Литература

Целых две недели кот Иван Богословский приносил уют и электричество в дома состоятельных шушарье. И получал за это по пять тысяч в день. На еду и дорогу Иван тратил около тысячи, он вставал в шесть утра, мчался на станцию Гатчина Варшавская, ехал до Александровской, штурмовал автобус с толпой разгневанных поселян, втыкался в набитую электричку и стоя ехал до Шушар. Расул не раз предлагал ему остаться на ночь, но кот не желал спать в одной квартире с пидорасом. Вдруг медведь напьется и примет его за оленя?

Потом Иван устал. Он садился на Гатчине Балтийской, доезжал до Балтийского вокзала, завтракал в «Кошки любят», садился в пустую электричку на Витебском и с комфортом ехал до Шушар. В любом случае за день он уставал как собака, возвращался в 11 вечера и падал без сил. А старая кошка Розалия Самойловна жаловалась, что ревматизм мешает ей убирать и готовить. Иван вставал, брал в лапы швабру, чтобы не упасть, и пидорасил кошкину хату.

— Расул, я беженец, а не ломовая лошадь, — сказал он однажды медведю. — Я не из тех, кто штробит стены дрелью. Наверное, это слишком сложно для твоего понимания, но я не для того учился в ХАИ.

В ипотечной хате стало очень тихо. В воздухе кружилась строительная пыль. Медведь вспотел от страха, от него на всю квартиру завоняло тропическими фруктами и листом смородины — недавно он купил очень дорогие духи «Кирке» от Тицианы Теренци, чтобы показать всем Шушарам свой тонкий вкус.

Кот раскашлялся, медведь похлопал его по спине. Кот содрогнулся от новой волны ландыша и гнилой маракуйи.

— Я учусь в ГУАПе, — ответил наконец медведь. — Помог поступить один старший товарищ, бывший убоповец. Он и Коран, и физику знает лучше, чем ты.

— Нарываешься? — Иван отложил дрель и выпустил когти.

За окном качались от ветра поэтичные шушарские сосны.

— Окей, я знаю, как хуево мигрантам в стране оленей, — рыкнул Расул. — Можешь взять у Джоника болгарку. Только надо все доделать до завтра, потому что она будет нужна ему самому.

— НЕТ. — мяукнул Иван. — Или штроборез, или ищи себе другого идиота. — Все, я поехал.

Кот неспеша переоделся, чтобы медведь успел осознать и переварить смысл этой фразы.

— Ну, до зобачення, — кот хлопнул дверью.

— Предатель! — крикнул Расул. — Жадный хохол! Вы все такие! Ты знаешь, что я не капиталист, а простой русский мужик — учусь, вкалываю на двух работах! И не стыдно???

— Я делал то же самое, — мяукнул за дверью Иван. — И кстати, настоящие русские мужики с прибыли покупают инструменты, а не фрукты в дихлофосе. Все, я пошел!

— Сука! — взревел медведь.

Кот уже спускался в очень медленном лифте из известного белорусского города.

— Будет тебе штроборез! — рыкнул медведь, когда открылись двери.

— Когда будет, позвони мне, — Иван проскользнул на улицу.

Было тепло и пасмурно, он уже успел соскучиться по палящему южному солнцу, морю и даже медузам. Кот взял такси, доехал до метро, вышел на Старой Деревне, сел в автобус, идущий прямо на пляж, и вспомнил, что у него нет плавок. Выглянуло солнце. Иван всю дорогу фотографировал и послал Алесе снимки величественного газпромовского штыря, залива, дамбы, леса и прочих красот, недоступных бандеровским кошкам.

Вода на городском пляже была очень теплой, но с противной зеленью, знакомой Ивану по азовским лиманам. Кот понял, что зря стеснялся: у половины петербуржцев тоже не нашлось плавок. На воротах висел знак «КУПАНИЕ ЗАПРЕЩЕНО», но в воду залезло полгорода, пищали котята, брызгались очумелые щенки. Все они жались вдоль берега, как будто не умели плавать. Иван метров сто шел по дну, надеясь показать малышне настоящий украинский кролль. Везде было по пояс, а на дне росли длинные бурые водоросли, которые обвились вокруг лап Ивана, как тентакли неприличного японского осьминога. Не хватало только волн и медуз. Иван вспомнил рассказы про Ильича и Финский залив, всплакнул, вытерся футболкой, сменил мокрые семейники на сухие и пустился в обратный путь.

Расул в это время повесил объявление на «Авито», и ему позвонили сразу восемь кошек. Медведь продал фрукты в дихлофосе на две тысячи дороже, чем купил, но денег все равно не хватало: он еще остался должен волку за штукатурку.

Делать было нечего, студент зашел на другой сайт и открыл старый профиль: «Горячий активный молодой медведь приедет к состоятельному джентльмену, север и правый берег Невы не предлагать».

Через пять минут написал первый поклонник:

— Рудольф Нуриев, ты пазориш ислам! Мне стыдно что в наш город живет продажный пидорас как ты!

— С дикарями не встречаюсь, — Расул забанил земляка.

Через полчаса медведь уже ехал в пустой электричке «комфорт»: состоятельный суслик жил рядом с Витебским вокзалом. Расул забежал в аптеку за презервативами и хлоргексидином и вскоре добрался до знаменитого «дома со свастиками». Именно там его ждал любитель молодых активных медведей.

Суслик встретил медведя в легком вечернем туалете: с его члена свисал носок «Баленсиага». Расул почуял недоброе. В квартире было накурено, ржали кони, ревели олени. Все они были странно одеты и употребляли запрещенные вещества.

— Я не подписывался на групповуху, — рыкнул Расул. — Вы меня неправильно поняли.

Его ухватили сильные копыта. Расулу пришлось выпить полбутылки сухого мартини и стакан водки. Медведь проснулся в пять утра с носком «баленсиага» в зубах и инородным предметом в заднем проходе. Он вытащил оттуда две тысячи рублей, свернутые в трубочку.

У Расула похолодело в животе: было бы ужасно все просрать из-за одной вечеринки с гнусным питерским бомондом. Медведь торопливо оделся и посветил телефоном, ища презервативы. Все три вещдока валялись под кроватью. «Слава Богу, — подумал Расул. — Но надо все равно провериться».

Первые лучи солнца били в открытое окно, играя гранями затейливых флаконов на туалетном столике. Расул аккуратно сложил их в пакет с надписью «Эскада» и помчался на вокзал.

Все утро ему звонили сумасшедшие кошки, которые хотели купить ланкомы, герлены и дольчегабаны. Звонил и суслик.

— Ты что творишь, пидорас? — шипел он в трубку. — Верни мой парфюм! Я тебя засажу на десять лет!

— А как насчет презервативов с вашей спермой? — гордо спросил Расул. — А деньги в жопе? Я уже готов идти в полицию и писать заявление. Ты унизил мои честь и достоинство и осуществил насилие в составе преступной группы. Где твои скрепы?

— Да кто ты такой? — фыркнул суслик. — Иди и пиши, сэкономишь время на свою поимку.

— Нууу… я бойфренд известного влогера-либерала Павла Преображенского, — объяснил Расул. — Такая же пьяная компашка изнасиловала его год назад. Было громкое дело. Может, видели по ТВ?

— И что мне сделает твой олень? Отсосет, как ты? — потешался суслик.

— Тогда придется все рассказать моему другу из центра «О». Это он арестовал педофила. Может, видели по ТВ? Семен говорит, я для него как родной сын.

— Ладно, проехали, только верни герлен. Он стоил кучу денег, — сдался суслик.

— На самом деле мне нужен штроборез, — признался медведь. — Я не вор и насильник, как ты.

Они встретились через час в Павловске, за столиком у ларька с хотдогами. Над ними шумели вековые дубы. Суслик грыз кукурузный початок, медведь пил безалкогольное пиво. Расул вернул парфюм, презервативы и вонючие деньги, суслик перевел ему 50 тысяч на сбер с сообщением «Медвежонок, прости меня за все, если сможешь».

— Спасибо, вы меня буквально спасли, — медведь пожал его липкую лапу.

— Сорри, но я так и не понял, зачем тебе штроборез и от чего я тебя спас, — сказал суслик.

— Штроборез нужен парню, который мне очень дорог, — грустно сказал медведь. — Он сказал, что уйдет, если я не куплю штроборез. Я не могу его отпустить. Иначе все потеряет смысл.

— Мужики… — понимающе сказал суслик. — Они помешаны на своих инструментах.

— Да… — вздохнул медведь.

— Жаль, что у меня никогда не было такого парня, как ты, — суслик уставился на ограду парка, за которой мчались грязные машины. — Иди скорее к своему оленю… Наверное, ты очень сильно его любишь. Все, иди.

Суслик сунул медведю в лапу флакончик «Ганимеда» и побежал к своему мини-куперу, сдерживая подступающие слезы.

Расул тоже плакал. Медведь-ларечник ничего не понял, но принес земляку бесплатный чай и сосиску.

Иван не торопился в Шушары. У Балтийского вокзала он выпил кофе, съел пирог с яблоком и клюквой, почитал утренние новости.

— Я в магазине, — написал Расул. — Что ты хочешь?

— Metabo MFE 40, — ответил кот. — И велосипед.

— Скромнее, — написал Расул. — Макита подойдет?

Они встретились в электричке на Витебском вокзале. Новый штроборез был большой, тяжелый и всем своим видом внушал оптимизм.

— Ну вот, совсем другое дело, — похвалил медведя Иван.

— Ага, теперь я буду платить тебе не по пять штук, а по три, — рыкнул Расул. — Пока не отработаешь.

— За три можешь сосать у своего оленя, — надменно сказал кот. — Я лучше пойду в школу, учителем физики. Работа непыльная…

— Пошло оно все к черту! — медведь сунул ему штроборез и выскочил на перрон.

Кот вышел за ним.

— Ты же знал, что у меня нет денег! — ревел медведь. — Сука, неблагодарный мудак! Ты хоть знаешь, что мне пришлось для этого сделать?

— Ты сменил парфюм? — принюхался кот. — Ну, всяко лучше, чем та кислятина-тухлятина. Но запах все равно бабский.

Двери электрички захлопнулись, и штроборез сам поехал в Шушары.

— Меня драли трое мужиков! — рыкнул медведь. — Ты доволен? Иди на хуй!

— Рабочий момент, — пошутил кот.

И они побежали искать дежурного по вокзалу, чтобы вернуть свое сокровище.

Солнце стояло в зените. Кот и медведь брели по бескрайнему шушарскому гетто со штроборезом и бутылкой «Старого Кахети».

— Не знал, что я так много значу для тебя, — сказал Иван. — Ты что, не мог взять в долг?

— Я из семьи беженцев, — ответил Расул. — У нас в Таджикистане была гражданская война. Сам я, правда, тогда еще не родился, но много об этом слышал. Твоя боль это и моя боль тоже.

— Не верю, — сказал Иван. — Ну и как оно, когда штробят жопу?

— Очень больно, а ты как думал?

— Я тоже думал об этом, — сказал Иван. — Закроем тему.

— Закроем, — сказал Расул.