Литература

- Сулейман, скажи, а где здесь туалет? – колебался я из стороны в сторону. В те моменты жизни я был худ, ходил, бывало, в потёртом фраке, зашарфованый, скалясь в мутные рожи прохожих папироской.

На спокойный вопрос мой обернулся покрытый золотыми понтами полу-ублюдок орк. Зелёный костлявый палец его в продолжении вытянулся и указал в определённом направлении. Зашедши в хорошо убранный неосортир, я в прострации оглянулся, повёл головою, как будто морочился, проверил части тела, чихнул для приличия, поправил галстучек и другую миловидную херню и принялся с воодушевлением писять.

Через две минуты я уже стоял у алтаря.

Первыми я увидел родственников. Это были несколько десятков осоловевших гуманоидов странной наружности, беспрестанно тянущие ко мне свои одубевшие от узкого мышления лапы. Они были напыщенны и суетливы в этот знаменательный день, ещё бы – их единственная ритуальная дочь сегодня выходит замуж! Они любили меня марсианской любовью, беспрестанно вопрошая об уровне заработка, делах на работе и подобной мишуре. Пахло от родственников хорошей кухней, в глабзах у них маячили телевизионные помехи плоского экрана.

Родные и близкие невесты были окружены огромным количеством сулейманов, подобных тому, который указал мне путь в заветный сортир. Сулейманы были менее напыщенны, чем хозяева церемонии, работали здесь простыми прислужниками, были в парче и меди, как полагается. Сложные гуманоидальные рясы сусального золота и лоска свисали с их быстрых худощавых тел, как вермишель. Они были совсем инопланетны и горды своей незамысловатой работой именно здесь.

Стол был сделан из слоновой кости пьяных нездешних мамонтов и сервирован чёрти чем, в хорошем смысле этого слова. Чего здесь только не было! И ананасы под ананасами, и грибы наизнанку, и копчёное тело коэльо, а также другие лакомственные опусы. Стол ломился от такого количества едких страв, но что-то подсказывало мне, что я не задержусь надолго.

И только теперь, только теперь я обратил должное внимание на невесту. Она была поистине изюминкой вечера. Это была пёстрая колониальная пакистанка, танки петь умела, была во всех отношениях эмоциональна, отношения у нас были, как я понимаю, хорошие. Видимо, девушку эмбрионально завезли на Сириус-Зап ещё лет двадцать назад, и здесь в благоприятных водах, она благополучно развивалась и росла для сегодняшнего дня. Её звали ХХХ, она была мила, разодета в сирианские желтоватые меха, потрясный серо-фиолетовый инкрустированный кринолин и небольшую коронку из чистого хрусталя. Лично ко мне, как я заметил, она испытывала неоднозначные эмоции, постоянно поглядывая хитренько исподтишка, теребя меня в рукава, улыбаясь, как будто я должен был ей, по меньшей мере, миллион, и косясь в сторону родственников.

«Кто я такой? Что я здесь делаю?» - я спрашивал себя и хватался за лобный пот, прозревая. Церемония явно сгущалась над моей лысеющей головой тёмными клоками семейных туч и всяких там салатов на следующий день. Это было недопустимо для моего мужского <Я>, простирающегося багровой лентой с востока на юг. Это было невыносимо.

Я очнулся от небольшого толчка. Очередной зелёный сулейман, чёрт их благослови, бацнул меня своим костистым плечом, прохаживаясь. Он нёс на подносе извилистые зурбанские бараньи окорочка и девственный свинячий клонированный мозг. Я слегонца охренел и начал оглядываться. Мой взгляд остановился на совершенно определённом. Вокруг общей суеты и волокиты пространных родственников росла толпа чёрных существ. Они отличались от остальных участников церемонии неоновым блеском в глабзах, чётко настроенной системой понимания и сжатым желанием схватить меня за полы фрака. Я видел это, я не вчера родился. Невеста, как-то подозрительно хихикнув, или хрюкнув, опять потянула меня за рукав.

Церемония началась.

Верзила Дюк, представитель верхних властей, чудовищный червь-енот, с двумя или тремя глабзами, да, таков он был. Он поднялся и сквозь своё нечленораздельное горло начал горланить:

- Елена Анна Ирина по прозванию три икса, без всяких пошлых намёков, уроженка звёздного пакистана и колоний, резидентка малых и больших помещений, с кучей родственников, красивая очень даже, двадцатого или там не помню какого году рождения, в колбе, согласна ли ты, дорогая моя, взять в законные мужья себе на долгую память Чужовчика Андрюху Викторовича, этого сладкого подонка и вообще, хорошего человека???

- Да! Согласна! – крикнула она, расплываясь в улыбке, и слёзы радости захлестали у неё из обоих глабзищ. Ситуация складывалась не в мою пользу. Я не помнил ни своего имени, ни фамилии, ни моральных устоев. Эти чудовищные родственники, а также вон те чёрные гавнюки, гори они в сансаре, собирались сделать из меня примерного мужа. Я должен был примерно каждый день бриться, целовать жену, идти на работу, зарабатывать денежку, приходить обратно, ужинать, целовать жену, ложиться спать. И когда я это понял – стан мой постигло уныние. Но это продолжалось секунды пол. Дальше я уже знал, что мне делать. И очи мои горели, как самолёты…

- Чужовчик Андрюха Викторович, гонивный штемп ты наш, которого восхотели разные люди в отдалённых уголках галактики, уроженец серебряного мозга имени самого себя, выращенный вдали от стервозных женщин, молодец, медаль возьми на полочке, согласен ли ты взять в законные жены Елену Анну Ирину…

- А у кого-нибудь есть закурить?… - лениво, как бы между прочим спросил я. Всё ажурное общество стало терминово рыться по карманам в поисках огоньку для замечательнейшего. Даже мерзотный Дюк на секундочку стормозил и деловито елозил в грубых складках своих штанцов. Воспользовавшись затянувшейся паузой, во имя спасения духа, а также любимой шкуры, я решил воспользоваться последним средством. Из глубочайшего кармана своего на свет планетарного загса я вынул некое замысловатое устройство.

Это был специальный боевой Сакмак, предназначенный для полевых исследований слизистой волны, для саботажа и распускательства, уединения в танке в небе, убийства насекомых и так далее.

- Чё уставился, ницше??? – резко щегольнул Сакмак, - Полетели или нет???

Ну что я должен был ему сказать?

- Конечно полетели, дурила! – по-ласковому огрызнулся я и натиснул пару нужных кнопок.

Смешно, конечно, но мы сиганули. Мы сиганули в разряженный воздух планеты, смеясь и придираясь к мелочам, недоразвитые. Охуели орки-сулейманы, роняя подносы. Метушились родственники с раскалёнными шлангами собственных мнений на этот счёт. Ревела невеста антарктическими сосульками и раскалённой смолой. Всем им было бесконечно жаль, переполох был у них на лице, но мы уже этого не знали.

Мы мчались вглубь порталов радуги и других стремительных природных явлений, мы кусали себя за кусочки плоти и запивали адреналином, от страха и радости, от всего этого. Он был моим массовым оружием уничтожения судеб, я был его дражайшим другом слева, как хотите, мы были счастливы. Мимо с нереальной скоростью пролетали межрейсовые улитки с гротескными панцирями, сотни восточных чётких пятен с обрисовкой, белые фоны подложки всего сущего и другая космическая брюзга. В некий момент я даже подумал, что это не закончится никогда. Но нас затрясло. Просто нечто неуловимо большое заметило нас на своём пути и теперь пришло за нами. Сакмак вылетел из-под меня, как ненужная игрушка из детсада. Я упал на вмятую поверхность, пахнущую немытостью чего-то неопределённого. Долго не мог прийти в себя от удара. Раскрыв глабза и минимально ворохнувшись, я почувствовал бетонный пресс неоднозначного взгляда на моей страдающей сетчатке. Изображение стало чётким как никогда, и это стало последним.

Прямо передо мной висело и смотрело на меня в упор Гнилое Сердце Мира.