Литература

Иногда мне кажется, что комнатная лампочка и сама люстра устроена совершенно неверно. Начнем с того, что она направлена вверх, словно бы не люстра, а люстра, как известно, должна свисать вниз, и свисать именно с потолка, а какой-то банальный торшер или ночник. Я хожу вокруг него и никак не могу объяснить себе этого факта. Вот я, две руки две ноги, все как водится у людей. У меня есть голова и в ней как обычно множество разнообразных мыслей, вот мой желудок и он переваривает недавний обед, вот ботинки и тапочки. Как обычный человек я пью по утрам горячий кофе и не вижу причин отделять меня от таких же миллионов людей, которые вместо него пьют чай или стакан фруктового сока. Ведь совершенно неважно, что пить, если ты просто-напросто имеешь такую привычку встречать утро за чашечкой, какой либо приятной жидкости. А люстра смущает тем, что ведет себя как торшер или ночник, она свисает наверх и укреплена на полу.

Я часто говорю матери о том, что эта люстра неправильная или задумана как самая необычная люстра в мире, на что мама смеется и говорит, что не люстра, а я самый необычный человек, если обращаю внимание на подобные пустяки. Я же не считаю это пустяками. Пустяк это если дождь пошел в мае или дом взорвался в центре Москвы, а подобная вещь никак не может быть пустяковой, постольку поскольку, она единична и в некотором роде редка и неповторимо. Еще очень редко то что с улицы раздаются лишь звуки пения птиц, то что солнце восходит тогда как часовая стрелка начала своё второе восхождение за эти сутки и то что мои сестры начинают зевать.

Я сижу на полу и рассматриваю люстру, свисающую вверх, под моими ногами. В пол оборота спрашиваю их, неужели они так хотят спать, ведь солнце только спешит к зениту, на что они вертят пальцем у виска и мама, вошедшая в комнату, приносит нам теплое молоко и свежее печенье. Она качает головой, смотря на то как я задумчив, и говорит, чтобы я переставал летать в облаках и ходить на голове, пачкая потолок, а поскорее спускался и вместе с сестрами готовился ко сну.