Литература

Поезд подползал к вокзалу, кот отметил ветхую крышу и грязный заплеванный перрон. Когда Иван вышел с огромными сумками, на него тут же набросились таксисты. Он выпустил когти и сказал, что не нуждается в их услугах. В метро Иван купил «Подорожник» и положил на него двести рублей. Он читал в интернете, что карту можно пополнять онлайн из приложения Сбербанка.

Коту понравились богатые вестибюли метрополитена — мрамор, позолота, затейливый орнамент. Он поймал вайфай и написал в Твиттере, что питерское метро намного хуже киевского. А в дискорде похвастался хохлам, как удобно ездить в метро: никаких тебе пробок и таксистов-мудаков. Иван был очень разносторонним и правдивым котом и не привык скрывать свои чувства.

«Дом, милый дом, — написал он в дискорде, подъезжая к Техноложке, — кстати, для гатчинских реднеков — это такое место в центре города, где террористы взрывали станцию метро». И запостил фото мемориальной доски с гвоздичками. Гатчинский олень молчал — видимо, сознавая свое ничтожество.

Иван вышел из метро, было малооблачно и зверски холодно, несмотря на май. Он понимал, что приехал на север, но не мог это принять. В сумке лежала желтая зимняя куртка, однако надеть ее с синими джинсами русский патриот не решался. Возможно, в культурной столице за такое бьют ногами. До тетушкиного жилища оставалось полкилометра — племянник хорошо помнил знаменитый «дом со свастиками». Иван тщательно сфотографировал его, зашел под арку и нажал кнопку домофона. Никто не ответил. Кот решил, что у тети испортился слух, и послал смс.

— Ваня, ты где? — написала Розалия Самойловна. — Приехал на старый адрес? Я думала, вся семья в курсе: я купила двухэтажную квартиру в Гатчине, а ту, которую ты помнишь, я уже пять лет сдаю очень приличной семье из Израиля. Езжай до Московской, ищи автобус до Гатчины и выходи на конечной, я тебя встречу. Тут намного тише, просторнее, много зелени и чистый воздух. У тебя будет целый верхний этаж.

— Да еб вашу мать, — тихо сказал кот и плюнул на дом, где жили клятые израильтяне. — От семитов ничего не помогает, ни свастика, ни взрывы, ни чеснок!

Сумки оттягивали лапы, кот уже с утра безумно устал и завалился в первое попавшееся кафе. Там ему навертели настоящую питерскую шаверму, вот только Иван теперь не был петербуржцем, он был жалким областным котом, и эта мажорская столичная шаверма жгла его сердце. Вонь выхлопных газов большого города для Иван была в сто раз приятнее теткиной пасторали.

«Похуй, буду сюда ездить каждый день», — подумал кот и сфоткал богатый интерьер караван-сарая. Оленю было не обязательно знать, где живет старая тетка. Иван запостил селфи, доел знаменитую шаверму, купил кофе, посмотрел в навигатор, рванул сумки на плечо и потрусил к автобусной остановке. Через тридцать секунд хлынул дождь.

За его спиной цокали копыта. Иван ускорился.

— Помочь? — спросил гейский голос.

— Нет, спасибо, — мяукнул Иван.

— Я Павел, — сообщил гейский голос.

— Это я уже понял. Я не нуждаюсь в помощи содомитов, — Иван поправил сползающий ремень.

— Подвезти? — спросил Павел. — Только давай быстрее, я стою на аварийке.

— Спасибо, я уже доехал, — буркнул кот.

— Я чисто случайно оказался здесь, собираюсь поступать в Военмех, — наврал олень. — У них день открытых дверей.

— Не ври. Тебе еще год до вуза, — сообразил кот.

— А тебе еще три часа до Гатчины, — сказал олень.

— Гатчинский пидор страшнее ФСБ, — сказал кот. — Ты за мной следил? Кстати, тебя не смущает, что ты еще школьник и у тебя нет прав?

— Абсолютно, — олень погрузил сумки в багажник старого пассата с георгиевской лентой на зеркале и наклейкой «ТРОФЕЙНЫЙ» на задней двери.

Кот уселся в пассажирское кресло. Машина не завелась. Олень матерился, придерживая рогами капот. Потом потыкал копытом в айфон и вызвал такси через приложение Яндекса. Кот никак это не прокомментировал, боясь показаться деревенщиной.

Еще полчаса они бродили по огромному то ли магазину, то ли складу под названием «Лента». Иван никогда в жизни не видел, чтобы магазин был размером с цех завода Илича. «Лента» подавляла его, делала ничтожеством. Олень взял аккумулятор, а кот придирчиво осмотрел витрины с мясом и сказал, что это не мясо, а говно.

— А какое не говно? — зло спросил олень.

— У вас тут свежеразмороженное, а я в Украине привык к свежеразделанному, — надменно сказал Иван.

— Ах извините, — олень сделал реверанс. — Могу ли я подвезти столь деликатного месье обратно до Вукраины, где продают свежеразделанное мясо?

— Сначала заведись, — прошипел кот. И в его животе заурчало, как под капотом автомобиля. Питерское мясо действительно было не очень.

Они добежали до места, где Павлик оставил машину. К ней уже подбирался эвакуатор.

— Стойте!! — заорал олень. — Это не неправильная парковка! Это вынужденная остановка! Дяденьки, не забирайте! Я и так буду вызывать эвакуатор!

— А почему на аварийку не поставил? — рыкнул медведь в спецовке, прицепляя трос.

— Аккумулятор сел! — Павлик показал ему мокрый пакет.

— О Госссподи, — прошипел кот.

— Чья машина? — спросил полицейский медведь в дождевике.

— Взяла у папы, встретить друга из Мариуполя, — объяснил олень. — Мы ведь не хотим, чтобы у беженца сложилось негативное мнение о Российской Федерации?

— Заводи, — сказал гаишник.

Павлик сел за руль и нажал копытом на сцепление. Фольксваген содрогнулся и зарычал.

— Стыдно врать, — заметил водитель эвакуатора.

У Павлика от страха вспотели копыта. «Господи, спаси и сохрани!» — взмолился олень.

— Глуши. Заводи еще раз, — скомандовал медведь.

Павлик заглушил двигатель и снова повернул ключ. Фольксваген дернулся и не завелся. Медведь потребовал открыть капот.

Олень вышел из машины. Ветер поднял его клетчатую юбку, показав кружевные трусы и белые чулочки.

— Свечи давно менял? — медведь осекся. — То есть, извините, я сразу не понял, что вы девушка, вы такая высокая. Тут поблизости есть «Евроавто». Зря вы купили аккумулятор, ваш еще в полном порядке, не надо так сорить деньгами. Советую также заменить ремень генератора, а лучше копить на новую машину.

— Я надеялась починить сама, — скромно сказал Павлик. — Извините, я плохо разбираюсь во всех этих штуках …

— Я горжусь такими петербурженками, как вы, которые помогают Новороссии. Желаю удачно довезти вашего друга, — медведь отдал честь и направился к джипу, который мигал поворотниками.

Павлик позвонил в службу эвакуации.

— Три пятьсот, — сказала диспетчер.

— Нахуй, — не выдержал кот. — Давай, рули.

Он выскочил из машины, уперся лапами в заднюю дверь и начал толкать фольксваген подальше от неположенного места. Олень тащил машину и поворачивал руль. Они закатили пассат в переулок. Мокрые, злые и голодные, кот и олень снова побежали в «Ленту».

Пока Павлик искал свечи, Иван сидел в кабинке для инвалидов, подстелив рекламную газету. «Как-то херово начинается моя новая жизнь в России, — думал он. — Ну ничего, скоро я найду работу получше, чем у Ахметки, буду дрыхнуть в кресле под свежее анимцо и получать за это сто деревянных в месяц». Снаружи все так же лупил дождь, а злые животные с тележками ругались у автоматических касс.

Иван помыл зад в раковине и отправился в торговый зал. Он взял в кулинарии контейнер с оливье и съел его за стеллажом с туалетной бумагой. Ивану было очень стыдно, но стоять в очереди он не хотел. Олень все еще пытался пробить свечи. «Тоска», — подумал Иван.

— Может, снимем номер в отеле? — предложил Павлик.

— И не мечтай, — Иван вытер с морды майонез. — Я порядочный мужчина, который не чпокает психбольную школоту.

— Тогда я вызову такси. Вещи довезу потом… И не смей называть меня психбольным, а то я сам тебя чпокну, — сказал олень.

Кот понял, что он не шутит.

Еще полчаса они стояли в очереди, дождь успел кончиться, стало еще холоднее, и солнце снова било в морду, когда Павлик заменил свечи. «Все худшее уже позади, — думал Иван, когда старый пассат ехал мимо Пулковских высот. — Эта страна победила Гитлера, и мы тоже как-нибудь прорвемся».

Павлик подъехал к желтому дому с мезонином. Внутри никого не было — старая кошка встречала племянника на остановке. Иван взглянул на старый, наполовину раскрошенный асфальт, на лужи, на облупившуюся штукатурку и решил, что погорячился, съебав из Марика. Там обещали новую квартиру от ЛСР.

— Ну, я домой, — сказал олень. — Мне еще уроки учить. Ёкосо Росия э и все такое. Саёнара, неко-сан.

— И вам не хворать, — кот улегся на влажную скамейку у двери, кружилась голова.

Он проснулся от крика: «Брысь отсюда, бомжара!»

Над ним стояла старая кошка в лиловой шляпке с вуалью, явно из британского секонд-хэнда.

— Хорошо, я уйду, — прошипел Иван.

— Ванечка, извини, — мяукала Розалия Самойловна. — Я три часа сидела на автобусной остановке и ждала тебя. Почему не предупредил?

— Я устал, — сказал Иван.

Старая кошка помогла ему втащить сумки в квартиру, затем Иван поднялся в мезонин по скрипучей деревянной лестнице. Внутри все было завалено старыми вещами и покрыто толстым слоем пыли. За окнами стоял огромный билборд с медведем в тактическом шлеме и надписью «Работа для настоящих мужчин».

— Я не успела прибраться, ничего? — кошка пронзительно взглянула на племянника. — Это оставили прежние хозяева. Я пожилая женщина, мне трудно бегать туда-сюда с такими тяжестями, а ты большой, сильный и независимый кот. Наверное, ты хочешь устроить все по-своему.

— Ничего-ничего, я люблю делать уборку… Во всем доме… — несмело добавил Иван. — И готовить… Вам, наверное, трудно самой вести хозяйство.

— Да-да, я видела твой кулинарный блог, — мурлыкнула тетушка и упорхнула вниз, как юная сильфида.

«В мальчики-горничные я не нанимался, — подумал Иван. — И в кухарки тоже. Это полный пиздец. Ничего, скоро сниму нормальную квартиру».

За пять часов он успел разобрать и частично выкинуть хлам, помыть окна и пол, пропылесосить диван, постирать одежду и клетчатый плед. Иван раскопал пишущую машинку «Ремингтон», приставку «Денди», большой корпус для компа и вполне приличный монитор, что было очень кстати. В двух шкафах нашлись советские издания классиков, настольные игры, постельное белье, плеть, наручники, 5 000 р., анальная пробка и подшивка «Плейбоя» за 95 год. Иван вспомнил компьютерные журналы «Хакер», «Шпиль» и «Чип», которые покупал много лет назад, и у него защемило сердце.

— Тупые примитивные животные, — взвыл он. — Ненавижу!

Старая кошка внизу на кухне смотрела канал «Культура» и следила за пирожками.

— Ванюша, главное, не перенапрягайся! — крикнула она. — Завтра доделаешь!

— Я вам очень благодарен за все! — проорал кот.

А тем временем Павлик в шелковой сорочке с кружевами лежал на диване в своей девичьей светелке и беседовал по телефону с сотрудником центра «О».

— Семен, я думаю, пора забыть о нашей мимолетной связи, — заявил олень. — У нас слишком большая разница в возрасте, разные политические взгляды, а кроме того, ты был влюблен в мою мать. Мне стоит найти парня помоложе, не такого идиота, как Расул, и не такого душнилу, как ты. Но если ты хочешь со мной заняться кое-чем, только свистни.

Черный шпиц что-то зарычал в ответ.

— Ну ок, я продолжу наблюдение. Мне тоже не нравится этот кот, — сказал олень. — Он странно себя ведет, я чуть не втащил ему копытом за базар.

— Он может быть крайне опасен, — лаял шпиц. — Этот мистер Лоуренс умеет делать все, от пластиковой взрывчатки до межконтинентальной баллистической ракеты. Я читал его резюме. Докладывай, где он бродит, что вынюхивает, какие делает фотографии.

— Для баллистической ракеты он слишком ленив, — зевнул Павлик. — А взрывчатку я могу сделать и сам. Ну, до зобачення.

Над Гатчиной пылал закат. У кота ныла каждая косточка, его тошнило, темнело в глазах, но пришлось еще сбегать в магазин, помочь с ужином и помыть посуду. Иван поднялся к себе, залпом выпил бутылку девятки, рухнул на диван и написал в Твиттере: «Еще один день прожит. Это внушает оптимизм».