Литература

Жил-был в Гатчинском районе олененок Вован — политактивист, тиктокер и одноклассник знаменитого Небинарного Оленя. Вован любил детективы. Он смотрел все экранизации «Шерлока Холмса», даже японские дорамы, где Холмса играли то баба, то огромный кот-трансвестит. Вован зачитывался романами про Кёске Киндаити и отца Брауна, пытался жарить свинину с базиликом как у Ниро Вульфа и покупал костюмы как у Филипа Марлоу.

Мама Вована трудилась в паспортном столе, а папа держал нотариальную контору. Были они оленями широких взглядов и разрешали Вовану бегать на рогатые митинги. «Перебесится», — говорила мама Вована. А Вован меж тем твердо решил бороться с коррупцией и обязательно что-нибудь расследовать.

Жил по соседству старый-престарый песец. Не было у него никакой родни. Когда-то песец был известным летчиком и покорял просторы Арктики. Он даже рассказывал об этом на уроках географии, поэтому Вован его хорошо знал. Иногда олененок ездил в Гатчину за лекарствами для песца — тот принимал клофелин, мельдоний, эссенциале форте, рутозид, диклофенак и еще целую кучу таблеток. Также у Вована хранились запасные ключи песца — старик часто что-то терял. Но в целом песец был бодрый пенсионер. Каждое утро делал зарядку, выходил на пробежку, покупал в магазине свежую рыбу. Недаром он ел столько таблеток.

И вдруг песец скончался. «Это убийство!» — понял Вован. А песца даже не стали вскрывать. Приехал молодой сайгак, представился племянником покойного, и через два дня песец был кремирован. Тысяча зверей провожала песца в последний путь. А безутешный племянник уже выставлял антикварную мебель на «Авито».

Вован отправился к участковому медведю Федору и рассказал про сайгачий беспредел.

— Должно же быть хоть какое-то уважение к покойным! — доказывал олененок.

— Не твоего ума дела, — отвечал полицейский медведь. — Лучше к экзаменам готовься, а то получишь парашу по всем предметам.

Вован, пока сайгака не было дома, похитил тумбочку с лекарствами. И с каждой баночки снял отпечатки лап и копыт. Дотошный олень выяснил, что кто-то насыпал кетотифен в баночки для клофелина. Таблетки были похожие и оказывали легкий снотворный эффект, но давление не снижали. Вован аккуратно положил улику в пакетик и отнес медведю Федору.

— Песец долгое время принимал не те таблетки, — взволнованно объяснял Вован. — А они не помогали! А песец это не понимал, потому что не доверял тонометрам и мерил давление золотым кольцом! В итоге его организм не выдержал высокого артериального давления. И все! Это убийство!

— Не занимайся ерундой, наркоман малолетний, — сказал ему медведь. И отобрал улику. Хорошо, что Вован оставил две баночки себе. Он теперь не доверял полиции.

— А как получилось, что сайгак прописан в квартире песца? — спросил олененок у матери за ужином.

— Тебе-то какое дело? — вдруг разозлилась мать. — Готовься лучше к экзаменам. Хватит тут все вынюхивать!

— Одни рогатые митинги на уме, — добавил отец.

— Да я даже не был на последнем митинге, — обиделся Вован. — У меня тут дела поважнее. Одноклассник пропал и соседа убили. Думаю, это как-то связано. Павел был любовником медведя, а медведь — земляк сайгака. Медведя нашли, а Павла — нет. Возможно, Павел заметил то, чего не заметил я. Возможно, в убийстве песца замешала организация «Черный медведь»?

Отец-олень заметно повеселел, услышав эту чушь.

— Думаю, всему виной «Черный медведь», — сказал он. — Террористы жили в коммунальной квартире, а им нужна была отдельная, для склада боеприпасов.

«Батя, ты же нотариус, — думал Вован. — Других нотариальных контор в округе нет. Значить, песец оформлял завещание у тебя».

И на следующий день, когда сотрудники батиной конторы ушли на обед, Вован проник в помещение с дубликатом ключа. Он быстро нашел и сфотографировал завещание песца. Оно было составлено совсем недавно, и Вован знал, что ни к какому нотариусу песец не ходил и даже квартиру не приватизировал. А в документах он значился как собственник.

— Вовочка, ты слышал новость? — спросила за ужином мать-олениха. — Россия возобновила авиасообщение с Египтом.

— Вот здорово? — добавил отец.

— Как я понимаю, у нас будет отдых в Хургаде до самых экзаменов, — ответил Вован. — Все это мерзко, нечестно и недостойно благородных оленей. Пойду собирать вещи. Ведь я так люблю плавать, загорать и есть всякие вкусные вещи.

— Подожди-ка, что это недостойно благородных оленей? — остановила его мать.

— Неэтично сорить деньгами, когда другие голодают, — наврал Вован.

— Ну так-то неэтично, — согласилась мать. — Но бедные сами виноваты, кто не работает, тот не ест.

Олененок сложил летние вещи в рюкзак и убежал в поля. Начинались белые ночи, небо было светлым, и Вован все прекрасно видел. Он топал копытами, валялся на прошлогодней траве и орал:

— Блядь, почему никому нельзя верить?! Что не так с этой страной? Как дальше жить? Нахуй всё это!

А утром олени поехали в аэропорт, и Вован постарался забыть неприятную историю с таблетками. Его ждали море, солнце и пирамиды.