Литература

Глава 3

Слепой

Максиму было девять лет, когда он лишился зрения. Они с друзьями очень любили всякого рода петарды, фейерверки и ракеты, которые можно было запускать во дворе. В тот злополучный вечер, как раз после старого Нового года друзья Максима зашли за ним, чтобы позвать на улицу, пострелять за домом петарды. Он и по сей день помнит, как неохота было выходить на мороз в тот вечер. Было не так поздно, но Максиму хотелось посидеть дома и поиграть на компьютере. Когда пришли ребята, мама пригласила всех выпить чаю с шоколадным тортом, который остался со староновогодней ночи, а потом друзья все-таки уговорили Максима пойти на улицу. Было весело, пока дело не дошло до самой большой ракеты. Она была единственная, и мальчишки оставили ее напоследок. Максим не успел отбежать вовремя. Он вспоминал этот момент снова и снова каждый день, на протяжении последующих лет. Было темно, ботинок скользнул по ледяной грязи, Максим замешкался и упал… все произошло как будто во сне. Резкая боль обожгла лицо, и больше он ничего не видел. На какое то время от боли он потерял сознание. Потом слышал крики друзей. Потом кто-то поднял его и куда-то понес. Его раздевают, делают укол руку. Сознание снова куда-то уходит. Рыдания мамы и сестры. Голос папы. И никак не получается открыть глаза, как будто они склеились намертво. Потом был сон. Ему снилась какая-то чепуха, он уже не помнил, что именно. А потом во сне он понял, что спит, и решил, что все, происшедшее с ним, ребята, петарды, взрыв, - все тоже приснилось ему. Он проснулся и открыл глаза… но ничего не увидел. Все, что он теперь мог видеть – это темнота. Черный цвет перед глазами, и больше ничего. Максим потерял свои глаза. Их больше не было. Не было совсем ничего. Вместо них на изуродованном ожогами лице были сморщенные обгорелые дырки. Максим не мог плакать, он только кричал, и просил, чтобы его убили. Эта темнота перед глазами была невыносима. Врачи говорили, что со временем мальчик должен привыкнуть к своему состоянию.

Прошло шесть лет, но Максим так и не привык. Он ненавидел свою новую жизнь в темноте, большую часть которой Максим теперь проводил в частном интернате для слепых, и лишь на выходные родители забирали его домой. В интернате было много детей разных возрастов. Их учили читать книги для слепых, водили на прогулки и на физкультуру. По ночам Максиму снились сны, в которых он видел свою прошлую жизнь, и больше всего он ненавидел просыпаться по утрам. Осознание реальности каждый раз приводило его в оцепенение, ему хотелось уткнуться в горячую и мокрую от пота подушку и умереть. У Максима в интернате был единственный друг, Петька, на два года младше его, который от рождения был незрячим. Петька обожал Моцарта, и по вечерам в своей комнате они вместе слушали кассеты и диски. Еще Петька сочинял стихи, весьма своеобразные, но красивые. Максиму же не было интересно ничего. Он общался с Петькой только потому, что они делили одну комнату в интернате. Общих интересов у них не было. У Максима вообще не было никаких интересов. Раньше он любил читать, но освоение азбуки для слепых никак ему не давалось, и каждый раз в своих попытках прочитать какую-нибудь книгу, он в бешенстве отбрасывал ее.

Этим летом интернат выезжал на целый месяц в Анапу, и все были в предвкушении поездки. Максим не понимал Петькиной радости. Как можно было радоваться поездке на море, или вообще куда-либо, если ты все равно ничего не мог увидеть? Он не хотел ехать, но родители настаивали на том, чтобы сын съездил отдохнуть. Сами они собирались все лето провести на даче, но Максима брать не хотели, так как считали, что ему лучше проводить время под специальным надзором, и среди таких же, как он. «Тебе будет скучно с нами», - сказала младшая сестренка.

Две недели спустя Максим отправился вместе со всеми в Анапу. Дорога была долгой и утомительной, стояла невыносимая жара, да к тому же Петька, который ехал с ним в купе, болтал безумолку и задавал вопросы, которые приводили Максима в бешенство. За годы созерцания постоянной тьмы, Максим ушел в себя, привык к своему одиночеству, и не слишком любил общаться с постоянно счастливым Петькой, который не знал другой жизни, и не понимал до конца своей ущербности.

Наконец, наступило утро прибытия на вокзал. Детей выводили по двое, держа за руки. Когда Максим вышел на улицу и вдохнул влажный Анапский воздух, на душе у него в какой-то момент стало хорошо, но потом, вдруг, нахлынули воспоминания о том, как он отдыхал на юге вместе с семьей, как будто в какой-то другой жизни. В носу защекотало, и к горлу подступил комок слез. Послышался голос какой-то девочки: «Мама, а почему у мальчика такое лицо? А где у него глазки?». «Перестань, - раздался женский голос, а потом перешел на шепот, - этот мальчик – слепой».

В тот день их посадили на автобус, пропахший изнутри бензином и пылью, и отвезли куда-то, где им предстояло провести целый месяц. По дороге кого-то стошнило на пол, и дышать в автобусе стало совсем невозможно.

Пансионат, в котором поселили детей, находился, по словам воспитателей, в пяти минутах от моря, погода стояла замечательная, и завтра их должны были повести на пляж. Вечером все пошли в столовую, где на ужин была овсяная каша, чай с бутербродом и яблоко. В столовой стоял запах вареного лука и мокрых тряпок, раздавался стук ложек о тарелки и чавканье. Максим не хотел есть, но яблоко с бутербродом взял с собой, на случай, если проголодается перед сном. Той ночью он не сразу заснул, долго слушая стрекотание сверчков и доносящуюся откуда-то с дискотеки, музыку.

Утром после завтрака, детей повели на пляж. Для них отвели отдельную территорию, неподалеку от отдыхающих соседнего пансионата. Максим шел по обжигающему ноги песку, и чувствовал лицом яркий свет солнца. Он зашел в воду почти по пояс и уперся в сетку, благодаря которой, незрячие дети не могли зайти слишком глубоко. Да никто особенно и не хотел заходить в море, так как не умели плавать. Максим сел на песок, касаясь ногами волн, омывающих берег. Петька сидел рядом с ним.

- А какое оно, это море?

- Синее, большое, глубокое.

- Как это, синее?

- Я не знаю, как тебе объяснить, ты все равно не поймешь.

- Оно, как наш бассейн в интернате?

- Да, только больше размером, и соленое.

- А почему?

- Я не знаю…

Вопросы Петьки раздражали Максима. Он понимал, что не может на них ответить. Он не хотел на них отвечать. Он вспоминал, как много лет назад папа научил его плавать, как он любил нырять с маской и разглядывать рачков на морском дне. Вспоминал, как они с сестрой строили песчаные замки, как покупали мороженое, и он ел его лежа на спине, щурясь на солнце, а мороженое таяло на жаре, и капли стекали по подбородку. Все это было в прошлом, и как будто уже не с ним. Неожиданно на Максима нахлынула ненависть к сидящему рядом инвалиду. Петька ведь жил в придуманном им самим мире, он даже не знал, что такое море. И как выглядит синий цвет. Он ничего никогда не видел. И в то же время он был счастлив.

- Хочешь узнать, что такое море?

- Я знаю, ты же рассказал мне.

- Нет, ты не знаешь, как оно прекрасно. Вот, ты сидишь здесь, и даже не понимаешь, как это здорово – лежать на воде и чувствовать, как она держит тебя

- А ты знаешь?

- Да, я умею плавать. Могу тебя научить.

- Правда? А что надо делать?

- Давай придем сюда сегодня вечером, когда все лягут спать. Я тебе покажу.

В тот вечер, когда воспитатели обошли палаты, и проверили, все ли на месте, ребята тихонько вышли на улицу и по алее прошли к морю. Шум прибоя усилился, похоже, море штормило. Ребята взялись за руки и пошли к воде. Максим нащупал нижний край сетки и перелез через нее, потом помог сделать то же самое Петьке. Ребята по пояс стояли в воде, когда вдруг, неожиданно, волна охватила их почти с головой.

- Максим, мне страшно! Что это было?

- Не бойся, глупый. Море совсем не опасно. Это была всего лишь волна, не надо ее бояться. Держи меня за руку.

Максим вел Петьку все дальше и дальше, когда вдруг почувствовал, что земля под ногами обрывается, и начинается глубина. Максим резко отпустил руку и поплыл назад. Послышался Петькин крик. Бултыхания и плеск воды. Максим молча плыл, сжав зубы, пока не почувствовал перед собой сетку. Выйдя на берег, он прислушался. Размеренный шум прибоя как будто вторил его дыханию и смешивался с ним. Издалека снова доносилась музыка дискотеки. Очень хотелось спать и на ветру мокрое тело покрылось мурашками. Максим нащупал на песке свою палку и пошел обратно в пансионат.