого газа, окутывающие каменистый безжизненный мир. Третья планета – наша Земля, она вращается на расстоянии ста пятидесяти миллионов километров от Солнца… это единственная планета, где есть вода в жидком состоянии и в атмосфере много кислорода. Единственная планета, где есть жизнь… вокруг Земли вращается Луна – маленькая и безжизненная… ЧУШЬ СОБАЧЬЯ! ОФИЦИАЛЬНАЯ НАУКА СОЗДАНА ВНЕЗЕМНЫМИ РАССАМИ С ЦЕЛЬЮ ТОГО, ЧТОБ ДЕРЖАТЬ ЧЕЛОВЕКА В НЕВЕДЕНИИ… ЧТО ОНА ГОВОРИТ НАМ?! О ЧЁМ ТРЕПЛЮТСЯ АСТРОНОМЫ, А?! ОНИ ГОВОРЯТ: ЧЕЛОВЕК – МАЛЕНЬКОЕ НИЧТОЖНОЕ СУЩЕСТВО, БУКАШКА В БАЗАЛЬТЕ, ЧЕЛОВЕК НИЧЕГО НЕ ЗНАЕТ И НИЧЕГО НЕ МОЖЕТ, ОН ПЛАВАЕТ ПО СВОИМ НИЧТОЖНЫМ ДЕЛАМ В АКВАРИУМЕ И НИКОГДА НЕ УЗНАЕТ НИ О ПРОИСХОЖДЕНИИ ВСЕЛЕННОЙ, НИ О ТОМ, ЧТО БЫЛ НАСИЛЬНО ПОСЕЛЕН НА ЗЕМЛЮ. ЗЕМЛЯ – ЭТО ОВОЩНАЯ ТИПЛИЦА… КОСМОС НА САМОМ ДЕЛЕ ЗАСЕЛЕН СУЩЕСТВАМИ, ОНИ ЛЕТАЮТ ИЗ ОДНОЙ ГАЛАКТИКИ В ДРУГУЮ, ТАК ЖЕ ЛЕГКО, КАК ЕСЛИ БЫ ТЫ ЗАХОТЕЛ, СКАЖЕМ, СЪЕЗДИТЬ В ОДЕССУ… ВСЕ ПЛАНЕТЫ ДАВНЫМ-ДАВНО ЗАСЕЛЕНЫ ЖИЗНЬЮ… БОЛЕЕ ТОГО ЖИЗНЬ ТАМ КИПИТ… И НА ЛУНЕ, ГДЕ НАХОДЯТСЯ ВОЕННЫЕ КАЗАРМЫ, И НА МЕРКУРИИ – ПЛАНЕТЕ-РОДДОМЕ, И НА ВЕНЕРЕ, КУДА СО ВСЕЙ ВСЕЛЕННОЙ БОГАТЫЕ РОДИТЕЛИ ОТПРАВЛЯЮТ УЧИТСЯ СВОИХ ОТПРЫСКОВ… МАРС – ТУРИСТИЧЕСКИЙ ЦЕНТР ГАЛАКТИКИ, ЧТО-ТО ВРОДЕ ЕГИПТА ИЛИ ТУРЦИИ… ДЕШЕВЫЕ ЦЕНЫ, КАЧЕСТВЕННЫЙ СЕРВИС, Я САМ ТАМ НИ РАЗ ОТДЫХАЛ И ЗАБИРАЛСЯ НА ОЛИМП… за Марсом следует пояс астероидов – говорят нам астрономы… И СНОВА НАГЛО ВРУТ! ПОЯС АСТЕРОИДОВ НИ ЧТО ИНОЕ КАК ОБЫЧНОЕ ГАЛАКТИЧЕСКОЕ СТО ДЛЯ ТОРГОВЫХ КОРАБЛЕЙ. В пяти астрономических единицах от солнца – Юпитер… гигант солнечной системы – МЕГАПОЛИС, ЗАГАЖЕННЫЙ ОТХОДАМИ, ГРЯЗНАЯ ДЫРИЩА, РАЗДЕЛЕННАЯ НА ГЕТТО И ПРИСТИЖНЫЕ РАЙОНЫ… БЛЕСК И НИЩЕТА. САТУРН – ЭТО ГОЛЛИВУД, ГДЕ ПРОИЗВОДЯТ РАЗВЛЕКАТЕЛЬНЫЙ КОНТЕНТ ДЛЯ ЖИТЕЛЕЙ ЮПИТЕРА. БОГАТОЕ МЕНЬШИНСТВО ИЗ КОЖИ ЛЕЗЕТ, ЧТОБ НИЩЕБРОДЫ БЫЛИ ДОВОЛЬНЫ И НЕ БУНТОВАЛИ… ГРУБО ГОВОРЯ, ОНИ ВРУЧИЛИ ИМ ПУЛЬТЫ ОТ ТЕЛЕВИЗОРОВ ДЛЯ ЗАМЫЛИВАНИЯ ГЛАЗ ПОСЛЕ КАТОРЖНОЙ РАБОТЫ И УСЫПЛЕНИЯ. УРАНА, ЧТОБ ТЫ ЗНАЛ, УЖЕ КАК ДЕСЯТЬ ЛЕТ НЕ СУЩЕСТВУЕТ – ЕГО ВЗОРВАЛИ ПИРАТЫ С ТУМАННОСТИ НОСОРОГА. НЕПТУН – НЕПРИСТУПНАЯ КРЕПОСТЬ, ГДЕ СИДИТ ПРИЗЕДЕНТ СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМЫ ВМЕСТЕ СО СВОИМИ МИНИСТРАМИ… В сорока астрономических единицах от Солнца есть два больших обломка космической скалы – Плутон и Харон – КОРАБЛИ, НА КОТОРЫХ В СЛУЧАЕ ЧЕГО БУДЕТ СПАСАТЬСЯ ПРЕЗИДЕНТ. Это, что касается Солнечной Системы.

- Зачем им нужны земляне? – спросил я.

- Хм… я тебе скажу зачем. Помнишь самое известное изречение Билла, которое сейчас нам кажется пошлой банальщиной?

- Слова кого?

- Ну, Билла… Шекспира то есть.

- Не понимаю… - признался я. – Быть или не быть?

- Нет, другое изречение. Весь мир – театр…

- А люди в нём актёры, - продолжил я.

- Именно. Этот сукин сын знал, что говорит. Я думаю, он был одним из них. Точно был. Так вот Земля – это грядка актёров, которые смеются и плачут, корчатся от боли, мстят, рожают, убивают, воруют… делают всё что угодно, лишь бы развеселить нищую публику с Юпитера. Каждый день с Земли на Сатурн перевозят ровно сто человек для участия в развлекательных шоу.

- Почему они выбрали именно людей?

Алексей загадочно улыбнулся.

- Потому что, ни одно существо во вселенной не умеет так искусно и смешно кривляться. Знаешь, как режиссеры и продюсеры Сатурна между собой называют землян? Они называют нас – жополизами.

- Почему?

- Хм… ты еще спрашиваешь, почему… потому что мы унижаемся и готовы засовывать языки в жопы пришельцам, только бы они нас не потравили газом и не взорвали, как пираты грохнули Уран. Такова международная политика. Правительства всех стран Земли в ней участвует. Мы жертвуем сотню землян в день, устраиваем войны, заводим маньяков, размножаемся и прочее, а они нас не трогают. Каждая война на Земле, от бытовой кухонной резни до бомбежки в Сирии является налогом на жизнь, который мы ежедневно вынуждены выплачивать пришельцам… Раньше всё было по другому… раньше человек правил Вселенной…

- Стоп, - говорю и гляжу на часы: господи, уже полшестого утра. – У меня голова болит от этого бреда…

- Бреда? Хм… дело твоё. Я протягиваю тебе руку помощи, а ты по ней бьёшь…

- Я хочу понять только одно: почему именно я?

- Странный вопрос…

- Почему они выбрали меня? Чем я отличаюсь от миллиарда других?

- Они следят за человеком на протяжении всей его жизни: с момента рождения и до смерти. Агенты продюсеров подбирают кандидатуру для определенного ТВ-проекта.

- Для какого проекта выбрали меня?

- Не знаю.

- Если вы так много знаете о них, то почему до сих пор живы?

- А что я могу поделать? Как я могу им помешать? Я для них – пустое место. Возможно и я участвую в каком-то шоу, сам того не подозревая.

- Мне нужна помощь…

- Ты – Игрок. Тебе уже ничто не поможет.

- Почему они сразу меня не заберут на Сатурн?

- Потому что ты их и на Земле неплохо развлекаешь. Покамест.

Выйдя из комнаты, Алексей включил свет в коридоре и начал спускаться по лестнице.

- И что… у меня совсем нет никакого выхода? – не унимался я.

- Нет.

- Я могу сбежать… у меня есть кое-какие сбережения. Я продам дом и убегу в другую страну… далеко… на острова в Индонезию… или в Африку.

- Представь, что Земля – это коробка от обуви. Вот они приходят за тобой и открывают коробку… как думаешь, они найдут тебя?

Я ничего не ответил.

- Сбежать можно только в другую галактику. Я знаю только один пример такого побега. Одного человека забрало торговое судно, пересекавшее нашу галактику. И то, только потому, что им нравилось, как он пел…

- Кто это?

- Джим Моррисон. Ты, я так понимаю, петь не умеешь. Чем ты занимаешься?

- Уже ничем. Меня уволили. Я был заместителем директора банка.

Открыв входную дверь, он впустил внутрь снежинки, которые приземлились на ковёр и быстро растаяли, прихожая наполнилась колючим морозным воздухом.

- Можно будет с вами еще увидеться? – спросил я.

- Нет. Это исключено. Ходить рядом с Игроком - плохая примета.

7

Придя домой, я помылся под душем, переоделся во все чистое и накидал на скорую руку в кожаную сумку самых необходимых вещей. Часа пол я просидел на кухне, поглядывая на телефон: я понимал, что не следует звонить жене и детям. Я и так доставил им слишком много неприятностей, но ничего не мог с собой поделать. Я позвонил. Мне ответила тёща.

- Я же просила, чтоб ты сюда больше не звонил.

- Знаю-знаю… можно я поговорю с Коленькой, а? Я на всё согласен. Сегодня поеду с братом на море, там мне станет легче…

- Коли нет дома.

- А где он?

- Не хочу тебе говорить.

- ЭТО МОЙ СЫН! – заорал я в трубку.

- Не кричи на меня, псих!

- Тогда дайте Анечку, я скажу ей пару слов, а?

- Люда (так зовут мою бывшую) запретила тебе говорить с детьми…

- Пожалуйста, я не скажу ничего лишнего, можете даже громкоговоритель включить... ну, Любовь Львовна…

После долгой паузы она протяжно вздохнула (как я ненавижу эти её длинные взохи! Так и хотел выматериться и кинуть трубку, почему я должен унижаться перед этой старой кобылой, открыто называющей меня психом?!). Но я сдержался, и стоило это мне неимоверных усилий.

- Хорошо, - наконец ответила она. – Только недолго.

Через мгновение я услышал в трубке звонкий голосок Ани, она всё это время стояла возле бабушки и дергала её за фартук, прося дать ей трубку.

- Анечка? – прошептал я. По моим щекам брызнули горячие слёзы. – Как дела?

- Хорошо, пап… Когда ты приедешь?

Я заткнул трубку ладонью, чтоб она не слышала моих всхлипов.

- Не знаю, доченька. Не знаю.

- Ты уже не болеешь?

- Нет, доченька.

- Ты уже выздоровел?

- Да.

- Почему ты к нам не приезжаешь?

- Я сейчас очень занят… у тебя всё в порядке?

- Да, я сегодня купалась на речке вместе с мамой и Денисом.

- С кем?

- С мамой.

- А Денис… это кто?

- Это мамин друг… он катал нас на кабриолете и водил на аттракционы… у Дениса есть кабриолет, папочка… он очень добрый и купил нам с Колей приставку… почему у тебя нет кабриолета?

Не выдержав, я сбросил звонок и зарыдал, издавая стоны, от которых шли мурашки по спине.

Приехав домой к брату, я застал всё семейство в сборе: жена брата - Лена, проверяла сумки, документы, приборы личной гигиены, их семилетняя дочка носилась по квартире и кричала от радости.

- Мы поедем на моле! Мы поедем на моле! Дядя Максим, мы едем на моле!

Взяв её на руки, я поднял её кверху и немного подкинул, затем словил и проделал тоже самое еще раз. Она смеялась, её медовые волосы растрепались, если бы у меня был фотоаппарат в тот момент, то я показал бы вам прекрасный снимок… снимок из рекламы кетчупа, из рекламы автомобиля «Volvo», из рекламы паразитирующей на семейных ценностях.

Лена тревожно посмотрела на меня. Я отпустил девочку.

- Тебе помочь? – спросил я.

Она никак не могла застегнуть на молнию битком набитую сумку. Из кухни вышел мой младший брат. Подтянутый, чисто выбритый, от него пахло дорогим одеколоном «Channel», в джинсах и выглаженной черной рубашке с коротким рукавом, которая ему очень шла. Из-под рукавов выглядывали массивные бицепсы: он занимался в тренажерном зале, он занимался плаваньем, яхтингом и отлично играл в большой теннис. Если бы меня не преследовали, я бы тоже мог вести интересный активный образ жизни… нет, не подумайте, что я ему завидую, просто, при виде его свежего лица и открытой улыбки я испытал сладкую грусть, которая, словно сироп от кашля стекла по моей глотке в желудок и затаилась там. Застыла.

- Оленька, ты будешь брать своего мишку? – спросил он дочку.

- Да, папа!

Она мигом побежала в детскую, топая по паркетному полу ножками.

- Привет, - сказал я брату и попытался улыбнуться. Вышло у меня плохо, судя по тому, что Лена всё еще продолжала на меня настороженно глядеть. Она была явно не в восторге от того, что я еду с ними. Конечно, кто будет в восторге от поездки на отпуск вместе с сумасшедшим деверем. Неизвестно еще, какое коленце выкинет этот псих!

К моему удивлению, брат крепко обнял меня и пожал руку, потом взял за плечи и осмотрел меня с ног до головы.

- Хорошо выглядишь! – соврал он про мой помятый вид. – Я рад, что ты всё таки согласился… ох и отдохнем же мы… правда, Лена?

Ничего не ответив, Лена ушла в ванную.

- Не переживай на счет неё… - сказал брат. – Она немного волнуется. Только и всего. Дай ей время.

- Я понимаю.

- где твоя сумка? Вот это и всё? Молодец! А посмотри, сколько мы всего набрали… у Лены два чемодана, как шкафы!

Сняв мою кожаную сумку с плеча, он кинул её к остальным сумкам.

- Идём, присядем на дорожку. Пива выпьем.

- Ты разве не за рулем?

- За рулем. Что мне будет от одной бутылки-то?

Какое-то время мы просидели на кухне за светлым пивом «Старая Крепость». Брат начал вспоминать детство, мастерски обходя наши конфликты и ссоры, мы много смеялись, я поддакивал и тоже вставил несколько трогательных, забавных историй. Про то, как он свалился с велосипеда, например, и сломал ногу, а я нёс его на руках до травм. пункта, про то как мы воровали булочки с маком ради забавы, про то, как мы рыбачили на Днестре с раннего утра до темени и наловили, так много рыбы, что часть пришлось отпустить. Боковым зрением я замечал в дверях Лену, проходя мимо кухни, она поглядывала на меня с опаской.

Всю дорогу до Крыма я проспал, как убитый на заднем сидении «фольксвагена» брата. На переднем сидении сидела Лена и помогала ему с навигатором. Сквозь сон я слышал женский голос навигатора. Через три километра поверните налево. Крутой поворот направо. Идёт пересчёт маршрута. Навигатор часто ошибался и вёл нас по сомнительным ухабистым дорогам. Недалеко от Херсона мне всё же удалось разлепить глаза, когда машина остановилась у базара. Я видел спящую Олю, она мирно посапывала, уткнувшись носом в моё плечо, я видел, как расцветает рассвет над полем подсолнухов и видел, как Лена с братом вышли из машины и пошли в сторону заспанной продавщицы. Мне жутко хотелось помочиться, я ощущал давление в мочевом пузыре, но не мог пошевелиться ни рукой, ни ногой, так сильно мне хотелось спать.

8

В Форос мы добрались около десяти часов утра и остановились в пансионате прямо на берегу Чёрного Моря. Мне достался отдельный одиночный номер, должен сказать очень уютный номер, окна которого выходили на пирс. Приятно было оказаться рядом с морем: солёный воздух прибавлял сил, а запахи из столовой пансионата пробудили во мне недюжинный аппетит. В моём номере были: зеркальный встроенный в стену шкаф, маленький холодильник в тумбочке под телевизором, удобная мягкая кровать, подушка такая как я люблю: не слишком большая и не слишком маленькая, письменный стол, абажур, душевая кабина и даже электрическая плита на одну конфорку.

Спустившись в вестибюль, я справился у охранника, где здесь столовая. Он указал на высокие стеклянные двери и сказал:

- Пройдите, пожалуйста, через сад, в конце сада вы увидите фонтан, затем поверните налево.

Очень вежливый этот охранник, молодой, лет двадцати пяти. Выйдя на улицу, я столкнулся с весьма любопытным семейством новоприбывших: папаша с мамашей выгружали сумки из красного «мерседеса» минивэна. Их дети – дочка лет тринадцати и два сына лет пятнадцати угрюмо смотрели на родителей. Что же в них было примечательного? А то, что у всех них лица походили на морды ослов, вытянутые желтоватые, близко посаженные друг к другу глаза, маленькие подбородки, узкие лбы… слишком много было в их облике от животного… я начал подозревать неладное. Слежку. Закурив подле вазона с каким-то экзотическим цветком, я внимательно наблюдал за ними и не отводил глаз, если кто-то из них смотрел на меня. Наконец они выгрузили сумки и пошли ко входной двери. К своему облегчению, я отметил, что их глаза не светятся зеленым. Вероятно, их дальний предок эпохи нижнего палеолита совокуплялся с ослом и теперь они вынуждены носить эту печать всю жизнь на своих печальных рожах. Мамаша помахала мне рукой и сказала:

- Доброе утро!

- Угу, - ответил я всё еще на стороже.

- Как здесь кормят?

- Не знаю, - ответил я. – Я здесь первый день. Иду вот в столовую.

Их угрюмые дети не удостоили меня взглядом. И в голосах их было очень много ослиного. Дивные дела господни, - размышлял я по дороге до столовой (запах тефтелей, пюре, супов, яичницы и дорого кофе усиливался, в животе у меня заурчало), - есть люди похожие на медведей, на бегемотов, на кабанов и свиней, есть молчаливые, как рыбы, есть злые, как волки голодные, есть бесполезные сонные ленивые увальни, похожие на коал… я, наверное, похож на собаку… на хорошего доброго пса… так мне хотелось думать тем утром. Что плохого в псах, если они не лают без толку и не хватают людей за щиколотки? Ведь почему я кусаюсь сейчас? Потому что меня дразнят, только перестанут дразнить - и жена увидит, что я не псих, и брат это заметит, и родители. Настроив воображаемую антенну в собственной голове на планету Сатурн, я сосредоточился, зажмурил глаза и направил мощный сигнал: ОСТАВЬТЕ МЕНЯ В ПОКОЕ, ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ТРОГАЙТЕ И НЕ ПРЕСЛЕДУЙТЕ МЕНЯ.

Сытно позавтракав тефтелями на пару из телятины, трёхглазой яичницей, я выпил две чашки крепкого кофе со сливками и направился в номер брата, который находился этажом ниже моего. Их соседями оказалась семья осломордых. Мне стало их немного жаль: не повезло же людям родиться такими уродливыми… ну, всё равно они не унывают, создали вот семью, наделали детей, приехали на отпуск и распаковывают вещи, смеясь и шутя по-своему. По-ослиному.

Тихонько постучав в дверь с табличкой «Не беспокоить» на ручке, я прислушался. За дверью послышались шаги. Мне открыл заспанный брат в трусах «celvin clein». У него было опухшее лицо после долгой езды за рулём.

- Привет, - сказал я.

Он устало улыбнулся.

- Завтрак заканчивается через полчаса, - сообщил я.

- Ты уже завтракал?

- Да.

- Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

- Отлично, - громко зашептал я, боясь разбудить Олю и Лену. – У меня столько сил. Я как заново родился. Прямо прыгать хочется! Спасибо, что пригласил меня на море… правда, спасибо, я так тебе благодарен… так благодарен, брат.

Схватив его руку, я крепко сжал её и немного всплакнул от счастья. Жизнь становилась прекрасной. И брат, и этот чистый воздух, и отличный завтрак, и море, которое вот-вот поглотит южный зной!

- Я тоже рад, - ответил он, явно смутившись моих слёз.

Я быстро смахнул слёзы ладонью.

- Извини, что я храпел всю дорогу и не заменил тебя. Было тяжело?

- Да, ничего… местами дорога просто ужасная, такие ямы и колдобины…

- Буди всех, и идём завтракать!

- Ты же уже завтракал…

- Ничего-ничего, я посижу с вами.

- Мы пропустим… немного поспим, хорошо?

- Да-да, вы же так намучились. Я тогда пойду на пляж, и буду ждать вас, добро?

- Добро, дружище, - он улыбнулся, а моё возбуждение не проходило, мне хотелось крепко обнять его и расплакаться.

9

На пляже в основном отдыхали семейные люди с детьми, я расстелил покрывало у воды возле пирса, разделся и пошёл в воду. В метрах ста от берега маячил красный буй, проплыв до буя брасом, назад я вернулся бодрым кролем, затем проделал тот же путь только баттерфляем. Я не мог понять, откуда во мне взялось столько сил. Лежать и загорать – это не для меня. Я хотел бегать и прыгать: немного поиграв в волейбол у бара, я присоединился к мальчишкам на пирсе, которые с разгона ныряли щучкой в воду. Сначала они встретили меня холодно, как чужака, как старшего, они ожидали, что я вот-вот начну читать им нравоучения об осторожности. Но я только спросил их:

- Глубокое дно, ребята?

- Метра три-четыре, - ответили мальцы.

Взяв хороший старт, я разогнался и плюхнулся в воду бомбочкой, потом снова залез на пирс и надел маску. В подводной маске здесь плавать одно удовольствие – можно почувствовать себя членом команды Кусто. Вода чистая, мелкие медузы, словно сгустки в киселе, струящийся солнечный свет, под камнями полно крабов. Какое-то время я охотился за крабами и нашёл одного крупного под большим белым камнем. Я вынырнул с крабом и, осторожно неся его на ладони (чтоб не цапнул), показал его мальчишкам. Они заулыбались и заметно оживись.

- Какой большой!

- Где вы его нашли!

- Можно подержать?

- Он не ухватит?

Вернувшись на берег, они взяли маски у родителей и начали нырять вместе со мной. Я сказал им, что крабы прячутся под камнями и камни нужно поднимать, а рапаны любят тусоваться под пирсом. Слово «тусоваться» вызвало одобрительные кивки и спустя полчаса я стал для них своим. Когда родители звали их на обед, мальчишки упрашивали меня пойти с ними, ведь я знал много историй о подводной живности и знал, как правильно держать медуз, чтоб они не ужалили.

- Я жду брата с семьёй, - отказался я.

Родители, поднимаясь по лестнице к санаторию выкрикивали их имена и поглядывали на меня без тревоги и опасений, они поняли, что я люблю детей, и те тянутся ко мне. А взрослому человеку в наше время так тяжело найти общий язык с детьми!

- Ты будешь здесь после обеда, чувак? – спросила меня девочка лет четырнадцати. Красивая, как богиня. Загорелая и длинноногая, она глядела на меня во все глаза и в глазах этих невероятно голубых, морских глазах, поблескивали перламутровые ракушки.

- Да, буду здесь до вечера… - ответил я. – К вашим услугам, ребята.

Когда они поднимались по лестнице, до меня доносились их голоса:

- Какой классный чувак!

- Что он тебе сказал?

- Видел, какого рапана он достал?!

10

Вернувшись к своему покрывалу, я обнаружил, что рядом расположилось ослиное семейство, они (включая детей) пили пиво из пластиковых стаканов и разделывали огромную рыбу медного цвета.

- Как водичка? – проиакала мамаша.

- Вы еще не купались?

Осломордая девочка разглядывала меня, впиваясь в рыбу.

- Нет, мы хотим нагреться до нужной температуры.

- Вода – молоко, - ответил я. – Попробуйте, это что-то! Я лично до буя сейчас поплыву.

- Нет, до буя далеко, - сказала мамаша. – Мы толком плавать не умеем. А дети так вообще по колено только заходят.

Конечно, думаю, вы же ослы. Разве ослы умеют плавать?

Через минут пятнадцать пришёл брат с Олей и Леной. На Оле был оранжевый сарафан. В руках – мороженное. Лена сразу надела купальник – фигурка у неё хорошая, правда, после родов она немного располнела и так и не смогла вернуть былую форму своим бедрам. Увидев меня, Оля закричала:

- Дядя Максим! Дядя Максим!

И подбежала ко мне, вытянув вперед ручки. Я взял её на руки, поднял кверху и, сделав ложный маневр в сторону моря, опустил её на раскаленный песок. Потом внезапно вспомнил, что Лена считает меня психом, но вместо её настороженного взгляда, я поймал мягкую улыбку.

- Вы таки не завтракали? – спросил я.

- Нет, - ответила Лена. – Здесь есть бар, говорят там вкусные чебуреки.

- Сначала в воду, - скомандовал брат и, схватив дочку, понес её к воде. Она верещала и тянула ко мне ручки.

- Дядя Максим, идём с нами в моле! Идём купаться!

Я побежал следом, а Лена сперва не купалась, только смотрела на наши водные игры с берега. Я подкидывал племянницу и она ныряла. Пловчиха из неё, что надо – видно в меня пошла. Накупавшись вдоволь, мы оставили вещи на покрывале у воды и пошли в бар. Мы с братом заказали пиво и чебуреки с сыром и мясом, а Лена ограничилась салатом с брынзой и бокалом сухого вина. Официантка была добра к нам – в Тирасполе такого не встретишь. Цены умеренные. Музыка мягкая, ненавязчивая, никакого шансона. В общем денек удался.

К берегу подъехал скутер и брат пошёл справиться, сколько будет стоить прокатиться. Он надел жёлтый спасательный жилет и крикнул мне:

- Макс, принеси кошелёк!

11

В пять вечера они покинули меня и ушли отсыпаться в номер. Снова засев в баре, я познакомился там с Юрой. С двухметровым крупным детиной, чьё пузо было размером с дубовую винную бочку. Он хлебал пиво стакан за стаканом, поедал чебуреки, словно машина по уничтожению чебуреков и громко смеялся заливистым хохотом. Помимо всего он был прекрасным рассказчиком. Вы не подумайте только, что мне очень легко упасть на ухо. Я тот еще слушатель. Разборчивый. Но его истории были увлекательны, полны красочных деталей и неожиданных сюжетных поворотов: то он рассказывал, как работал на пиратском складе дисков, то, как воровал кукурузу в деревне под Одессой, а потом подружился со сторожем и они начали там выращивать коноплю, то, как он разбогател на футбольных ставках и открыл похоронное бюро в Тирасполе… Куча историй, целый поток. Он тоже приехал сюда из Тирасполя на отдых. Он сказал:

- Здесь очень много хороших цыпочек.

Мы сидели и потягивали холодное пиво в бордовом свете заката, из ровной бархатной морской глади изредка выпрыгивали рыбешки, баклан, севший на пирс начал ехидно хохотать.

- Я заметил, что здесь только семейные…

Юра улыбнулся и вытер жирный подбородок пляжным полотенцем.

- Ты не понял, - сказал он. – Я люблю сочных мамаш, страсть, как люблю мамаш в соку. Чтоб задница большая и ноги, и сиськи, как дыни!

Люди разошлись и мы были единственными посетителями в баре. Когда совсем стемнело к нам присоединился глава ослиного семейства (и звали его, кстати тоже по ослиному – Кирилл), он принес карты и мы начали играть в расписной покер. Мочиться я ходил исключительно в море, хоть под боком и был туалет – лишний повод окунуться. Юра оказался удачливой сволочью, на двоих с ослиным папашей мы проиграли ему что-то около четырехсот гривен.

- Ну, что же, господа, - сказал Юра. – Я совсем не спал этой ночью и вынужден покинуть вас. Спасибо за игру… хм… да, отлично поиграли. Увидимся завтра.

Прихватив с собой пиццу, он удалился в номер, а мы с папашей ослом какое-то время просидели за пивом, потом заказали водки и, охмелев как следует, я начал рассказывать ему свою несчастную историю, потому что рассказчиком ослиная морда был плохим. Я болтал ему про пришельцев, и про то, что они следят за мной, и покоя не дают, и про жену с детьми ему рассказал…

Чёрт не просто дергал меня за язык, а тянул изо всех сил.

Наконец, ослиный папа пожал мне руку и мы распрощались. За барной стойкой я приметил бармена и жестом попросил его налить мне еще рюмочку. Выпив в одиночестве последнюю порцию спиртного, я медленно поковылял к себе в номер, и заснул прямо на покрывале. Не раздеваясь, плюхнулся в обуви. Так я сильно напился и устал от зноя и купаний…

Ночью я проснулся от дикой жажды. Будто в горло мне песка насыпали, изжога поднималась из желудка невыносимым пламенем и обжигала внутренности. Я слышал убаюкивающий шум моря. Открыв глаза, я увидел человека сидящего на стуле перед кроватью. Лицо человека скрывала тьма.

- Вставай, - сказал мне брат. На нём была шляпа, какую носят детективы в старых черно-белых фильмах. Его металлический голос напугал меня.

- Что ты делаешь? – спросил я.

- Надеюсь, ты не будешь устраивать сцен?

- Нет.

- Вставай, нам предстоит долгий путь.

- Можно мне воды?

Он открыл пластмассовую бутылку минералки и протянул мне. Сев на кровать, я жадно отпил половину.

- Куда ты хочешь идти? – спросил я.

- Не идти, а лететь, - ответил он. – Время настало, дружище.

12

Мы спустились в вестибюль. За столом перед входом дремал охранник. Когда мы проходили мимо него, он поднял голову и посмотрел на нас сонным взглядом.

- Только не купайтесь ночью, ребята.

- Не будем, - ответил брат.

- Купаться ночью запрещено. Спасатели не работают ночью.

- Хорошо-хорошо. Мы просто тихонько посидим на берегу.

На улице было прохладно, во всю стрекотали сверчки, мелкие волны методично утюжили безлюдный берег. Спустившись по лестнице к морю, мы немного постояли на открытой площадке бара. Перевернутые стулья покоились на столах и в темноте походили на огромных четырехлапых жуков.

- Тебе нравится море? – спросил брат.

- Ты давно в деле?

- С самого начала.

- И жена, и дочка тоже?

- Нет. Они ничего не знают.

Половину его лица освещал бледный свет луны.

- Я хороший пловец, - сказал я ему. - В интернате мы каждый день занимались плаваньем. Я могу сейчас сигануть в воду и ты меня не догонишь.

- Бессмысленно. Не догоню я – догонят они. Будет только хуже, поверь. Твоё время пришло. Ты должен играть и ты будешь играть.

- Почему вы не взяли меня раньше… зачем тянули?

- Для тебя не было подходящего места. Послушай, как шумит море…

- Плевать на море. Ты предал меня. Ты всю жизнь претворялся.

- Да, - сказал он.

Одна тусклая звезда внезапно отделилась от другой группы звезд где-то в области Большого Ковша и начала быстро приближаться к нам. Ярко освещая пустынный пляж и подымая вокруг себя песок, корабль размером с двухэтажный дом бесшумно приземлился на берег. Крепко держа меня за локоть, брат пошёл в сторону корабля и помахал рукой, издав при этом чирикающий звук, похожий на воробьиный язык.

Меня поместили в стеклянную колбу, накрытую чёрной тканью, и приказали надеть цельный серебряный костюм, усеянный блёстками. К удивлению вёл я себя спокойно, не нервничал, послушно надел костюм, вот только в горле пересохло. Три года я изо дня в день прокручивал в голове сценарий, как это случится. Я представлял ужасных чудовищ со щупальцами, представлял, как в задницу мне будут совать холодные острые штуковины, представлял существ, при виде которых я непременно грохнусь в обморок, представлял, как мне оторвут руки и ноги, поместят в зеленый соляной раствор… но ничего подобного не случилось. Экипаж корабля состоял исключительно из людей, на вид здравомыслящих и прилежных, похожих на инженеров или университетских профессоров, преданных своему делу. Они вели себя вежливо, держались сосредоточенно, а в глазах их я даже прочитал сочувствие. Они говорили мне:

- Вы только не переживайте…

- Вы только не волнуйтесь…

- Всё будет в порядке…

- Как вы себя чувствуете?

- Голова не кружится?

А я рассеянно, вертя головой по сторонам, словно оперируемый, в ожидании наркоза, бормотал:

- Да-да, всё хорошо… я понимаю. Я ПОНИМАЮ.

Только спустя минут десять я заметил, что комната под куполом была точной копией моей комнаты в моём доме: широкий письменный стол из дуба, разбросанные скрепки на столе, плазменный телевизор, удобное глубокое кресло, и пятно от зеленки на ковре, и потертый подлокотник… они даже носки в угол накидали, чтоб я чувствовал себя, как дома.

- Вы можете прилечь поспать немного, - сообщил мне безликий мягкий голос.

- Спасибо… - ответил я. – Я буду страдать?

- Это зависит от вас… точнее вы уже всё сделали.

Я прилёг на диван и задремал. Сквозь сон, до меня доносились далёкие голоса, знакомые мне и незнакомые. Здесь всем распоряжался мой брат. Он командовал остальным, что включать и что выключать. Ощутив толчок, я понял, что мы взлетели. Мне трудно судить о времени проведенном под куполом, я всё время спал, и снились мне только добрые светлые сны про детство, проведенное на берегу Днестра. Мне снились дети и жена… будто бы мы обедаем в саду, сидим за столом, устланным белой скатертью, жена просит меня принести нож из дома, чтоб порезать буженину и хлеб. На мне – лёгкая парусиновая рубашка, джинсовые шорты и сандалии. Я захожу в дом и поднимаюсь на кухню. Солнечный свет из окон вливается в коридор и заполняет пространство чувством безопасности, я достаю нож из деревянной подставки, но рукоять ножа превращается в лезвие и больно ранит мою руку… кровь хлещет на кафельный пол, я пытаюсь выбросить нож, он, словно приклеенный, вгрызается в мою руку всё выше и выше зазубринами…

- Пора вставать. Мы прилетели.

Открыв глаза, я увидел брата, он тряс меня за руку.

- Где мы? – спросил я.

- Добро пожаловать на Сатурн, дружище, - ответил он.

- Не называй меня так, - попросил я. – Ненавижу это слово…

- Почему раньше не говорил, братишка?

- Не брат ты мне, - ответил я.

- Ладно-ладно. У нас мало времени. Шоу начинается через двадцать минут.

- Какое шоу?

- Об этом ты узнаешь от продюсера. Не мои заботы. Я всего лишь агент, я всего лишь делаю своё мелкое дело.

- Типа доставщика пиццы? – решил пошутить я.

- Ха-ха… точно, типа доставщика пиццы… ха-ха… мне нравится! Доставщик пиццы… если пицца холодная – клиент не доволен.

- Клиент не платит.

- Точно. Поэтому шевели булками, пока не остыл.

«Шевели булками». Раньше я никогда не слышал от него этого гнусавого выражения.

13

Я шёл по длинному холодному коридору со множеством дверей в сопровождении двух людей в белых халатах.

- Куда мы идём? – спросил я их.

- Пожалуйста, не разговаривайте…

- Молчите.

Они подвели меня к двери с табличкой «Продюсер. Телеканал Мега». Я зашёл в кабинет. Там возле большого окна, заложив руки за спину, стояло невысокое существо, походившее на карлика с головой хомяка. Существо повернулось ко мне и сказало:

- Привет, Макс, рад с тобой познакомиться. Иди сюда, дорогой.

Я подошёл к окну и увидел огромный зал, заполненный зрителями. По съёмочной площадке бегали операторы, режиссеры, визажисты и прочий обслуживающий персонал.

- За тобой будет наблюдать сегодня больше двухсот миллиардов зрителей, - сказал продюсер. – Наша задача сделать рейтинг максимально высоким. Видишь, вон та шкала, похожая на термометр? Это и есть рейтинг. С момента запуска шоу, по шкале будет подниматься синяя жидкость – это и есть рейтинг… если ты увидишь, что синяя жидкость опускается – ты должен менять своё поведение. Вести себя по-другому.

- Мне всё равно, - ответил я. – плевать на рейтинг и на тебя плевать, Дэнни де Вито ты ебанутый… мне даже на себя плевать…

Он улыбнулся мне, как улыбаются родители умалишенному сынку в дурке в часы посещения.

- Как ты меня назвал?

- Ебанутый.

- Нет, другое…

- Дэнни де Вито?

- Да. Кто это?

- Актёр американский. Ты на него похож.

- Хм, не знал. Может, привлечем как-нибудь его… Теперь я дам тебе ЦУ. Всё предельно просто. Ты должен вести себя естественно, быть в кадре таким, как ты есть в реальной жизни, понимаешь?

- Я не буду ничего делать.

- Будешь, дорогой, будешь… ты попал на хорошую передачу благодаря своему братцу. Если рейтинг передачи будет низким, мы сольём тебя на передачу класса чуть пониже… и поверь мне, там ты будешь страдать. Плохих игроков мы отправляем в «Крысоловию» или «Взрывные животы-4»… знаешь, что там происходит с людьми? Их пожирают изнутри на протяжении ста лет и зрителям это нравится. Быдло с Юпитера просто обожает смотреть на мучения людей… а я хочу хоть немного окультурить зрителя, усёк? Целью нашей передачи «Любовь с первого взгляда» является поиск оболочек для вынашивания яиц Шватоги. Всё предельно просто: три участника – землянина, три шватоги – ищущие любовь. Каждый выбирает себе по землянину и оплодотворяет его, они живут до конца дней счастливо и беззаботно, выигрывают путевку на лучший курорт Марса, проводят там медовый месяц… как тебе?

- Чушь.

- А быдлу с Юпитера это нравится.

Он рассуждал, как типичный продюсер тупорылых ТВ-шоу. Зрители для него были дерьмом собачьим.

- Ладно, - говорю. – Давайте побыстрей со всем этим покончим. Я готов.

- Вот и молодец.

14

Я сидел посередине. Из-за ослепительного света зрителей я не видел, но по хлюпаньям, булькающим звукам, низким гортанным свистам и хлопанью крыльев, я понимал, что сидят там далеко не люди. Слева от меня в голубом костюме усадили того самого осломордого папашу. Папаша был бледен, как труп и часто моргал. Он говорил:

- Не понимаю. Ничего понять не могу. Это сон?

- Да, - успокоил я его.

Справа от меня в красном костюме сидел детина Юра, он курил сигарету и выглядел довольным. Он закинул ногу на ногу и напевал себе под нос мелодию. Он сказал:

- Они предложили мне попробовать… почему нет? Они сказали, если я выиграю, то стану богатым! Стану миллионером… ты банкир? Тебе деньги не нужны. А мне надо. У меня бизнес сейчас в полной жопе. Уступишь мне?

- С удовольствием. Ты знаешь, во что мы играем?

- Какая разница? Я всегда и везде, как рыба в воде. И в карты мне везет… только вот с бизнесом прогорел… засыпал денег в консервный завод…

Пронзительный свист и жуткое дребезжание металла заставили его заткнуться. Вероятно, это была музыкальная заставка передачи. Зрители захлопали. Кто-то засвистел так, что я думал, у меня сейчас из ушей кровь польётся. На центр вышел ведущий и начал представлять нас залу на незнакомом мне языке. Одно могу сказать точно: язык этот был не земным. Ведущий – волосатая крыса с длинными усами, оживленно жестикулировал, приплясывал, обращаясь к залу…

- Господи… - прошептал ослиный папаша.

На большом экране под шкалой рейтинга, я увидел своё встревоженное лицо, взятое оператором крупным планом. Мои глаза дико вращались, нос дергался, а губы дрожали. По лбу стекла капля пота. Попытавшись взять себя в руки, я старался придать своему лицу нахальный вид. Мол, плевать я хотел, что здесь происходит. ПЛЕВАТЬ! Но камера перешла на толстяка Юру. Он увидел себя в экране и улыбнулся, сверкнув передним золотым зубом. Он помахал рукой! Какой идиот…

Железная перегородка, расположенная напротив нас, начала медленно поворачиваться на платформе. Зрители в зале буквально с ума сошли от восторга при виде трёх шватоги: жирных мерзких улиток наделенных крыльями и тонкими скрюченными ручками. Из их носов валил огонь, а панцири были усеяны тысячью мелких глазок. Они внимательно рассматривали нас, потирали ручки, вертели панцирями. Из-под панцирей на пол сочилась омерзительная чёрная жидкость, от которой исходил невыносимый смрад. Ослиный папаша согнулся в три погибели и блеванул себе под ноги. Уставившись на меня мокрыми глазами, он опять прошептал:

- Господи…

- Заткнись! – приказал я ему.

Он заткнулся. Неожиданно для всех детина Юра спрыгнул со своего стула и, подойдя к ведущему, выдрал у него микрофон. Даже зал притих. Глянув на шкалу рейтинга, я заметил, что она стремительно поднялась вверх.

- Добрый день, дорогие зрители! – громко сказал он, чуть поклонившись. – К большому сожалению, я не понимаю вашего языка… всё же я хотел бы сказать несколько слов о себе и надеюсь из моего рассказа вы поймете, что я искренний человек и достоин приза… Родился я в деревне Спея на берегу живописного водоёма в семье хлебороба. Мой отец учил меня быть с людьми честным, любить землю и поступать справедливо даже с негодяями. Я хорошо запомнил одно выражение отца: «Сынок, будь…

Шватоги сидевший по центру, оживленно захлопал крыльями и, подлетев к Юре, высунул хобот. Он обнюхивал его, распространяя вокруг белый зловонный дым. Выхватив микрофон из рук Юры, ведущий что-то заорал. Шкала рейтинга снова поднялась выше. Жестом руки ведущий предложил шватоги и Юре сесть. Шватоги послушно подлетел к своему месту и взгромоздил панцирь на сиденье, Юра же опять выдрал микрофон из рук ведущего и сказал, указывая на меня:

- Посмотрите на этого человека! Вчера вечером он ограбил меня. Он украл у меня кошелек и часы! Он – вор! Не выбирайте его.

Ослиная морда папаши повернулась в мою сторону.

- Я хочу домой… - промямлил он.

- А этот уродливый мужик, - указал Юра на папашу. – Самый опасный преступник… он убийца! Вы только подумайте, в какой компании я оказался, угу… ВОР И УБИЙЦА! ИХ НЕЛЬЗЯ ВЫБИРАТЬ!

- Сиди, - посоветовал я папаше, но он уже побежал к Юре и они начали драться за микрофон. Повалив Юру на пол, папаша таки завладел микрофоном и жалобно застонал, обращаясь к залу:

- Этот человек врёт. Я - отец! У меня трое детей и жена! Пожалуйста, отпустите меня домой… на Землю… я сделаю всё, как вы скажите… только отпустите.

Микрофон выпал из его рук, он тихонько захныкал. Тем временем зал буйствовал: оглушительно свистел, хлопал, тарабанил по полу, улюлюкал… а три шватоги остервенело хлопали крыльями и по очереди, подлетая к ослиному папаше, трогали его за голову тонкими ручками.

15

Перехватив микрофон, ведущий сказал слова, которые заставили сесть шватоги на место. Краем глаза я заметил, что рейтинг поднялся почти до предела. Повернувшись к окну продюсера, я увидел морду хомяка: он поднимал кверху два больших пальца. Затем ведущий усадил на место плачущего папашу и Юру. После очередной музыкальной заставки, на экране запустили ролик про мою никчемную жизнь:

Вот я бегу по парку, сзади идёт отец со старым псом, я падаю и разбиваю колено. Громко реву.

Вот я стою с цветами на первом звонке. Мама настырно толкает меня в спину и просит, чтоб я подошёл к учительнице и подарил ей цветы. Я боюсь.

Вот я сижу на собеседовании и краснею перед работодателем.

Вот я в деловом костюме работаю в своём дорого обставленном кабинете. Подписываю бумаги, считаю деньги, отвечаю на звонки.

Вот я держу свою доченьку на руках в роддоме.

Вот я переодеваюсь в женщину, напудриваю щёки, надеваю рыжий парик.

Вот я сижу в комнате при свете настольной лампы вместе с Головином – экспертом по паранормальным явлениям.

Вот на кухне брат подсыпает мне в пиво белый порошок, пока я играю с его дочкой.

Вот я прыгаю с пирса вместе с ребятишками. Выныриваю и показываю им огромного краба.

Вот моя жена в постели с незнакомым мужчиной. Она громко стонет. Мужчина берет её сзади…

Во время показа ролика про мою никчемную жизнь, зал притих, рейтинг начал резко падать. Шватоги сидящий слева от меня что-то сказал ведущему. Ведущий повторил его абракадабру и в наушнике я услышал раздраженный голос продюсера:

- ТАНЦУЙ! Он хочет, чтоб ты танцевал.

- Не буду, - прошептал я.

- Танцуй, идиот… РЕЙТИНГ ПАДАЕТ! ТАНЦУЙ!

Взяв меня за руку, ведущий повёл меня в центр круга и оставил одного в ослепительном свете прожекторов. Раздались хаотичные звуки, которые едва ли можно было назвать музыкой. Я неуверенно пошевелил ногой. Затем дернул рукой. Дорогой читатель, танцевать я никогда не умел и стеснялся. Я всегда отсиживался на школьных дискотеках, на выпускном, на свадьбе. Не танцую, - постоянно отвечал я на приглашения миловидных дам.

- ОН НЕ УМЕЕТ! - -заорал Юра. – ОН НЕ УМЕЕТ! СМОТРИТЕ, КАК Я ХОРОШО ТАНЦУЮ! ВСЕ ГОВОРЯТ, ЧТО Я КЛАССНЫЙ ТАНЦОР!

Он выбежал ко мне и задергался, точно его током ударили. К нему присоединился папаша и робко задвигал тазом. Подпрыгнув на месте, Юра провёл руками возле лица, изобразил волну, выпятил вперед массивное пузо и затряс им.

Зал пришел в бешенство, а шватоги подлетев к ним, подняли их в воздух и начали кружить по студии. Крысоподобный ведущий тоже приплясывал, а я вернулся в своё кресло и зажал уши, не в состоянии выдержать какофонию этих ужасных звуков. Рейтинг зашкаливал.

- Я ЕЩЕ ВОТ ТАК УМЕЮ! – крикнул Юра и заплясал вприсядку.

После шоу люди в белых халатах проводили меня к брату. Он пил шампанское из фужера в компании каких-то крылатых червяков.

- Ты ни на что не годен! – похлопал он меня по плечу. – Юра и уродливый мужик выиграли. Ты проиграл. Неудачник был и неудачником останешься. Но…

- Что но?

- Ты не поверишь. Мы приняли кучу звонков от зрителей в прямом эфире. Все хотят наблюдать за твоей жизнью на Земле! Меня повысили! Продюсер подписал контракт на пятьдесят лет.

- Что это значит? – спросил я.

- Ничего, тебя отправят на Землю и сделают шоу о твоей жизни.

- Меня опять будут преследовать?

- Хм, нет, конечно. Тебя уже посадили на крючок. Живи своей жизнью и получай удовольствие. Мы тебе и денег дадим, сколько надо… Сумасшедшие рейтинги… звонили из самого популярного шоу «Ножевые страсти-151» и просили продать тебя им… Мы, конечно отказались!

Прошло пять лет. Я дописываю эту историю в кабинете директора банка. Я – директор банка. Простил жене измену и простил брата. Я живу полноценной жизнью и много времени провожу со своими детьми, хоть и интересы наши не всегда совпадают.

Я стараюсь не замечать микроскопические камеры, установленные повсюду… в подметках моих ботинок, в туалетном освежителе воздуха, в дупле старого ореха на даче… и иногда у меня это получается.