Литература

— Так когда ты мне дашь? — спрашивал медведик Расул.

— Я не готов, — отвечал Павлик, лежа на широкой и мохнатой мишкиной груди. — Я не хочу, чтобы мне в первый раз было больно. Я не уверен, хочу ли секса вообще.

— Ну чего ты как девочка, — обижался медведь. — То сосешься часами, то динамишь в последний момент. Нельзя так с мужиками.

— Да, я такой, — отвечал Павлик. — А представь, что будет с мамой, если тут заскрипит диван, а я начну орать на весь дом?

— А давай купим шарокляп с дырочками? — предложил медведь. — Вставим его тебе в ротик, будешь мычать и пускать слюну, а я буду драть тебя под хвостик мохнатым. Рррр!

— Прекрати воспринимать меня как шлюху! — разозлился олень. — Я не кусок мяса, чтоб в меня втыкать. Захочу — дам, не захочу — не дам. И вообще, что это за слово такое, «давать»? Мы партнеры. И с чего ты взял, что мне нравится садо-мазо?

— Так из материалов дела, — замямлил медведь. — Ты же любишь плеть?

— Откуда ты знаешь? Может, я вообще актив? — Павлик вскочил и пнул медвежий бок.

— Тогда давай спать. Может, завтра будешь готов, — раздраженно сказал Расул. — У тебя уже выпадает.

— Да может, я вообще натурал? — олененок поправил пробку. — Чего ты приебался? Не хочу и все. Может, мне нужен парень с другим менталитетом? Ты, кажется, слушаешь Моргенстула?

— Да не нужен мне этот Моргенстул, — проворчал Расул, — Это я снаружи грубый медведь, а в душе я благородный олень. Не хочу тебя принуждать.

Он еще долго ворчал что-то неразборчивое и наконец захрапел.

Павлику снилось, что он мастурбирует распятием, а потом рожает антихриста. Роды принимал известный русский националист, писатель и телеведущий — кролик Ваха с бритой головой.

Посыпалось стекло.

— Это конец! — заорал медведь Расул.

— Не будь идиотом, ползи в ванную, — ответил Павлик.

Он встал с дивана. Пуля снесла кончик растущего рога. Олененок нащупал на столе обрез и швырнул в окно бутылку. Внизу полыхнуло. Павлик выстрелил, и кто-то, переваливаясь, побежал прочь.

— Быдло сраное! — заорал в окно олененок. — Вернешься — порву нахуй!

В окнах вспыхивал и гас свет. Испуганные олени звонили в полицию. Медведик Расул заводил «Волгу».

— Я из-за тебя жизнью рискую, а ты не даешь! — рычал медведик. — Может, это последняя ночь в нашей жизни?

— Я не готов, — повторил олененок. — Если ты меня действительно любишь, то будешь ждать хоть всю жизнь. А другие отношения мне не нужны.

— Не люблю кривляк, — Расул включил первую передачу. — Если ты любишь меня, то поедешь со мной.

— У меня обязательства — перед родителями, обществом, моей страной, — объяснял Павлик. — Я не могу уехать с первым встречным террористом.

Вдали завыли полицейские сирены. Павлик прыгнул в «Волгу», и она заглохла.

— Нам пиздец, — сказал медведик. — Иди к родителям, я не могу подвергать тебя опасности.

Павлик выскочил из «Волги», нашел в багажнике трос, обмотался свободным концом и потянул машину на шоссе. Медведь чувствовал невероятную мощь молодого оленя, Павлик набирал скорость, Расул едва успевал рулить. Двигатель заработал, Павлик отцепил трос и снова запрыгнул в салон. Они ехали по лесным дорогам, пока из-под капота не повалил черный дым.

— Дашь двигателю остыть, потом дольешь обычной воды вот до этой отметки, — показал Павлик, светя айфоном. — Антифриз лить не надо, у тебя там уже какой-то сраный коктейль. Когда все уляжется, приезжай, промою систему охлаждения.

— И дашь? — медведь шмыгнул носом.

— Конечно, дам, — ответил олененок.

Было холодно, они долго целовались и миловались, глядя на узенькую полоску рассвета. Верхушки сосен качались в бледно-синем небе, шуршала прошлогодняя хвоя. У Павлика выпала пробка.

— Мы с тобой сейчас как Ежик и Медвежонок, — прошептал Расул.

— Хорошо, что я не ужинал, — ответил Павлик.

Они слились в глубоком страстном поцелуе, и олененок поскакал домой, а романтичный медведь еще долго созерцал зарю и вместо дикпика прислал другу утреннее танка в ватсапе:

Лег над рекою

Туман, словно Млечный Путь —

На лапах роса.

Сможет ли стая сорок

Медвежий выдержать шаг?