Rambler's Top100
fisting
упырь лихой, явас ебу, гальпер, а также прочие пидары и гомофобы.
... литература
Литературный портал создан с целью глумления над сетевыми графоманами. =)
Приют
мазохиста!


Убей в себе графомана



sedmoi_samurai

Больше чем ракушки могут поведать о море (для печати )

Скажу честно, в данном деле я не новичок.

Еще в детстве я мог вытянуть любой кошелек, какой захочу, из кармана самого внимательного прохожего. Я мог вытянуть предмет личной гигиены, помаду или зеркальце из застегнутой на все замки сумки толстухи, которая сидит на виду у пассажиров автобуса, и крепко сжимает эту сумку руками.

Я мог вытянуть пистолет у мента. И я сделал это. Просто так. Ради интереса. Пока мои сверстники увлекались книгами, девчонками, игровыми приставками и модным кино – я рыбачил. Не могу назвать это воровством. Как по мне грабитель – человек, зарабатывающий злым промыслом себе на булку с маслом, я же не имел с этого никакой прибыли. Мне просто было интересно. Поначалу интересно, а потом я не мог представить, что буду делать, если прекращу. Один раз меня чуть не поймали: я стащил телефон у седовласого мужчины в ресторане «Тургенев», что находится на площади Льва Толстого. Официант это заметил, и они погнались за мной. Мужчина, охранник и несколько официантов. Тогда мне удалось скрыться. Я перелез через забор на стройку и немного переждал, они же кинулись преследовать меня вниз по улице Воровского.

После того раза, я решил завязать со своим хобби.

Но это оказалось невозможным: пару дней я не тягал вещи и у меня поднялась температура. Клянусь, врач скорой не мог понять, что со мной такое происходит. Ни гриппа, ни какой либо другой заразы. Температура, озноб, слепота, сыпь и куча других малоприятных вещей. Вот, что со мной случилось, когда я перестал. Даже после обследования и сдачи анализов в частной клинике – доктора разводили руками. А денег пришлось вывалить не мало.

Стоило мне только выйти на улицу и вытянуть из сумки прохожего зонтик, как мне тут же стало легче. Слава богу, Анна (жена моя) перестала волноваться и обзванивать подружек в поисках народных знахарей и прочих мнимых колдунов.

 

Однажды после работы, я как обычно сел на пятый троллейбус и поехал домой. Машина у меня есть – новенький «шевроле», но на работу я езжу исключительно в общественном транспорте из-за своего увлечения. Был дождливый осенний вечер. Нет хуже города, чем пасмурный Киев: хочется забиться в нору и сидеть там, повеситься прямо хочется, даже если и проснулся в приподнятом настроении, а на улице дождь – силы сразу покидают тебя. Ты думаешь о худшем: об упавшем балконе на твою голову, о переехавшем тебя насмерть автомобиле, о маньяке, который вонзает тебе в горло нож, просто потому, что ты подвернулся ему под руку. И вот я еду в битком набитом троллейбусе, замечаю мужика лет сорока пяти: прикрывая мобильный телефон газетой, он снимает на видео тёмную лощину молоденькой девушки в короткой юбке, сидящей напротив него, я задыхаюсь от пота жирной бабки в футболке с принтом политической агитации. Она всем жалуется на жизнь, на выборы, на президента, на дорожный затор… я поглядываю на худого высокого мужчину в бедном потертом костюме и мятой рубашке, и гадаю, кто он есть, кем он работает, и почему-то представляю, его жену: тоже худую, с длинным кривым горбатым носом. Наверняка, она пилит его каждый день по пустякам. Пьяный паренек толкает меня в плечо и вываливается на Гарматной. Осторожно, двери закрываются. Паренек подбегает к ларьку и прячется под козырьком от дождя, составляя компанию другим несчастным, попавшим в ловушку.

Сейчас я расскажу вам, как выбираю жертву: главное условие – жертва должна быть мне интересна. У жертвы должно быть – живое незатравленное суетой лицо, жертва должна иметь какую-нибудь нестандартную вещь в своём гардеробе, жертва должна ожидать, что её могут обворовать. Никогда я не тягал вещи у спящих, пьяных или несчастных. А о человеке я могу сказать многое, стоит мне лишь только раз взглянуть на его лицо.

На Интернациональной заходит интересный старик: подтянутый, в куртке не из дешевых, пахнет от него Шанелью, то ли «аллюр» то ли «спорт», дорогие кожаные туфли, голубые ясные глаза, зонтик с деревянной ручкой, наверняка не меньше трехсот баксов… в общем зашёл нетипичный пассажир троллейбуса: может машина сломалась, может, решил вспомнить молодость и прокатиться. Или любовница выставила за дверь, а такси не приехало? Кто его знает.

Он стал у окна возле девушки лет восемнадцати – брюнетки в джинсах и клетчатой рубашке, за спиной у неё – увесистый рюкзак. Я бы поставил гривен двести на то, что она учится в университете Шевченко, на факультете кибернетики. Второй курс. По долгу службы я на таких насмотрелся, поверьте.

Кроме всего прочего, у старика имелись старомодные запонки с бардовыми бриллиантами, что сверкали каждый раз, как он хватался за верхний поручень. Признаюсь, такого интересного экземпляра я давно не видел. Немного потеснив студентку, я стал возле окна, прижался лбом к холодному влажному стеклу, и сделал вид, что выискиваю в этом темном зловещем урбанистическом пейзаже, нечто своё - родное. Старик даже не удосужился посмотреть на меня. Где-то за секунд десять я ловким движением выудил из его брючного кармана, продолговатый холодный предмет и, сунув его себе во внутренний карман пиджака, поспешил к выходу.

 

Ровно в без десяти девять я отпер ключом калитку родного дома и, пройдя через сад, зашёл в прихожую. Входную дверь мы обычно не запираем при условии, что калитка закрыта. Поставив кейс на тумбочку для обуви, я нагнулся, что расшнуровать ботинки и в этот момент на меня накинулся наш бежевый лабрадор – Томас, он слюнявил мне лицо, бил по стене хвостом, становился на задние лапы, прямо вытанцовывал… так он рад меня видеть!

В доме приятно пахло едой. Жена позвала меня с лестницы:

- Дима?

- Я дома.

- Мой руки, переодевайся. У меня всё готово.

- Хорошо!

Поднявшись наверх, я прошёл по коридору в свой кабинет. Аккуратно развесил пиджак и рубашку, брюки же после такой погодки годились только для стиральной машины. Переодевшись в спортивный костюм, я пошёл на кухню и уселся за стол. На столе стояли две тарелки, бутылка красного грузинского вина и ваза с фруктами. Мерно гудела вытяжка, доносился шум дождя, по телевизору шла какая-то чушь в исполнении телеканала «Интер». В общем, тихому семейному ужину быть.

Улегшись под столом у моих ног, старый Томас начал посапывать. Послушный пёс – в доме не гадит, еду со стола не клянчит, к гостям не пристаёт.

Поднеся тарелку к духовке, я покорно дождался, пока Анна выложит с противня запеченную красную рыбу с помидорами, луком и лимоном. Блюдо это, скажу я вам, у неё получается на «отлично». Я иногда шучу, говорю ей:

- Давай зачетку, ставлю автоматом!

Открыв бутылку вина, я налил нам по полстакана. Мы чокнулись и выпили.

- Как рыба? – спрашивает Анна.

- Превосходно, как обычно, - отвечаю я и отправляю кусок в рот.

- Нужно крышу менять, - говорит она.

- Опять протекает?

- Да, я поставила тазик на чердаке.

- Думаю, к весне поменяем.

Я уже года три ей обещаю поменять крышу, но всё никак руки не доходят. Крыша наша шиферная действительно прохудилась, этим летом я как мог, латал её сам, надеясь подкопить денег на черепицу. То мы в отпуск поедем, то тёще операцию надо делать, то еще что-нибудь. Только я собираю сумму, как деньги сразу непонятным образом улетучиваются.

Анна недоверчиво смотрит на меня. Я знаю этот взгляд: ты только обещать и можешь, болтун! Вот, что она имеет в виду. Жена моя. Красавица. Брюнетка. Никогда не понимал людей, которым нравятся блондинки. Анна на пять лет меня младше, познакомился я с ней на работе.

От мощного удара грома Томас вскочил и побежал в коридор. Умный взрослый пёс, а грозы боится. Я разговаривал с ним на эту тему. Да, я разговариваю со своей собакой, что вызывает умиление у наших друзей и родственников. Я говорил ему:

- Чего ты боишься, ты же в доме. Ведешь себя, как дурак. Будь храбрым. Не бойся.

Гром – единственная вещь, моим россказням про которую, Томас не верит. Он забивается в угол прихожей или под нашу кровать в спальне и дрожит.

- Как Максик? – спрашиваю я (Макс – это наш сын, ему пять лет, отличный парень).

- Хорошо. Возила его сегодня на футбол.

- И что?

- Тренер доволен.

- Тренеру только деньги подавай, и он доволен будет.

- Нет, правда, я сегодня наблюдала за матчем, он отдал две голевых передачи и много чего перехватил.

- Молодец.

Футбол – наше семейное увлечение. И жена моя Анна, и тесть мой, и тёща, и родители мои – все следят за футболом. Редко такую гармонию встретишь: обычно, только мужики футбол смотрят, а тут даже матушка моя с тёщей!

Допив вино, мы закурили по сигарете и немного посмотрели дурацкое шоу «Рассмеши комика», где людям за копейки не стыдно изображать из себя идиотов. Я бы ни за что туда не пошёл. Вот позор. Вот придурки.

- Устала сегодня? – спросил я.

- Да, на кафедре было много работы.

- Иди, ложись, а я вымою посуду.

- Ты скоро?

- Нет, может через часа полтора. Мне еще нужно поработать.

- Так необходимо?

- Да, проверю контрольные четвертого курса, - соврал я.

- Которые ты неделю откладывал?

- Да.

- Хочешь, помогу?

- Я сам, отдыхай.

 

Вымыв посуду, я выкурил еще несколько сигарет под вытяжкой и направился в свой кабинет. Дверь в кабинет под замком. Я установил такое правило: когда серьезно работаю, никто не вправе меня отвлекать, ни жена, ни сын, ни президент, ни бог. На самом деле я могу работать при открытой двери, и при шуме могу работать, и вообще в своём кабинете я не работаю, ведь всю работу я успеваю сделать прямо на кафедре, сидя в углу и попивая чай. Пусть мне хоть на ухо орут – я всё сделаю. Кабинет мне нужен для других целей. Кабинет – это мой тайник. Я захожу в него, как дети заходят в парк развлечений, я захожу в него, и сердце мое начинает гулко биться, будто перед первым в жизни сексом… такое ощущение я испытывал во время спуска со скалы к мысу Фиолент в Крыму. Каждый мой визит в кабинет – это и нервный срыв, и болезнь, и выздоровление, там я шепчу на ухо невидимому пастырю о своих злоключениях, там я выдаю самые страшные тайны врагам и отмалчиваюсь перед друзьями. Там я играю в придуманные мною же игры и игры эти круче, чем футбол, чем смерчи, вулканы и землетрясения.

Вот я захожу в кабинет. Включаю настольную лампу, что стоит на широком дубовом столе. На столе для виду – папки с документами, бумаги, платежки за газ, калькулятор, ноутбук и прочий хлам рабочей обстановки.

Провернув три раза ключ, я распахиваю дверцы встроенного в стену шкафа и достаю оттуда ящик под номером 15. В нём находятся вещи, которые я украл до пятнадцати лет: бумажный цветок клоуна (я украл его из машины клоуна, он подвозил меня домой со школы после выступления – моя мать работала учительницей младших классов) помада маминой подруги (она приходила к нам домой перед новым годом), зубная щетка неизвестного мальчика (стащил в летнем лагере Евпатории), видеокассета «Джордж из джунглей» (комедия, я похитил её из проката кассет в Молочном недалеко от дома), пожелтевшая записка: «Перед уходом, померяй ему температуру. Буду в восемь. Целую» (я стащил её из кармана лысого мужчины в очереди за молоком), волан, две ракетки для игры в пинг-понг и полупустая пачка синего «честера» (я выудил этот скарб на остановке из рюкзака прыщавого парня), носовой платок с вышитой синей нитью буквой Д и маленькими капельками крови (украл из кармана мамаши с коляской), тетрис (стащил у охранника на проходной консервного завода им. Ткаченко, когда тот курил) и прочее, и много еще чего интересного, увлекательного…

Я поглаживал эти украденные давным-давно предметы, нюхал их, прикладывал к губам, прикладывал к уху и они шумели, они рассказывали мне о бывших владельцах, больше чем ракушки могут поведать о море. Так я перебрал еще несколько ящиков: ящик под номером 20, ящик под номером 25, ящик под номером 30, и, наконец, дошёл до пустого ящика без наклейки, потому что я не знаю, сколько проживу на белом свете и присваивать пустому ящику цифру 35 или сорок – считаю дурным тоном. Точнее, плохой приметой. Я буду бояться, что умру.

Аккуратно разложив сокровища по четырём ящикам, я поставил пустой ящик на стол, и какое-то время вглядывался в его пустоту и гадал, какими же он предметами будет наполнен, и кем будут их владельцы, а каждого владельца я помню. Каждую жертву могу описать вам от волос до ногтей, от родинок до пуговиц. Всё помню.

Сегодня особый день, всегда так. Закладывание первой и последней вещи в ящик – это не то чтобы праздник, но сокровенный ритуал, который я исполняю тщательно со всей ответственностью и пониманием важности происходящего, словно египетский жрец, я молюсь на пустоту, что вот-вот обретет смысл, благодаря моим ловким рукам.

Вынув предмет из внутреннего кармана пиджака, я подверг его тщательному изучению с помощью линзы в ярком свете настольной лампы.

Сняв очки, я положил предмет в ящик и в расстроенных чувствах пошёл в спальню.

Жена крепко спала на левом боку, дождь прекратился и лишь только одинокие увесистые капли, падавшие с крыши и веток деревьев, напоминали о его недавнем визите. Закрыв глаза, я пролежал на спине двадцать минут, гадая, что же это за предмет. Потом, словно облитый холодной водой, я вскочил с постели, взял телефон с тумбочки и помчал в кабинет.

Я сфотографировал его телефоном несколько раз и, выбрав самый удачный снимок, залил картинку в «гугл» поиск на ноутбуке. «Гугл» усердно выдавал ручки, автокраны, карандаши, обезьян, ядерный взрыв, пилки для ногтей, солдат-женщин израильской армии, саморезы, портрет Суворова, гвозди, шурупы, авиалайнеры... нет, «гугл» здесь ничего не соображает, как и я.

 

В субботу у меня всего две пары. На восемь утра. Я привык мало спать и вставать рано. Студенты пришли заспанные: зевают, потирают глаза, даже выскочки ведут себя тихо, половина отсутствует. Естественно к паре никто не готов, поэтому я решил закрепить пройденный материал. Открыв книгу, я разыскал нужную страницу и начал их выдергивать по одному к доске. Внезапно темно-красная увесистая капля шлёпнулась на страницу. Затем еще одна и еще: тут до меня, наконец, дошло, откуда взялись эти жирные кляксы. Вынув платок, я зажал нос, запрокинул голову и выбежал из аудитории. Слава богу, в коридоре и туалете никого не было. Со мной такое раньше случалось: кровь из носа от недосыпания, пьянки или умственного переутомления. Ничего страшного, через пять минут я уже стоял посреди аудитории и отшучивался.

Домой я приехал к обеду, успев по дороге стащить со стола кафе записную книжку, принадлежащую иностранцу, то ли немцу, то ли австрийцу. Тяжело сказать, наверняка.

В саду, и по дому, меня поджидала работа: убрать опавшие листья, прикопать гнилые яблоки, помыть машину, потрусить дорожки, помочь Анне снять занавески и тюль. Есть чем заняться в нашем доме на выходные: мы никогда без дела не сидим. Каждый должен работать – как на корабле (так говорит мой дед).

Жена заносила из беседки в дом разный хлам, осенью мы не любим сидеть в беседке. Слишком холодно и тоскливо.

- Где ключ от кабинета? – спросила она.

- У меня. А что? – спросил я.

- Ты должен оставлять его дома или сделать мне копию.

- Ты же знаешь, как я не люблю, когда кто-то заходит в мой кабинет. Пойми, каждому человеку необходимо лично пространство, где его никто не будет трогать и так далее и тому подобное и так далее и тому подобное и так далее и тому подобное…

Анна замахала руками, голова её была повязана красным платком, из-под которого выбивалась чёрная прядь волос. В гневе своём – она прекрасна.

- Хорошо-хорошо! Ты уже это тысячу раз говорил! Хорошо-хорошо! Не надо мне! Делай там, что хочешь… нужен мне твой кабинет! Можешь и ночевать там, понял?!

- А что случилось? – примирительно спросил я, взяв плетеный стул.

- Ничего.

- Точно?

- Просто утром я услышала шум в кабинете. Там что-то упало… я хотела проверить.

- Я сам посмотрю.

Зайдя в кабинет, я открыл шкаф и увидел, что сквозь щели в ящике без номера, пробивается зеленый свет. Поставив ящик на стол, я открыл его и уставился на предмет. Предмет источал зеленый свет и вибрировал, я хотел было взять его и посмотреть, но тут же отдернул руку – он оказался невероятно холодным.

- Дима! Дима! – позвала меня жена.

- Что?!

- Пришёл почтальон. Принес журналы из Москвы, надо расписаться!

- Хорошо! Иду!

 

До позднего вечера мы убирались в саду, пахло пожухлой листвой, соседскими кострами и терпкой кожурой ореха. Мы не палим листву – не переношу запах дыма. Я складываю листья в мешки, гружу в багажник и вывожу на ближайшую мусорку. Всюду за нами, виляя хвостом, следовал Томас. Он с любопытством следил за нами, обгавкивал заблудших кошек, бегал за палкой и фризби, тыкался в ноги Анны мокрым носом.

- Давай, помогай, - говорил я ему. – Бездельник.

Родители Анны забрали Максима на дачу. Мой сын обожает бывать на природе: речка, лес, кукурузные поля, деревенская скотина, всё это он любит. Может на даче с дедушкой хоть две недели провести и не заскучает. Собрав последний мешок, я понёс его к машине. Открыл калитку и уложил мешок в багажник «шевроле», только я повернулся, чтоб идти к калитке, как в ноги мне кинулся Томас, и едва не сбив меня, помчал стрелой вверх по улице.

- Томас! Томас! – заорал я. Раньше он подобного не вытворял. – Томас, ко мне!

Но он уже скрылся за углом улицы, и я услышал визг тормозов и глухой «бух». Анна тоже услышала и выбежала на улице из сада. У неё были испуганные глаза. Мы побежали за угол и увидели: мерседес «эмэл», за рулем сидела женщина, лицо у неё было такое, будто она увидела ужасного монстра. Она буквально вцепилась в руль, затем заметила нас и осторожно вышла из машины.

- Он… я… не заметила… он… непонятно откуда… он…

Разрыдавшись, она внезапно кинулась Анне на шею и крепко обняла её. К своему удивлению, периферийным зрением я заметил, что Анна успокаивающе поглаживает женщину по волосам.

- Ничего, вы не виноваты… вы не виноваты, - шептала Анна.

Подойдя к Томасу, я убедился, что он мертв, его шерсть была выпачкана в грязи, лапы неестественно вывернуты в разные стороны. Под псом быстро расплывалась кровавая лилия.

- Дружище… - только и смог сказать я.

Мы долго спорили с Анной по поводу того, где хоронить собаку. Я настаивал на том, чтоб отвезти Томаса в Пущу и где-нибудь прикопать в безлюдном месте. Я даже согласился на некое подобие могилки. Камешек там с табличкой. Потом я вспомнил, что за нашим парком есть самое настоящее кладбище для животных – с могилами, фото любимых зверушек, и кресты там есть, представьте себе. Пластмассовые цветы. Как на людском кладбище.

- Может там и собачьего батюшку можно нанять, и кошачьих плакальщиц, - неудачно пошутил я, в то время, как труп Томаса лежал в саду завернутый в моё старое пальто и кулек, перемотанный скотчем.

Обидевшись на меня, Анна истерически дергала тюль с занавесками, выносила ковры на улицу, по её щекам текли крупные слёзы, а щёки раскраснелись. В плаче своём безутешном – он еще красивее, чем в злобе, видели бы вы, как тушь растеклась по её лицу. Форменная готика! Почему-то, сам не понимаю почему, я пребывал в бодром духе и много шутил. Шутки мои скверные касались смерти.

- Закрой рот, - наконец сказал Анна.

- Хорошо-хорошо, будь по-твоему.

В сарае я разыскал лопату и вырыл яму в дальнем конце сада меж двух груш.

- Собак не хоронят в садах, - сказал я.

- Хоронят, - возразила Анна.

- И меня ты тоже в саду похоронишь? – пошутил я.

- Какой же ты дурак, - ответила она.

Ах, да, совсем забыл сказать, на протяжении драматических перипетий сего дня, я каждые двадцать минут забегал в кабинет, чтоб потискать загадочный предмет, совсем позабыв про остальные сокровища.

 

Поздно ночью во вторник нас разбудил телефонный звонок. Пока Анна спала, я лежал и прислушивался к непрерывной зубодробильной трели, за окном шёл мерзкий мелкий дождь. Нам редко звонят на домашний, только на мобильные, а мобильные на ночь мы переводим в автономный режим. Я гадал, кто бы это мог быть: пьяный ошибся номером, телефонный хулиган или дурные вести от дальних родственников. Ночью от телефонного звонка ждёшь только плохого. Наконец, я взял трубку и сказал:

- Да.

- Дима? Димочка? – взволнованный голос тёщи заставил меня сесть. Жена мигом проснулась и тревожно глядела на меня.

- Кто это? – тихо спросила она.

- Димочка? Дима? – снова спросила тёща, затем послышался раздраженный голос тестя. – Дай сюда трубку!

- Алло! – сказал тесть. – Дима, ты слышишь?

- Да, - ответил я. По спине побежали мурашки.

- Ты должен срочно приехать. Прямо сейчас.

- Что стряслось?

- Максим… он свалился ночью с кровати и, кажется, что-то сломал.

- Что? – тупо спросил я.

- Какая разница, его надо отвезти в больницу. Я не вожу ночью. Ночью я слепой!

- Хорошо, - ответил я. – Уже выезжаю.

Начав трясти меня за плечо, жена повторяла один и тот же вопрос:

- Кто это? Кто это? Кто это? Кто это? Кто это? Кто это?

- Одевайся, - сказал я. – Нам надо ехать.

Забежав в кабинет под предлогом взять ключи от машины, я открыл шкаф и достал предмет. Погладил его, он ответил мне слабым зеленым свечением. Я приложил его к губам – невозможно холодный, как труба качели на морозе.

- Ты там? – жена постучала в кабинет.

- Да.

- Что ты там делаешь?

- Отвали.

- Дима!

- Отвали, я не могу найти ключи! – заорал я.

- Идиот! Ключи у тебя в куртке! Пусти меня! Что ты там, дери тебя черти, делаешь?!

Маленькая дурочка. Конечно, я знаю, что ключи от «шевроле» в левом кармане кожаной куртки. Я вам говорил, как прекрасна Анна во гневе своём и крике?

Всю дорогу мы ехали молча, она истерически крутила ручку радио, пытаясь найти музыку примирения. До дачи – порядка сорока километров из города, от дачи до ближайшего травм пункта по моим подсчетам еще где-то сорок-пятьдесят камышей, не буду же я вести своего единственного сына в деревенскую больничку. Я отвезу его в центральный травм пункт Киева. В самый лучший.

Дача находилась на самом отшибе села подле высокого соснового леса, естественно, дорога – дерьмо собачье, освещение – хоть глаз выколи.

- Извини, - зачем-то сказал я Анне, когда дальний свет верного «шевроле» выхватил силуэт её отца на дороге. Старый остолоп бесполезно махал руками, вроде я не знаю куда ехать. На даче этой я был сто раз, а в прошлом году мы зимовали здесь пару месяцев втроём.

- Ой, - сказала Анна. – Я выключил по привычке двигатель и повернулся к ней. Она вертела в руке зуб.

- Что такое? – спросил я.

- Зуб выпал.

- Покажи.

На вид вполне себе здоровый зуб. Странно.

- Ну, вот видишь, как хорошо, заодно и зуб тебе вставят, - пошутил я.

Из травм пункта мы направились домой. Максим, ворочаясь во сне, упал с кровати и сломал ключицу. Ничего серьёзного, уверили нас врачи, ничего страшного. Не переживайте. Через шесть недель снимем перевязку и будет, как новенький, ваш Максимчик.

Мой сын вёл себя надо сказать стоически, не ныл, не клянчил, он даже не испугался. Вот это парень вырастит! По дороге мы заехали в «фуршет 24» и я купил ему и Анне целый килограмм клубничного мороженного, себя же я решил утешить пивом. Говоря откровенно, я не очень расстроился из-за происшедшего, так как в кабинете меня ждал предмет. Его зеленый свет, холод и сладковатый запах.

 

Максим пропал без вести через пять дней, когда Анна зачем-то потащила его с собой на базар за продуктами. Бестолковая бедная Анна. Милиция пожимала плечами, они говорили нам:

- Мы делаем, всё что можем.

Взяв две недели отгула на работе и найдя себе замену в лице уважаемого профессора, я взялся расклеивать объявления по столбам, постить сообщения о пропаже ребенка в интернете и названивать в Магнолию-ТВ. Их оператор мне сказал:

- Мы находим 70% детей.

Всё остальное время я просиживал в кабинете и вертел предмет в руках, прикладывал его к щекам, катал по паху, пробовал его на вкус, принимал с ним ванну, осторожно клал его на маленькую подушечку рядом с собой, когда ложился спать, ведь Анна переехала от меня к родителям и во всём винила себя. Она не могла себя простить и не переносила даже моего голоса.

- У неё выпадают волосы и зубы, - сказала по телефону тёща.

- Я должен забрать её. Я так больше не могу, - соврал я.

- Нет, завтра мы её положим в больницу. Есть новости?

- Ничего, я нанял частного детектива, он говорит, что Максима украли и в лучшем случае попросят выкуп.

- А в худшем? – спросила тёща.

Я повесил трубку и помчался в туалет. Едва успев открыть крышку унитаза, я заблевал толчок кровью с кусочками обеда.

Утром позвонили в дверь. Открыв глаза, я обнаружил, что сижу в кабинете одетый вместе с предметом в руках.

На пороге стоял тесть. Его глаза были налиты нечеловеческой злобой. Он сжимал и разжимал кулаки.

- Ты – подонок! – выпалил он.

- Что такое? – рассеянно спросил я, не успев отойти ото сна.

- Почему ты не отвечал на телефон?

- Я спал.

Замахнувшись, он влепил мне правой прямо в нос, я схватился за лицо и почувствовал, как из-под пальцев брызжет тёплая кровь.

- Она умерла… - прошипел он. – Из-за тебя. Она умерла ночью… что ты с ней сделал?!

Схватившись за ворот моей рубашки, он прижал меня к стене, но через секунду из его глаз потекли слёзы. Он отпустил меня и кинулся к своей машине. Я слышал, как он всхлипывал:

- Анечка, Аня…

Отец позвонил где-то через часа пол после ухода тестя. Он сильно кашлял и говорил о том, что в жизни бывает разное, говорил, что я сильный и должен крепиться, а я крепко сжимая предмет в руке, практически не слушал его и заполнял неловкие паузы фальшивыми всхлипываниями. Я говорил:

- Да, папа, конечно, папа, спасибо, папа, я всё понимаю, папа и так далее и тому подобное и так далее и тому подобное и так далее и тому подобное…

- Бухэ-хэ-бхэ, - кашлял он в трубку. – Хочешь, мы бхэ-бухэ-кхэ-бхэ-хэ! Хочешь, мы приедем и переночуем с тобой?

- Нет, папа, спасибо.

- Мать… бхэ-бухэ-бхэ! …собралась проведать тебя вечером.

В семь часов вечера приехала мать и, кинувшись со слезами мне на шею, уткнула свой старческий нос мне в грудь.

- Что же это такое! – причитала она. – За что нам это всё?! Господи, Дима, господи, Аня… и так далее и тому подобное и так далее и тому подобное…

Предмет мне пришлось засунуть в карман джинсов. Я сгорал от нетерпения, прямо весь извелся и спрашивал про себя: когда же уйдёт эта дурная старуха, чтоб я снова мог остаться наедине с предметом.

Мать ушла на кухню и вернулась с чаем, я сидел на кресле и, машинально достав предмет, поглаживал его. Поставив чай на стол, мать села в кресло и сперва не замечала предмета. Она тёрла лицо платком, но по щекам скатывались всё новые и новые слёзы.

- Ой! – удивленно сказала она, заметив предмет в моих руках. – Какой красивый. Давно он у тебя?

- Нет, - ответил я.

Встав с кресла, она подошла ко мне и протянула руку к предмету. Я шлёпнул её по руке.

- Ну, Дииима, - обиженно произнесла она. – Не будь таким жадным, дай посмотреть, а?

- Нет, - я засунул предмет в карман.

- Он зеленым светится?

- Да, - ответил я.

- Дай хоть минуту подержать, - попросила она. Плутовка. Ага, знаю я минуту! Слёз её, как не бывало, она специально пришла, чтоб забрать его, под прикрытием помочь мне справиться с горем.

Наклонившись ко мне, она попыталась засунуть руку мне в карман.

- Нет! – заорал я. – ПОШЛА ВОН, СТАРАЯ ДУРА! ПОШЛА ВОН ИЗ МОЕГО ДОМА!

У калитки мать долго объясняла мне, что жизнь на этом не заканчивается и нам нужно крепиться, и что Максима обязательно найдут не сегодня, так завтра. Я не слушал её, озирался по сторонам, опасаясь, как бы соседи не услышали её старческий бред.

- У тебя всё? – нетерпеливо оборвал я её монолог. Мне прямо жуть как хотелось вернуться в кабинет и гладить предмет, прикладывать его к уху, нюхать его и целовать. Кроме него, ничто теперь не имеет смысла. События, люди, время – кажутся мне сном, глупой сальной шуткой из желтой газеты.

- Не хотела говорить тебе это сегодня…

- ЧТО? – спросил я чересчур громко.

- У отца нашли рак. Лёгкие… врачи говорят, что ему осталось два-три месяца.

- Я всегда упрашивал его бросить курить… ОН НЕ СЛУШАЛ, СТАРЫЙ ОСЁЛ! ТАК ЕМУ И НАДО!

Захлопнув калитку перед матерью, я помчался в дом.

 

После смерти отца, я твёрдо решил покончить с предметом.

Как-то поздно ночью я сел в «шевроле», поехал к Рыбацкому Мосту и после долгих колебаний всё-таки выкинул предмет в воду. Вернувшись домой, я поспешил к своим старым сокровищам в ящиках, пусть и не таким хорошим, но всё же. И что вы думаете? Предмет, как ни в чём не бывало лежал себе в ящике без номера. Схватив его, я опять прыгнул в «шевроле» и поехал в Пущу, чтоб закопать его от греха подальше. Я кидал его в кремационную печь, оставлял на улице, отсылал посылкой FedEx в южную Гвинею, оставлял в нелегальной угольной копанке под Донецком, которую по моей просьбе за невероятно большие деньги потом взорвали, что я только не делал… но он неизменно возвращался в ящик и изо дня в день уничтожал мир вокруг меня, пожирал всё что я любил когда-то…

Стоит ли говорить, скольком времени с утра до ночи туда и обратно с утра до ночи туда и обратно с утра до ночи туда и обратно с утра до ночи туда и обратно с утра до ночи туда и обратно с утра до ночи туда и обратно я провёл в городском транспорте, надеясь найти старика, у которого украл предмет?

В середине января мне позвонил частный детектив.

- Хотите ли вы, чтоб я продолжал поиски? – спросил он.

- К чему это? Какой смысл? – спросил я, приложив предмет ко лбу. – Бесполезно. Его убили или раздали на органы, или продали в рабство… бессмысленно.

- Хм, - сказал детектив и повесил трубку.

- КОЗЁЛ! – проорал я гудкам.

Вечером в голову мне пришла одна идея, которую я намеревался провернуть в одном из самых гнусных кабаков Киева под названием «У Валентина», что находится на базаре Нивки. Надев свой самый дорогой костюм, приобретенный мной по случаю свадьбы лучшего друга за двадцать тысяч гривен, я направился к базару Нивки. Помню, в студенческие годы я пару раз ходил в кабак «У Валентина». Прокуренное помещение, протертые бильярдные столы, на полу – вязкие лужицы, столы – грязные, точно их не вытирали с момента открытия… что за посетители в этом баре? Откинувшиеся зэки, воры, насильники, убийцы, бомжи, рекетиры, вымогатели, любители помахать кулаками и ножами... в общем, лучшие представители человечества. В кабаке этом каждый день происходят драки, поножовщина и даже убийства, но по причине, того что кабак крышует местный мент, его не закрывают. И думаю, никогда не закроют. Может только, если мент тот умрёт.

Сев, за столик по центру зала, я повесил пальто на спинку стула и начал кричать, привлекая к себе внимание узколобой компании в дерматиновых куртках подле бильярдных столов:

- ОФИЦИАНТ! ОФИЦИАНТ! ОФИЦИАНТ!

Официант – лысоватый парень с бычьей шеей, неопределенного возраста, - мельтешил меж столиков, принимая заказы от грязного воронья. Его водянистые глаза зло уставились на меня.

- Сейчас! – прошипел он.

- ДАВАЙ БЕГОМ! – крикнул я. – У МЕНЯ СЕГОДНЯ ПОЛУЧКА, Я ХОЧУ НАЖРАТЬСЯ!

Дерматиновая компашка, явно заинтересовавшись мною, отложила кии в сторону и, посасывая пиво, изучала меня.

Я заказал паленую водку, пиво разбавленное водой и принялся за дело, выкрикивая ругательства и маша руками. Рюмка водки – глоток пива. Рюмка водки – глоток пива. Рюмка водки – глоток пива. Мне много не надо, пьянею я очень быстро, тем более от водки. В коридоре кабака завязалась драка, черти выводили чертей под оглушительные вопли, я видел взмахи кулаков в тусклом свете жёлтой загаженной мухами люстры, сатанинские черные бабочки порхали, и крылья их были украшены ножами, кастетами, битами и прочими атрибутами настоящего джентльмена Борщаговки. Разбив пивную кружку, я завалился на бок и обильно проблевался поглощенными сосисками под стол. Ко мне подошёл какой-то паренек восточной внешности, низкого роста и сказал, чтоб я заплатил и проваливал отсюда.

- Хорошо-хорошо! Хорошо-хорошо! – ответил я. – У меня сегодня получка, ха-ха-ха! Много денег! ТЫ СТОЛЬКО ЗА ВСЮ СВОЮ ВШИВУЮ ЖИЗНЬ НЕ УВДИИШЬ!

Тыкнув мне маленьким волосатым кулачком в правый глаз, он разбил мне очки и удалился. Теперь и без того мутный окружающий мир, стал для меня не более чем черными, желтыми, серыми, зелеными скачущими пятнами.

Выйдя на улицу, я покинул базар и обернулся. Дерматиновая компания шла следом. Человека три-четыре. Ускорив походку, они перешли на бег и уже через мгновение я ощутил на своей спине ногу борщаговского джентльмена и, хватая чёрный морозный воздух руками, полетел вперед. Работали они молча, с шумом выдыхали воздух, словно тяжелоатлеты при жиме лёжа, почка – нога, печень – рука, голова – руки, ноги.

Трудно сказать, когда точно я потерял сознание. Открыв глаза, я медленно приходил в себя, пытаясь понять где я: а я в снегу стою на четвереньках, на снегу – моя черная кровь, одинокий прохожий пытается не смотреть на меня, но любопытство берет верх и он смотрит.

- Пошёл в жопу, - говорю я.

Они забрали пальто, пиджак и сняли с меня туфли. Эти благородные джентльмены вытянули мобильный, кошелек, ручку с блокнотом и предмет, который я хранил в кармане брюк.

Кое-как добравшись домой, я начал карабкаться по лестнице на четвереньках (обе ноги сильно саднили). Затаив дыхание, я открыл шкаф и достал ящик. Предмета там не оказалось.

Я взял телефон и набрал детектива:

- Алло, это – Дима Красильников, - сказал я. – Извините, что разбудил.

- Ничего страшного, - ответил детектив. – Я не сплю.

- Хорошо. Я хочу, чтоб вы продолжили поиски.

- Ясно.

- Завтра. Начните прямо завтра. Вы слышите? Я завезу вам деньги на неделе. Я хочу, чтоб вы продолжили искать моего сына.



проголосовавшие

Для добавления камента зарегистрируйтесь!

комментарии к тексту:

Сейчас на сайте
Пользователи — 0

Имя — был минут назад

Бомжи — 0

Неделя автора - факир

Ж и Д
Ключик Жизни
Пишет слово. Пишет два.

День автора - Владд

Театр
Геррантокоб
Чойбалсан
Ваш сквот:

Последняя публикация: 16.12.16
Ваши галки:


Реклама:



Новости

Сайта

презентация "СО"

4 октября 19.30 в книжном магазине Все Свободны встреча с автором и презентация нового романа Упыря Лихого «Славянские отаку». Модератор встречи — издатель и писатель Вадим Левенталь. https://www.fa... читать далее
30.09.18

Posted by Упырь Лихой

17.03.16 Надо что-то делать с
16.10.12 Актуальное искусство
Литературы

Непопулярные животны

Скоро в продаже книга с рисунками нашего коллеги. Узнать, кто автор этих охуенных рисунков: https://gorodets.ru/knigi/khudozhestvennaya-literatura/nepopulyarnye-zhivotnye/#s_flip_book/... читать далее
19.06.21

Posted by Упырь Лихой

19.06.21 Непопулярные животны
19.06.21 "Непопулярные живот

От графомании не умирают! Больше мяса в новом году! Сочней пишите!

Фуко Мишель


Реклама:


Статистика сайта Страница сгенерирована
за 0.033921 секунд