Это было достаточно давно. Так, чтобы забить и никогда больше не вспоминать... Время великой русской депрессии, вечной слякоти, серой радости, политиков, безденежья, наркотиков, подвалов, крыш, суицида. Я работал грузчиком в продуктовом магазине, а это водка и размалеванные проДавщицы. Снимал комнату в хрущевке у костлявой сухой старухи Яны. Она продавала семечки и смотрела телевизор. Я старался разговаривать с ней как можно меньше, при встрече кивал, уныло улыбаясь, здоровался. Стены моей комнаты были обклеены старыми газетами, кажется когда - то давно Яна собиралась делать ремонт, видимо, не вышло. Деревянный пол и матрац посередине, под лампочкой... Окно во двор и мертвые кактусы в глиняных плошках. Иногда тараканы - единственные существа, которым еще было что - то нужно. И время, время слонялось из угла в угол, хриплый стук железного будильника. Мои сохнувшие на веревке мозги...
Утро открывалось мне нервными ужимками и ржавым холодом... Потом жадно сосущими пылесосами - троллейбусами... Я встретил тогда тебя и твердо не узнал. Не разговаривал - не интересно. Задыхаясь, мечтая выдавить стекло, пока тебя выдавливали, словно из помятого тюбика советскую зубную пасту.
Здравствуйте. Начинается новый день... скулящий щенок и ящики. Ящики и скулящий щенок. Игры в машинки мертвого от рождения красного капитализма...
Долгими вечерами читал пожелтевшие статьи о перестройке и Горбачеве... Слушал приглушенные стенами уверенные голоса теледикторов. Сверху, снизу, слева, справа.
Ночью умирал, а затем пытался уснуть...
Как - то раз взял у Яны карандаш, которым она отгадывала кроссворды и долго, долго рисовал на газетах...
На следующий день купил в канцтоварах набор фломастеров. She has a moist vagina - написал черным на статье о свободе слова. Стало немного интереснее. Всю ночь что - то писал, большую часть замаливал. В пять утра фломастеры кончились.
Потом не выдержали нервы, купил нож - долго трясся перед зеркалом в ванной, но все же не решился. Перестал ходить на работу.
Мозги совсем высохли, когда я переложил их на батарею. Время больше не чувствовалось. Появились черные синяки под глазами, по всему телу... еще появились маленькие гноящиеся роднички... Какие - то утренние люди... Но все уже длилось единой кашей, ничего различал. Потом выяснилось, что старуха умерла. Определить это стоило мне большого труда.
Улыбка качалась на маленьких желтых волнах...
Плавая в ржавой ванной, тараканы разговаривали со мной. Мол, что сидишь? Давай к нам играться!
Взял с собой фломастеры - они взбирались на них, как на баржи...
Ползали по лицу, волосам, рукам...
Я все видел, потому что смотрел на себя с потолка.
1996 |
проголосовавшие
комментарии к тексту:
