Литература

Сказка о животных

Жил-был в Гатчинском районе олененок Павлик — школьник и оппозиционер. И однажды в воскресенье он отправился в путь, чтобы защищать свои гражданские права. Не было с ним одноклассников. Увидели они видео в тиктоке с плачущим Павликом, который просил вернуть айфон. И написали: «Фу, зашквар!»

Вернул айфон батя-олень, но Павлик сказал:

— Не надо мне ваших подачек. Ты мне этим вонючим айфоном всю жизнь сломал. Засунь его себе под хвост!

Встал на дыбы батя-олень, но мама-олениха завизжала:

— Гриня, не смей бить ребенка!

Сказал батя сквозь зубы неприличное слово, сунул устройство в карман и ушел в свой шиномонтаж.

А Павлик звонил одноклассникам, чтобы вернуть их доверие. Но у всех нашлись дела: Серега собирался с отцом на зимнюю рыбалку, Вован помогал маме клеить обои. Светочка шла на бальные танцы, Анечка — на йогу и пилатес, Марина — на выставку собак. Каждый олененок был чем-то занят и обещал пойти на митинг когда-нибудь потом. Боялись зверята за свои айфоны.

И утром Павлик ждал на остановке один. Он был в маминой шубе, потому что пуховик батя запер в сейфе. Светало. Родители-олени спали и не могли ничего запретить. Подъехала пустая маршрутка. Павлик сел, протер копытцем запотевшее стекло и тяжело вздохнул. Даже чипсы и кока-колу в дорогу он не купил, потому что не хотел просить у бати-оленя.

А за окном мелькали фонари, чьи-то новые дома и деревья, облепленные снегом. И на копытце скатилась одинокая слеза.

— Хватит хлюпать! — прорычал водитель-медведь. — Если болеешь, надень намордник. И плати за проезд.

«Вы ответите за все…» — подумал Павлик. И пропищал:

— Дяденька, извините, у меня нет денег! Моя семья бедная. Медведяра довел до нищеты!

— Не морочь мне голову, девочка, — прорычал медведь. Но за проезд не взял. Ведь для маленьких девочек медведь не враг, а друг. И когда Павлик выходил на Московской, медведь дал ему пакетик чипсов «Лэйс» и банку безалкогольного. Настоящий медведь не допустит, чтобы девочки голодали!

Поглядел Павлик на светлые окна макдака, сглотнул слюну, открыл пакет чипсов и подумал, что будет обедать в «Серебряной башне», когда к власти придут олени. И русский медведь с подносом будет подавать ему спаржу и ананасы, угодливо виляя задом.

Замечтался Павлик. Спустился он в подземный переход и ел там чипсы, улыбаясь и ведя диалог с воображаемым кабинетом министров.

— Сколько? — спросил гималайский медведь с большой сумкой.

— Отвали, я парень, — сказал Павлик. Он привык к таким вопросам.

— А тогда почему ты на меня так смотришь, как будто завлекаешь? — не унимался медведь.

— Сдохни, гомофоб! — заорал олененок, и эхо прокатилось по переходу. Нахлобучил Павлик медведю на морду пакет и помчался в метро.

Заснул Павлик в вагоне. Долго он ездил туда и обратно, пока какая-то девушка не пнула его со словами:

— Хватит заниматься мэнспредингом!

Что такое мэнспрединг, Павлик не помнил. Но на всякий случай погрозил ей копытом.

Хотел Павлик выйти на Звенигородской, но в метро сообщили, что там заложено взрывное устройство. Вылез олененок на другой станции и добежал до ТЮЗа, где начался рогатый митинг. Смотрит по сторонам — а там тридцатилетние старперы, школьников совсем нет. Везде звери с камерами, в жилетах как у дворников. И медведи, овчарки и леопарды в шлемах валяют по земле здоровенных лосей.

Чуть не сшибли Павлика три медведя, которые тащили лося.

— Девочка, не мешай! — рыкнул медведь.

— Возьмите меня вместо него, — попросил Павлик.

— Да мать твою, девочка, не путайся под ногами! — рыкнул медведь. — Здесь вам не карнавал!

Вспомнил Павлик, как папа в третьем классе возил его в ТЮЗ на елку, и как на этой площади была рождественская ярмарка с веселыми оленями, лосями и верблюдами, которые катали всех зверят. Сжалось сердце олененка.

— У меня уже паспорт есть! — всхлипнул Павлик. — Я могу участвовать в митингах! И пусть родаки бесятся сколько хотят!

— Девочка, уйди с дороги! — крикнули леопарды. Они тащили здоровенного белого медведя с разбитым носом.

— Медведю нужна медицинская помощь! — кричал Павлик, труся за ними. — Если вам надо кого-то задержать, берите меня!

— Да отойди ты! — рычали леопарды.

И тогда Павлик налепил снежков и кидал их в леопардов, но всем было на это наплевать.

А звери уходили с площади куда-то на север, и Павлик побежал туда же. Толкался олененок в толпе, цеплялся рогами за чужие рога. А сзади его подпирал щитом накачанный медведь.

Добежал олененок до парфюмерного бутика и сделал вид, что нюхает духи. А снаружи медведи бодались с оленями. Помяли Павлика в толпе, а еще ему сильно хотелось писать, но было негде. Нашел Павлик ведро с водой у двери “staff only”. И написал в ведро. Встряхнулся олененок, повеселел. А уборщица, шмыгая носом, подхватила это ведро и отправилась мыть пол.

Набрызгался Павлик шанелью и побежал дальше свергать Медведяру. Видит: носятся олени по Сенной то туда, то сюда. За ними медведи, за медведями леопарды, за леопардами овчарки, а за овчарками шакал с камерой. Что-то грохнуло на набережной. Схватили медведи одного оленя, а шакал тут как тут, тычет объективом задержанному в морду. Потащили медведи оленя в обычный автобус. Брыкается олень, бодается. Подоспели леопарды, повалили оленя на асфальт, разбили ему морду и отломали рог.

А шакал не отстает, все снимает и снимает. И так подлезет, и эдак, как будто хочет кусок мяса урвать.

— Ты кто такой? — рычат леопарды.

— Я журналист! — воет шакал.

— Журналисты на митинги в жилетках ходят. Никакой ты не журналист, а блогер с какой-то интернет-помойки, — зарычал медведь. — В автобус его!

Цапнул медведь шакала и понес в автобус.

— Это произвол! — воет шакал. — Я представитель независимого издания!

Вцепился Павлик в шакалий хвост:

— Сволочи! Гады! Фашисты! Пустите шакала!

А шакал воет:

— Уберите эту шелупонь! Он мне хвост оторвет!

Так и внесли шакала в автобус вместе с Павликом. А там однорогий олень и три хомяка. И автобус — не крутой автозак, а обычная маршрутка.

— Чувствую себя обманутым, — сказал Павлик шакалу.

— Мы все обмануты! Вся страна! — что есть мочи завыл шакал. — Позор! Позор! Позор!

Павлик снимал митинг из окна автобуса. Отправил он видео в тикток. И Светочка написала:

— Фу, обычная маршрутка! Никакой ты не герой!

А медведи и леопарды продолжали таскать в автобус разных зверей: оленей, лосей, баранов, тюленей, енотов, крыс и хомячков. Последним запихали здоровенного волка, который выл:

— Я за медведей! Я не с ними!

Увидел волк шакала и зарычал:

— Подставляй жопу, либераха!

— Пососи! — тявкнул шакал.

Понял Павлик, что эти двое — с одного сайта.

Долго грызлись волк с шакалом, а потом вместе смотрели японские мультики. И Павлик смотрел мультик — «Эльфийская песнь». Его недавно запретили за детскую порнографию и насилие, так что Павлик чувствовал себя бунтарем.

Тронулся автобус. Долго он колесил по городу и ехал по берегу залива. Пригрелся Павлик и заснул, а пока он спал, шакал гладил его ноги.

— Отвали, я парень, — простонал Павлик.

— It`s a trap! — завыл волк.

— Как что-то плохое! — тявкнул шакал.

Водитель резко затормозил.

— На выход! — гавкнула овчарка.

И задержанные звери поплелись в здание ОМВД. Привели их в актовый зал и велели сидеть и ждать.

— Три часа, не больше, — авторитетно гавкнул шакал. — А дальше они не имеют права нас тут держать.

— Прошу учесть, что я не с ними! Я люблю медведей! — завыл волк.

Услышали его медведи, отвели в соседний кабинет и выписали штраф за отсутствие СИЗ на публичном мероприятии, а потом отпустили.

— А я просто обожаю медведей! — крикнул однорогий олень. — У меня башка сильно болит!

— Что ж вы раньше молчали?! — зарычали медведи. — Господину оленю нужна медицинская помощь! Немедленно вызываем «скорую»!

Увезли оленя.

И другие животные начали кричать, что в принципе ничего не имеют против медведей. Уж очень им хотелось в туалет.

Устали лапы у медведей. Выписали они гору штрафов за отсутствие масок. А бунтовщики встали в очередь у туалета.

Только шакал и Павлик остались в актовом зале.

— А ты давно трап? — спросил шакал. И сел поближе, хотя в зале было полно свободных кресел.

— Помогите! Насилуют! — заорал олененок.

Ворвался в зал медведь, схватил шакала за шкирку и утащил в КПЗ. Примчалась в зал полицейская овчарка.

— Не бойся, девочка! — завыла овчарка. — Теперь ты в безопасности. С тобой хорошо обращались? Тебя никто не бил? Не заставляли что-то подписать?

— Я мальчик, — Павлик скромно опустил ресницы.

— У тебя, наверное, нет денег на одежду, и ты донашиваешь вещи сестры? — спросила овчарка.

— Это мамино, — всхлипнул Павлик. — Другую одежду мне не дают.

— Довели страну! — воскликнула овчарка. — Одни протесты на уме, а работать никто не хочет. Уродуют детскую психику! Ты обращайся в органы опеки и попечительства. Там тебе помогут! Боженька даст ума твоей маме! Иди с Богом, малыш!

И вывела Павлика на улицу без всяких записей и протоколов. Стоит олененок в незнакомом месте, кутается в мамину шубу. А вокруг темно и с залива дует ледяной ветер. И до дома ехать несколько часов, а телефон разрядился и на такси денег нет. Вернулся Павлик в ОМВД, позвал овчарку и попросил одолжить ему денег на дорогу. И добрая овчарка вызвала ему такси за целых три тысячи рублей и дала свой номер, чтобы звонил, если родители снова будут с ним плохо обращаться.

А родители-олени весь день пили валерьянку, звонили в полицию и в справочную «Скорой помощи». Открыл Павлик дверь, и батя-олень обнял его прямо на пороге.

— Ты мой сын, голосуй хоть за кенгуру, — сказал батя-олень. — Я все равно тебя люблю.

— Вот не надо этой гиперопеки, — ответил Павлик и уткнулся носом в папину футболку.